Послесвадебная ночь

      Киллиан Джонс плечом толкнул дверь большого серого дома и сделал шаг внутрь. Эмма, которую он держал на руках, еще сильнее прижалась к мужу, показывая тем самым, что не желает подниматься в спальню на своих двоих, что было довольно необычно, ведь еще пару минут назад она упорно отказывалась от помощи пирата, хоть сама и валилась с ног от усталости.       Денек у нее выдался и впрямь не из легких, даже Спасительница не каждый день спасает мир, жертвуя собой. Но благодаря Генри, обошлось без жертв. Почему именно ее сын первым решился поцеловать ее, она не знала, видимо поцелуй истинно верующего способен вернуть даже с того света. Сам же малец остался ночевать у Регины, зная, что его родителям стоило побыть наедине.       И вправду, поднимаясь по лестнице Киллиан вдруг лукаво улыбнулся:       — А знаешь, Эмма, у нас с тобой ведь не было первой послесвадебной ночи, ну, знаешь когда муж и жена впервые…       Девушка закатила глаза и ответила:       — Сейчас все-таки двадцать первый век, можно и без церемоний, таких ночей у нас и до этого было немало.       — Тогда я обнимал свою девушку, а теперь, когда мы семья, нам даже положено…       — Если будешь бухтеть про супружеский долг, то мой долг состоит в том, чтобы приготовить мужу вкусный завтрак, пока большее обещать не могу, — после этих слов она сладко зевнула.       Вошедши в спальню, мужчина положил любимую на кровать, и, не став включать свет, начал расстегивать пуговицы рубашки, готовясь ко сну.       Приоткрыв один глаз, Эмма так и не смогла разглядеть во мраке лицо мужа, но все же сказала:       — А твой супружеский долг — помогать жене. У меня был трудный день, я устала, и… в общем… не мог бы ты меня раздеть?       Тот усмехнулся:       — Это в качестве дополнительного бонуса к завтраку?       Девушка не ответила, лишь одним движением руки смахнула с головы серую шапку. Киллиан медленно подошел к ней, словно не веря в такую простую и смешную просьбу. Первым делом пират, слегка приподняв спину любимой, стянул знаменитую красную кожаную куртку, а после серую майку, чувствуя пальцами горячую кожу Эммы. Затем на стуле рядом с кроватью появились и джинсы, и Спасительница осталась в нижнем белье. Капитан замешкался.       — И верх, пожалуйста, — тихо закончила девушка.       С каким-то предвкушением он, стараясь не задеть крюком нежную кожу любимой, лишил ее лифа, положив его на тот же стул. Киллиан вздохнул, проводя пальцами по обнаженной ключице жены.       — Что, так велик соблазн? — усмехнулась та.       — Я обещал, что откажусь от зла, что стану героем, а значит, буду жить по совести. Теперь, когда я твой муж, мне нельзя нарушать эту заповедь. Я стараюсь быть достойным Спасительницы, — он укрыл жену одеялом, а через несколько минут и сам лег рядом с любимой. Та, словно бы невзначай, прильнула к нему.       — Знаешь, эти слова достойны похвалы. Только еще одна просьба. Можно завтра ты на денечек станешь безжалостным пиратом Капитаном Крюком? Особенно, если я буду печь оладьи.       Тот усмехнулся:       — Все, что угодно, для Эммы Свон.       — Джонс. Эммы Джонс.       — Звучит неплохо.       Эмма Джонс поцеловала мужа в щеку, а через несколько минут усталость взяла свое, и девушка погрузилась в сон.