Даже после смерти передышки не намечается

Я уже минут двадцать просто сидела в стороне от Курамы, игноря все его попытки начать диалог, и медленно втирала в руку и бедро мазь от ожогов. Кожа горела, вся покрылась волдырями. Двигать кистью оказалось очень больно и неприятно. А нормально сесть я так и не смогла. Постоянно ворочалась на земле, чтобы найти более удобную позу, в которой не саднила бы задница. Все-таки рука у Курамы тяжелая. Тоши тихо посмеивался с моих мысленных возмущений, пристроившись головой на ноге брюнета, вытаскивающего из свитков еду для перекуса. Ясуши медленно сканировал окрестность на наличие посторонних, а я не останавливала подачу чакры в нос. Вдруг что. Но был в этом и один существенный минус — мазь кошмарно воняла. Настолько сильно, что мои рецепторы начинали решать — оставаться со мной или все же съебаться в небытие. — Куда теперь? — спрашивает у Курамы Ясуши, налепляя на обработанный порез на руке пластырь и раскатывая рукава. Я бы первой задала этот вопрос, но у меня обида на больную пятую точку. — В противоположный конец полигона, — брюнет хмыкнул, смотря на мои попытки чутка удобней сесть, и кинул в мою сторону мешочек с вяленым мясом, сцапав себе парочку. Я словила, окинув сокомандника раздражённым взглядом. А вот это очень борзо — мою любимую хавку тырить. — Вкусное мясо, Лапа, — ослепительно улыбнулась эта зараза, достав из недр своих свитков котелок. — Кашу? Я пожала плечами, мол делай что хочешь, а Ясуши кивнул. В найденной мной и жуководом пещерке оказалось прохладно, пахло поганой сыростью, но зато вход был довольно неприметен, находясь в кустах. Вглубь я сказала не тащиться — хер знает на кого можно в этом месте напороться. Но зато тут было вполне сухо, рядом — вода, а вражина может нас тут не найти. Только если сенсор в команде окажется очень сильный. — Лапа, ты есть-то будешь? — спросил Курама, разводя огонь и подвешивая котелок с водой над небольшим костром. Я медленно пожевывала свой мясной запас, который мы выловили с Рио на последней охоте. Вымазались в грязи, пока пытались аккуратно прибить кроликов, чтоб не испортить шкуру и не привлечь их естественных врагов. Подняла глаза на брюнета, смотря ему куда-то на лоб, где растрепанные волосы прядями прилипли к коже, и медленно кивнула. — Ты язык проглотила? — немного раздраженно выгнул бровь парень, смотря на то, как я пыталась принять более удобное полулежачее положение. Я в обиде, отъебись. Он спас твою прелестную задницу, из-за которой ты на него и обиделась. Где благодарность? Где восхищенные охи-вздохи? Отъебись. У меня на жопе теперь красуется синяк — сидеть больно. Охи-вздохи приберегу для своей любови. Разве это не Курама? Никогда в этой жизни! Чтоб я — и влюбилась в Кураму? Да ни в жизнь! — Лапа? — с нажимом попытался привлечь мое внимание парень, чуть нависнув надо мной и внимательно вперившись в мою харьку взглядом. — Какого хрена ты молчишь? А мне тебя благодарить что ли? Радостно прыгать вокруг тебя и целовать куда попало? Не дождешься. — Лапа? — настырно повторил брюнет. Я молча на него пялилась, потирая пальцем скользкую обожженную кисть. — Я в обиде, отъебись.

