6.
14 ноября 2017 г. в 08:32
«Примечания к этой и нескольким последующим частям отсутствуют, очевидно, в связи с тем, что старый эксперт скомпрометировал себя и был казнён, а новый ещё не приступил к работе. В связи с этим, рекомендую лично ознакомиться…»
Из личных записок старших офицеров обновлённой Камарильи
Я помню глаза и голос. Две самые важные, невозможно яркие чёрточки личности — его, ставшего со временем куда более важным, чем следовало бы.
Бег наперегонки с таймером огромной бомбы, установленной на складе Шабаша, отобрал почти все силы. Чтобы быть точной, не сам бег — попытки выжить при встрече с недурно обученными стражами, которые будто бы поставили своей целью похоронить меня под обломками здания, когда оно взлетит на воздух. Их даже не волновало собственное спасение, вот что странно. Ничего хотя бы приблизительно человеческого в лицах, но и инстинкты не звериные — звери заботятся о сохранении собственной шкуры.
Зверь внутри был тем, что гнало меня вперёд, когда эйфория вечной не жизни вдруг сменилась страхом возможной смерти. Времени было слишком мало, противников — слишком много. Прогулка по самому краю пропасти.
Что я помню кристально ясно, так это закладывание бомбы — и, в следующий момент, чуть насмешливый голос:
— Твоя работа, надо полагать?
Руки мои чуть дрожали, зрачки расширились, заполнив всю радужку — какое ещё явное подтверждение требовалось? Взгляд незнакомца лучился злым волчьим золотом и почти весельем. А ещё — это я поняла намного позже — любопытством.
Коротко пожала плечами — моя работа, конечно, возражать нет смысла. Представилась и спросила его имя, получив в ответ внимательный, изучающий взгляд.
— Беккет. Ты же отдаёшь себе отчёт в том, что была отправлена практически на смерть, птичка? — такое обращение хлестнуло по ушам и неожиданно оказалось приятным. Птичка — уже не птенец, у неё есть трепетные хрупкие крылья, способные ловить ветер. Даже если он сказал это в шутку.
— С чего бы это? — возразила я. — Складывается впечатление, что требовать вещей на пределе возможностей — это обычное дело для офицеров Камарильи во главе с Князем, так почему мой случай должен отличаться?
На этот раз Беккет откровенно рассмеялся, и это был простой, непринуждённый смех человека, который не допускает даже тени сомнения в собственной правоте.
— Во-первых, потому что ты ещё слишком многого не знаешь, это чувствуется в каждом жесте, даже в остаточной ауре применённых на складе дисциплин. Прежде чем выпустить неоната в мир, его обучает сир или опекун — по крайней мере, когда речь идёт о неписаных правилах Камарильи, — мужчина фыркнул, выражая вполне обоснованное сомнение по поводу выполнения этих законов. — Во-вторых, птичка, представители твоего клана очень редко бывают хорошими бойцами, так что шанс того, что ты быстро адаптируешься к схваткам, был минимален по отношению к неонату любого другого клана.
Я мысленно ощерилась: неужели это и в самом деле так? А ведь у князя была неплохая причина от меня избавиться! Обычно Вентру становятся только избранные, холёные аристократы с наследством или прошедшие по чужим головам бизнесмены, политики. С задранными до небес носами и вывернутыми наизнанку представлениями о справедливости.
Прав тот, у кого сила — не это ли пела дурная кровь в моих висках, когда требовалось сделать выбор? Мысль, с которой я никогда не была согласна в прошлой жизни и не собиралась соглашаться теперь.
— Возможно, это так… — задумчиво протянула я. На мгновение ослепив, холодная ярость прогнала страх и сомнения, а затем схлынула. Беккет чуть склонил голову набок, с интересом ожидая, последует ли за этим какой-либо вопрос. Разумеется. — Позволь спросить, кто ты, раз позволяешь себе с такой уверенностью говорить о Князе, и что могло привести тебя в этот город? Не похоже, чтобы здесь происходило что-то интересное.
Кажется, я увидела в глазах Беккета тень разочарования.
— Я ничего не говорил о Князе, — он едва заметно улыбнулся. Конечно, ни слова. — И, можешь мне поверить, на этот раз в Санта-Монике, точнее, в Лос-Анджелесе, определённо что-то происходит. Следи за тенями, птичка, и, возможно, увидишь то, чего не ожидала.
Не успела я спросить, что он имел в виду, как фигура мужчины вдруг сплавилась в слабом серебристом сиянии, перетекла из одной формы в другую — только глаза остались прежними, куда больше подходящими волку, чем человеку, но слишком уж умные. Огромный зверь ехидно дёрнул ухом и прищурился, мол, спрашивай — всё равно я теперь не отвечу.
— Наверное, до встречи? — спросила я его. Волк почти по-человечески фыркнул и в несколько больших прыжков скрылся из поля зрения.
А потом я вспомнила слова сумасшедшей предсказательницы о втором из тех людей, которым можно доверять — «одиноком волке». И без того яркий интерес к новому знакомому разгорелся с новой силой.
