***
Конечно, он не мог забыть о её дне, но помимо этого Антея так же зашла в его кабинет утром, напомнив. По дороге он заехал в ювелирный, а потом в довольно популярную пекарню. Он прекрасно знал о любви Молли к шоколаду, отчего купить подходящий торт оказалось делом пяти минут. Ожидание, что девушка думала, что он забыл и проигнорировал эту дату, было вполне оправданным. Ещё до всего этого она не любила праздновать дни рождения, и здесь ничего не изменилось. Майкрофт видел, что ей приятны внимание и забота. Он готов был пойти на всё, чтобы она продолжала так искренне улыбаться, а её глаза были наполнены золотыми искорками. Но что-то сжалась у него внутри, когда женский голос дрогнул при упоминании матери. Мужчина знал, что отношения у них сложные и стали таковыми уже давно. Он не имел права и не стремился уговорить её как-то изменить это, ибо это его на касалось. Губы Холмса растянулись в ухмылке, когда он услышал этот «небрежный» тон и её вопрос о работе. Она пыталась узнать хоть что-то о ней ещё с тех пор, как началось их общение. А после выписки из больницы это вернулось снова. Они общались на совершенно разные темы, но у Молли было какое-то странное и, похоже, непреодолимое, желание узнать, кем конкретно он работает и что именно делает. До сих пор ему удавалось увиливать от этой весьма скользкой и небезопасной темы, но в этот вечер Хупер использовала уловку «сегодня мой день рождения» и подключила щенячий взгляд. Право, он не смог устоять. Она, скорее всего, даже не подозревает, какую власть имеет над ним. Так или иначе, Майкрофт сказал ей больше, чем позволял себе когда-либо кому-либо. Молли выходила за все дозволенные рамки и нещадно рушила его границы. Тем самым, не стараясь, делала то, что не удавалось прежде никому. Он думает, что нет ничего прекраснее выражения восторга и робкого счастья на лице этой чудесной девушки. Хупер сияющими глазами смотрит на кулон, который был заранее сделан на его заказ. Лунный камень был выбран им совершенно не случайно. Он, как и любой другой, обладает целебными свойствами: дарит успокоение и помогает избавиться от плохих мыслей и негатива. А ещё он считается женским камнем, дарящим своим обладательницам уверенность и энергию. Ей действительно шло украшение, как и румянец на щеках, появившийся, когда Холмс сделал ей комплимент. Неужели это действительно беспокойство на её лице? Он боится поверить, что действительно стал так важен для девушки. Но последнее сомнение рассеивается, когда Молли целует его. Несмело, осторожно и немного опасливо. Кажется, у него на секунду замирает сердце, а потом начинает биться с утроенной скоростью. Следующий шаг делает уже Майкрофт. Совершенно не настойчиво, вполне допуская мысль, что девушка может сейчас отстраниться, и ему не останется нечего другого, как уйти. Он бы всё понял, а после поездки снова пришёл, и их общение продолжилось бы. Но она отвечает ему, и постепенно поцелуй углубляется, становясь более чувственным и страстным. Любые мысли уходят на второй план. Сейчас только он и она. Мужчина думает, что если такого больше не повторится, то воспоминания об этой ночи останутся у него навсегда в мельчайших деталях. И это будут самые восхитительные воспоминания. А вспоминать будет что. Хупер выгибается, тянется за новыми поцелуями и сладко стонет. Ему кажется, что температура в комнате достигла максимума, и они оба горят, но Майкрофту никогда ещё не было так хорошо. Даже сама мысль, что именно Молли так призывно шепчет под ним его имя, невероятно возбуждает. Через какое-то время, когда девушка засыпает на его груди, он осторожно встаёт и начинает приводить себя в порядок. Последние пуговицы на пиджаке застегнуты, и Холмс собирается выходить из комнаты, но, в последний раз взглянув на девушку, замирает на месте, встречая взгляд медовых глаз. — Мне надо… — Идти, — в её глазах нет никакого упрека, только понимание, которое скользит также и в легкой улыбке. Он наклоняется, целуя Хупер в губы, и уже через минуту покидает её квартиру. У него впереди несколько непростых рабочих дней вдали от Лондона, но теперь есть то, что будет помогать ему справляться. У него есть отличный стимул, чтобы быстрее вернуться сюда.***
