Белая Гвардия

Питер всегда ассоциировался у меня с революцией. Алмазно-белый снег, сыпавший с неба большими мокрыми хлопьями, одеялом укрывающий машины и тротуары, был для меня символом Белого движения. Мне виделась какая-то эстетика в том, насколько чист был первый снег декабря. Не чистыми ли помыслами руководствовались благородные белые офицеры, принимая бой за страну? Как известно, благими намерениями… Я боюсь снова увидеть тебя. Конечно, я немного побаиваюсь увидеть всех. Когда Лида позвала нас на эту студенческую встречу, я сразу подумала, что не поеду. К чему бередить старые раны? Мы не видели друг друга десять лет, и теперь мы совершенно чужие люди. Обидно, но с тех пор я не вспоминала Питер кроме как со сдавливающей болью в сердце. И вот я здесь. Почему передумала? Почему решила приехать? Не знаю. Ну ничего хорошего ведь не выйдет. Встретимся. Неловкое молчание. Дешевая забегаловка. Унылая погода. Кому станет лучше от этого? О чем мы будем говорить спустя десять лет? Я иду по заснеженным питерским улицам, ныряю в дворы-колодцы, исследую старые переулки и чувствую – стоит мне остановиться, как что-то призрачное и эфемерное завлечет меня и поглотит целиком. Я крадусь по городу, боясь потревожить тени, застывшие здесь еще тогда, десять лет назад. Над Питером сгущаются сумерки прошлых лет, и мне страшно, мне тревожно. Я почти бегу; не знаю, куда, не знаю, от чего. Что будет, когда мы встретимся? Узнаем ли мы друг друга? Может, конечно, ты не решишься прийти. Может, будем только мы с Лидой. Но что-то мне подсказывает, что ты вернешься. Не сможешь не вернуться, как не смогла я. Впрочем, когда ты вернешься, все будет иначе. Забавно, да? Все возвращается на круги своя. Мы снова в Питере, снова вместе. Снова зима – как когда мы расставались. Но и познакомились мы тоже зимой. Я и забыла. Замерзла тогда до ужаса. Заблудилась, опоздала на свою электричку, шла пешком. И откуда вырулил тот мистический, спасительный красный трамвай? Ты усадил меня на сиденье, отпоил горячим чаем и всю дорогу увлекал меня магическими историями про этот странный, недопонятый город. Признаться, я боялась оставаться у тебя на ночь; но ты уступил мне диван, а сам лег подальше, на полу. Я лежала согретая, укрытая теплым одеялом, и на душе мне было так хорошо, что я не выдержала и развернулась к тебе. В это момент ты тоже повернулся, и мы долго смотрели друг на друга; краснели, не зная, что сказать и стоит ли вообще что-то говорить. Наверное, в тот момент я и влюбилась. Может, ты тоже? Не знаю. Ты не говорил. Ты вообще был странно молчалив в вопросах любви. Тогда думала – черствый. Сейчас думаю… застенчивый? Я бреду тем же маршрутом. Холодно. Больше нет твоего тепла, что согревало меня. И что я хочу найти в этом белом городе? Сворачиваю за угол, и ярко-красный закат ослепляет меня. Солнце, купаясь в алой крови, захлестнувшей небо, медленно садится за горизонт. Я стою, потрясенная, и тепло от еще не успевшей остыть солнечной стороны согревает мне душу. Вдруг улетучиваются все сомнения. Я отчетливо, пронзительно ясно понимаю, что хочу встретиться с тобой. Улица звенит позади меня. Я оборачиваюсь и вижу старенький, потрепанный красный трамвай, дребезжащий на разболтанных рельсах. Он останавливается возле меня. Тепло.