Отец и сын

Я, пилот авиалайнера, Леонид Зинченко, по стечению обстоятельств, вместе со своим стажёром, над которым я имел глупость взять шефство, а с нами еще наш экипаж и мой сын Валера, оказались на вулканическом острове Канву. Это в районе Алеутских островов. Здесь произошло сильное землетрясение, и теперь вся суша пылает словно факел. Серпантинная дорога оказалась отрезана от аэродрома, а там остались люди. Толчки давали о себе знать с каждой минутой: где-то слабее, где-то сильнее. Шум, скрежет, грохот, истеричные крики и визги людей: всё это смешалось в единое месиво, добавляясь к жару, который испытывали все. Я должен принять решение как быть дальше, как увезти с острова людей, ведь именно для этой миссии мы сюда и прибыли и это было не только мое собственное решение, но и, чёрт его дери, стажера Гущина. Я должен увезти людей чего бы мне это не стоило. Но мое стремительное решение останавливает самолёт, который поспешно собирался подняться в воздух. Не успел… Храни Господь их души… Но надо дождаться людей, которые остались на серпантине. И вновь решение принимает Гущин и бортпроводник Андрей. Не раздумывая, садятся в микроавтобусы и отправляются за людьми, рискуя своими жизнями. Но я доверяю и верю им. С ними порывается мой сын Валера и мой строгий голос его не останавливает. Бросив мне лишь обидное в его устах выражение, что он не маленький. Его мне не убедить, но, тем не менее, я горжусь тем, что он смело и уверенно принимает такие сложные решения. Для него может это казаться опасной игрой, но что он стоит для меня и его решения он очевидно не узнает. Людей надо размещать и взлетать, но других людей и стажёра, Андрея и моего сына всё еще нет. Я стою перед сложным выбором, что делать дальше. Я действую по инструкции – не подвергать опасности жизни пассажиров. Но и своих людей я оставить не могу. Не могу бросить здесь сына. Это испытание для меня. На меня смотрят полсотни глаз полные слёз и паники. Вдали все еще что-то взрывается, падает, скрежещет и трещит. Даже слышно, как идет по швам сама земля. «Что же делать?! Где же ты Гущин? Где? Доставь мне моего сына живым! Верни мне его живым! - паника возрастает внутри меня. – Что я матери Валеры скажу, если мы отсюда выберемся, а сын нет?» Жар внутри меня нарастает, крики и мольбы людей вокруг меня тоже. Слышится взрыв, небо озаряется непонятным свечением. Откуда сверху летят комья лавы. Вулкан взорвался и теперь вся лава сверху катится к подножию, то есть к нам. Мы отрезаны, полоса слишком коротка, чтобы наш лайнер взлетел. Среди всего этого ужаса замечаю грузовой самолет на аэродроме и принимаю решение взлетать на нём. Вижу недоумение вперемешку с надеждой в глазах собравшихся людей. «Да! Мы взлетаем!» С щемящим ощущением в сердце сажусь за штурвал. «Сына нет. Может это был последний миг, когда я его видел сегодня. И так обошёлся с ним. А ведь он только-только начал жить. И зачем я ему запрещал многое, зачем мне надо было показывать ему свою строгость? Но нет времени, сейчас не до этого! Надо взлетать! Надо! У меня сейчас другая миссия! Прости, сын…» - Топливо заправлено. Гущин сможет взлететь… Если доберется… *** - … Гущин это ты? Чувствую, что голос вздрагивает и сейчас меня интересует один вопрос. - Где Валера? Он рядом? Сердце бешено колотится и в горле стоит ком. В микрофон говорю имя сына, но в ответ получаю лишь тихое и скорбное: «Я бы тебя не бросил». Но мне не до этого – главное жив. Пусть всю оставшуюся жизнь ненавидит меня, важно одно – живой. Отлегает от сердца, но всего на пару секунд – заканчивается топливо, и мы скоро потеряем высоту. Глупо вот так взлететь, выбраться с того острова и потерпеть крушение над океаном… Гущин подает идею. Безумную. Но сейчас она единственная и самая верная. Я принимаю решение – люди по тросу, закрепленному на обоих концах, в специальной корзине будут переправляться из нашего самолёта в грузовой отсек лайнера, который ведет стажёр. Это безумие, знаю, но есть шанс, что мы выживем.