С той ночи прошло два дня. Майкрофт не писал, но она и не ожидала этого, зная, что во время таких отлучек он крайне загружен. Сегодня прекрасная погода: ветра нет и слегка светит солнце. В парке умиротворённая тишина. Молли сидит на лавочке, наблюдая за утками, которые плещутся в озере, и думая, что надо было захватить хлеба. — Можно? — полувопрос-полуутверждение, на самом деле. Девушка видит перед собой мужчину в пальто, с кучерявыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Он смотрит так, словно заранее знает ответ и спросил лишь для приличия. Тут язык не поворачивается ответить отрицательно. Да и с чего бы? — Конечно, — роняет она, возвращаясь к наблюдению за птицами. Но через несколько секунд она снова смотрит на мужчину, что теперь сидит справа от неё и обнаруживает, что он смотрит в ответ. Он словно не может решится на что-то. — Простите, вы что-то хотели? Мужчина моргает два раза, отводит взгляд и снова возвращает. — Я Шерлок Холмс, — слова звучат резко и тяжело. В другой ситуации она бы посчитала это за весьма неудачную попытку познакомится, но фамилия этого человека значит невероятно много. Хупер быстро прокручивает в голове другой разговор в парке и вспоминает. — Вы брат Майкрофта. — Именно. — Простите, я… — Не помнишь. Я знаю, Молли, — он перебивает, а потом называет её по имени так естественно и легко, что это не вызывает каких-то сомнений или нареканий. На самом деле, она не знает, что сказать. С Майкрофтом вначале было также. Он её знал. Она его — нет. Но он часто говорит, что Хупер обязательно всё вспомнит со временем. Этот же мужчина смотрит так, словно уверен, что воспоминания, по крайней мере, именно о нём, вернутся к ней сейчас. Потом он переводит свой взгляд на озеро, а Молли не может перестать смотреть на его профиль. — Прости, что не пришёл, когда ты была в больнице. И потом тоже… — Ничего, — ей наконец удаётся оторвать взгляд, — я всё понимаю. У вас наверняка были другие заботы. Почему-то это очень неприятно. Она не помнит этого мужчину, но сама мысль, что он, зная, что с ней случилось, не пришел её навестить и проверить, вообще как она, действительно ранит. Безразличие ранит. Словно прочитав мысли девушки, он говорит: — Это не значит, что мне было всё равно. Ты важна для меня, Молли. После этой фразы она застывает, бесцельно смотря на воду. Лицо её не выражает ни одной эмоции, а из губ не вырывается и звука. Ты важна для меня, Молли. «Тогда где ты, черт возьми, был всё это время, Шерлок?» Хупер встаёт и кидает: «Простите, мне надо идти, » — разворачивается и уходит, оставляя детектива на скамье, размышляющего, вспомнила ли она.***
Он сразу понимает, что что-то не так. Молли не приветствует его и не улыбается, а просто открывает дверь пошире, отходя в сторону. Холмс проходит, останавливаясь в гостиной, и оборачивается. В карих глазах немой укор и что-то ещё, что пока не доступно ему. — Почему ты не сказал мне всё? Воздух моментально становится плотным и густым, что аж дышать трудно. Вязкая слюна не даёт ничего сказать. Да, и что он вообще может сейчас сказать? Любое слово, любая фраза будет звучать, как жалкое оправдание. — Почему? — еле слышный шепот, а потом ярость, что блистает молниями.