***

Вечером в этом горном лесу было еще холоднее, чем днем. Настолько, что даже моя куртенка не спасала от морозных мурашек, вся промокла из-за облаков и прилипла к телу. Как же я хочу уже обратно в теплую Коноху и в наш лес. Там такой мерзопакостной погоды нет. Да, иногда дождик идет, но этих концентрированных облаков никогда не было. Тетушка, ну почему ты не надоумила меня взять с собой что-то непромокаемое? Утреннее построение мы решили не менять. Курама все также шёл между мной и Абураме. И настойчиво сверлил мою спину взглядом. После того, как я ему выдала ту самую фразу, объясняющую моё нежелание с ним разговаривать, он стал ещё настойчивее ко мне приставать. Потому что причину моей обиды на него я так и не озвучила, а его эго это, похоже, задевало. Жуковод, как обычно, с невероятно непроницаемой харей смотрел на все наши «перепалки». Наверняка у него в голове постоянно крутилась также самая мысль, которая меня не покидала весь первый месяц совместной работы с ними двумя: «За что мне это?». Тоши же просто посмеивался со всей этой котовасии. За что лишился дополнительного кусочка своего излюбленного лакомства — вяленого кабана. Как он это ест, я вообще не в курсе. Потому что кабанье мясо, а особенно взрослого, уже видавшего много хряка, воняло кошмарно, а вкус был с явным и неприятным душком. Из-за дождя мой нюх покрывал куда меньшую область, чем утром, поэтому я чувствовала себя помещённой в вакуум. Для Кума такая ситуация бы не представила никакой проблемы, он как опирался в основном на зрение, так и опирался бы. А мне сложно. Я — нюхач и дождь для меня — гадость редкостная. Даже запах ползущего за мной Курамы, носом воспринимался через раз. Поэтому в основном приходилось полагаться на Абураме, что мне не очень-то и нравилось. Особенно это дикое количество его насекомых, которое он выпускал, чтобы сканировать местность. Брррр. Вот сколько бы мы не были в одной команде, я от своего страха насекомых никогда не избавлюсь. Взрывную печать на кунае я смогла учуять только тогда, когда сама эта железка была прямо около моего носа. — Печать! — я еле отклонилась от летящего металлолома, как сволочь, его кинувшая активировала печать. Только немного поджившая днем рука снова попала под атаку. Опаленная кисть взорвалась дикой болью, а уши заложило. Меня откинуло в сторону. Я еле успела перегруппироваться, чтоб моя одежда не превратилась в лохмотья. Слава святым тапкам Хокаге, что Тоши успел с меня спрыгнуть и вообще не пострадал. — Не ожидала, собачка? — спросил знакомый, чуть насмешливый и такой противный голос Накагавы. Только не ты. — А что такая потрепанная? Не ты ли грозилась меня одной левой уделать? — Ой, да пошла ты, заучка, — выплюнула я, приняв нормальную позу для атаки. Только кто вот ожидал, что в меня с совершенно другой стороны полетит типичное для Нар ниндзюцу? А мы ведь в лесу, где этих теней дохера и больше, а равнин здесь я что-то не вижу. Чуть ли не в последний момент отпрыгнув от попытки Акайо меня вывести из строя, я пульнула в его сторону водную струю. Тоши, блять, помоги! Хули их двое на меня одну?! Кураму теснит тот парень с красными зенками. Я еле увернулась от летящих в меня очередных кунаев с печатями. Да они у этой очкастой хоть когда-то заканчиваются?! На тренировках в академии она постоянно ими кидалась, здесь это продолжает делать. А меня теснят двое! Пусть ему жуковод помогает, а ты дуй сюда, иначе моя задница очень пострадает! Во второй раз! Ладно, понял. Я не прозаично отклонилась от очередной попытки Нара заковать меня в теневую клетку, выгнувшись так, что Гай позавидует, и запрыгнула ветку повыше. — Да что вы ко мне-то прикопались?! — истерично визжу, пытаясь придумать выход из кошмарно дебильной ситуации. Кисть ныла так, что мне было страшно складывать печати. Как бы не отвалилась нахер. — Постой смирно, — ответил мне парень, со знакомой интонацией, присущей Неджи. Ох, блять. Только ещё в такой незавидной ситуации не хватало вспоминать это чмо. А хотя… как бы он поступил? Хм… он боец ближнего боя. Поэтому попытался бы как-то вывести из строя дальнебойного Нара и навязать Накагаве тай. Хм… Я рядом. Идеально. Сможешь пораздражать Нара? Короткие Цуги будут просто идеальны. Хорошо. Я создала клона и аккуратно, стараясь не привлечь внимание, спрыгнула на ветку вниз, оказавшись прямо напротив места, где Тоши начал бесить этого заносчивого Нара. Вот почему я люблю Шикамару. Он хотя бы простой и не выебывается по пустякам. Акайо раздражался забавно быстро. Как же угарно смотреть на злого выпендрежника. Надеюсь, заученька мой план не поймёт, а то все быстро сорвётся. Как наши первые попытки провести сенсея. Хотя, кого я обманываю, мы и сейчас его вообще не можем обвести вокруг пальца. Он слишком умён. В тот момент, когда Тоши так удобно открыл мне спину этого выпендрежника, я шарахнула этого красавца по основанию шеи, выводя парня из строя. Ну, так намного лучше. Я аккуратно положила его на ветку, чтоб не свалился и не сломал себе ещё нужные кости. Ты как? Жива. Рука только пиздецки болит, да и в ушах ещё звенит. В меня резко влился поток посторонней информации. Я махнула пару раз головой. Накагава развеяла клона. Неплохо. Не ожидала от нее. Думала дольше с ним повозится, но и так сойдёт. Её надо было отвлечь — я это сделала. — Что, заучка, — спрашиваю у спрыгнувшей ко мне очкастой, руки у неё дрожали, стискивая небольшой односторонний кинжал. Тати, вроде, называется. — Теперь мы один на один? — Что ты сделала с Акайо? — голос у неё дрожал прям в ритм рукам. Видимо, волновалась за своего сокомандника. Я что-то не помню, чтоб в нашей команде было подобное. Лично мне известно, что ребята сильны и волноваться нет никакого смысла. — Просто вырубила, чтоб не мешал, — я передернула плечами. — Почему два на одну? — Ты наиболее неприятный член вашей команды, — ответила очкастая. — С тобой сложно договориться, а никто один на один в нашей команде с тобой не справится. — Правда, что ли? — я скептически хмыкнула, сложив руки на груди. Обожженная кисть отозвалась резкой болью. — Я ж душка. Со мной всегда можно поговорить. — Незаметно. — Ой ли? А кто на меня напал? Без предупреждения, не выходя на мировую? — Мы хотели поговорить. — Заметно, что пипец, — я сплюнула. — Уверена, что Ранмару уже повязали с такими разговорами. Мы почти с минуту смотрели друг на друга, вокруг нас напряжение было почти осязаемым. Меня бесило то, что вот эту котовасию, когда на меня одну идут два лба, называют мировой. Бред бредом же. Либо это такой кардинальный способ поговорить с ребятами. Меня как заложника, а они соглашаются с их словами? Не на тех напали. — Вода или огонь? — спрашиваю у напряжённой, как натянутая струна, заучки. Она ошалело замирает, хлопая своими огромными зенками. — Не тормози, Накагава. — Огонь… — хмыкаю, доставая из подсумка лишний водный кунай, и кидаю его в её сторону. Он вонзается в дерево рядом с её шеей. — Аривидерчи, очкастая, — я, не поворачиваясь к ней спиной, запрыгиваю на ветку сверху.

