Отец и сын

Мы находимся в самом месиве событий. Громыхает и стонет целый остров. Я не слышу криков – лишь скрежет металла, взрывы и грохот. Слух отключается и передо мной только картинка. Ужасная и невыносимая. Нам скорее надо убираться с этого проклятого острова прочь . Но мы задерживаемся на нём, ради спасения еще около тридцати человек, среди которых есть дети . *** На пути по серпантинной дороге к аэродрому нам катастрофически не везёт. Машина, которую ведёт Андрюха, попадает под горячую лаву колёсами автобуса. Выбраться он не может, машина начинает гореть, и лава начинает сносить машину к краю обрыва. Нужно срочно принимать решение! Я напряжён до предела. Я не имею права останавливаться и смотреть, как они погибают. - Все из машины! – надрываю голос. Последним выбирается из машины коллега, буквально из последних сил прыгает на крышу микроавтобуса, спускается на горячую землю и наши машины летят в пропасть вместе с лавой. «Останавливаться нельзя! Нельзя! Ты не имеешь права!» - ругаю я себя. На место мы прибываем уже пешком, бежим к самолёту, обнаруживаем, что мы остались одни. Но, слава Богу, остался самолёт. «Если он тут, значит, Леонид Саввич, взлетел на другом». Лава течет по асфальту, нагревая его до предела и нам надо срочно выбираться, но на взлетной полосе пылает горючее. Нам надо его миновать, но есть риск, что мы может загореться. Жду, когда опрокинется напорная башня с водой и хотя бы едва затушит пламя. У нас будет всего несколько секунд. Всего несколько секунд. Осторожно жму рычаг, впиваюсь руками до боли в штурвал и начинаю ход самолёта. Боюсь выдохнуть и… Да! Мы взлетаем! Аааааа! Одно шасси не закрывается, возгорается двигатель, через некоторое время – второй. «Господи, помоги! Помоги!» Как долго длилось всё это напряжение я не знаю, но выдохнул я только тогда, когда перед глазами стали прыгать огоньки и грудь сдавило со страшной силой. Я чувствую слабость, и мне хочется раствориться в ней. Но я держу себя в руках. Кружится голова и хочется пить. В кабину заходит Валера. Спустя некоторое время я слышу наши позывные, отвечаю командованию. Слышу, еще спустя пару минут, голос Леонида Саввича. Моё ликование на лице отражается напряжением, я чувствую, что не могу улыбнуться, оно сковало все мышцы лица. Первый вопрос был о сыне. Отец. Он отец. И первое, что пришло ему в голову, спросить о своем сыне, который впрочем, сглупил. «Ну и дурак же ты, Валерка, - проносится в голове. – Я бы полжизни отдал, чтобы сейчас отца увидеть своего». У Леонида заканчивается топливо. Он принимает решение садиться на воду, но его сын подкидывает несносную идею, которая может и не поможет нам, но хотя бы даст шанс и надежду остальным. Это важнее всего. Нам надо действовать. Мы – команда и надо идти вместе до конца…