- Я доверилась тебе! Не помня ничего, я доверилась тебе! А ты! Как ты мог, Майкрофт?! Зная всю правду, зная всё, ты промолчал! А потом… в мой день рождения… Голос Молли снова снизился до шепота, и теперь он смог понять, что ещё было в её глазах — боль. Она чувствовала себя преданной. Преданной им. Холмс побледнел и почувствовал холод на кончиках пальцев. И самым отвратительным являлось понимание, что она права, ведь в какой-то мере он действительно её предал и однозначно не был с ней до конца честен. — Молли… — Уходи! Мужчине подумал, что если он уйдет сейчас, то потеряет её навсегда. — Пожалуйста. Дай мне сказать… — Нет, — тихо, но резко сказала она.- Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Уходи, Майкрофт. И никогда не смей больше приходить сюда. Теперь Хупер смотрела ещё и с ненавистью, что было, пожалуй, последним ударом для Холмса. Она говорила твердо и четко, сохраняя между ними дистанцию, что он не смел нарущить при всём желании. Ему не доводилось видеть её такой прежде. Весёлой, грустной, радостной, растерянной, счастливой, заинтересованной. Какой угодно, но не такой. При всём опыте мужчина не мог определить, что именно отражается на её лице, о чём она думает сейчас. Молли отвела глаза в сторону и вниз, при этом её губы были поджаты, будто она сдерживалась, чтобы ещё не накричать на него. «Уж лучше бы кричала», — подумал Майкрофт. «Лучше бы кричала, проклинала, била, в конце концов. Но не это гробовое молчание после таких жестоких слов». Это был словно приговор. Он совершил ошибку. Осознанно и целенаправленно. За что и расплачивается сейчас. Холмс подавил желание попытаться ещё что-нибудь сказать или сделать — она четко выразила своё желание, которые он всегда уважал. Поэтому, пройдя мимо девушки, он вышел из квартиры, тихо закрыв за собой дверь. По инерции сел в машину и назвал домашний адрес. Работать сейчас являлось невозможным, а вот выпить определённо было необходимо. Стоило Майкрофту покинуть её квартиру, как девушка рухнула на пол, а из глаз полились слезы, которые она и не старалась остановить. Молли знала, что слова, сказанные ею, принесли ему боль. Да что там, ей самой было так невыносимо говорить их и было невероятно трудно сдерживаться и сохранять такой вид. Но, прояви она слабину, ничего бы не вышло, а она хотела, чтобы он понял, что сделал. Какую боль ей причинил. Не было нечего удивительного, что воспоминания ей помог вернуть именно Шерлок, в конце концов, они много времени проводили вместе, пусть и за работой. Она не знала точно, намеренно ли детектив сказал ту фразу, но подозревала, что да. Кому, как не Шерлоку полагалось помочь ей восстановить память. Сказать тогда что-то духу не хватило. Даже дать понять, что она всё вспомнила. На тот момент это точно не было её первоначальной проблемой, ведь не так-то просто принять столько образов и мыслей, что обрушиваются на тебя в один момент. Всю дорогу до дома она прошла автоматически, так же переоделась и поела, продолжая переваривать всю информацию, которой было очень и очень не мало. Когда дело дошло до Майкрофта, Хупер почувствовала, как вначале что-то неприятно кольнуло, а потом внутренности и вовсе скрутило в тугой узел. Это не то, чтобы был именно обман, скорее намеренное молчание о некоторых весьма важных — можно даже сказать, ключевых — моментах её жизни. И потрясением было именно то, что сделал это мужчина, который был для неё надежной опорой ещё до происшествия. И, тем более, после. Ещё три дня Молли ходила, как во сне, не совсем понимая, сменяют ли дни друг друга вообще. Все действия она делала не осмысленно, а скорее по привычке. Мысли, так или иначе, всё время возвращались к старшему Холмсу и его поступку. Эти несколько дней дали ей понять — она не хочет общаться с ним какое-то неопределённое время. Но, зная его натуру, девушка понимала — он просто так не отстанет. Значит, нужно показать, что она не хочет ни видеть, ни слышать его. Для пущей убедительности Молли употребила «никогда», хотя сама сильно в этом сомневалась. Девушка была реалисткой и отлично понимала одну вещь: ей нужен Майкрофт. И, возможно, когда боль от его поступка утихнет, она позволит себе возобновить их общение.