***

Как и сказала, Ранмару лежал в отключке, закутанный с ног до головы в насекомых. Фу блин. Я бы уже инфаркт хватанула, если меня так же запаковали. Курама и Ясуши выглядели неожиданно потрепанными, все в наливающихся синяках. Брюнет вообще весь измазан в копоти и грязи. Жуковод же был весь в листочках и веточках, с исцарапанными руками — на исполосованных рукавах красовались красно-коричневые пятна. — Как вы? — спрашиваю у ребят, присаживаясь на ближайшую к ним ветку. Курама поднял в мою сторону голову. Он был весь растрепан — сейчас его довольно длинные волосы походили больше на чьё-то гнездо. На лице у него красовалась парочка царапин. А сам взгляд у него был довольно мутным. Будто он не мог на чем-то одном сфокусироваться. — Хреново, — ответил парень, крепко зажмурившись и помотав головой, будто отгоняя какое-то наваждение. — Кто ж знал, что его Куренай-сан обучит гендзюцу? А ты чего такая взвинченная, Лапа? — На мировую они, блять, хотели, — я раздраженно почесала щеку, которая от моего усилия наверняка уже покраснела в тон клановым меткам. — Напали на меня два на одну. А почему вы так долго с этим придурком возились? — Никто из нас толком таем не владеет, чтоб втащить ему, пока он будет пытаться вывести нас из строя издалека, — устало отозвался Курама, потерев плечо, и скривился. — Поэтому нас от тебя и отделили. Думали, что мы будем для Ранмару не сопротивляющимися противниками. Ты ж у нас, в основном, таем пользуешься. Я пожала плечами. Без этого никак. Мой клановый геном без рукопашного боя просто бесполезен. Можно хоть тысячу раз зверю уподобляться, но это ничего не даст без способности красиво втащить противнику кулаком в челюсть. Ну или в причинное место. Как дело пойдёт. — Зато теперь мы знаем, в какую сторону развиваться, чтобы стать сильнее, — я ободряюще улыбнулась нахмурившемуся Кураме. — Ясуши, он так долго ещё будет? — киваю головой в сторону валяющегося Ранмару. Кстати, что это Накагава к нему не спешит на всех парах? — Пока мы на безопасное расстояние не свалим, — ответил за него брюнет. — Так давайте сваливать, — я хлопнула себя по коленям и встала на ноющие ноги. Неудачно я тогда перегруппировалась все же. — Чем быстрее, тем лучше. Тебе ещё руку вправлять, — обращаюсь к Кураме. — Что, простила? — он усмехнулся. — Не совсем, задница у меня ещё болит, — я отзеркаливаю его ухмылочку. — Но так сильно не злюсь. Ты ж без меня себе ещё больше связки порвёшь. — Ладно, Лапа, я тебя понял, — брюнет тихо посмеялся, пальцами попытавшись расчесать своё безобразие на голове.