Голем

- Есть придание одно, - её нежный голос звучал в тишине, - в день, когда умрёт любовь, из небес польётся чёрный дождь. Теперь, после её смерти, он боялся дождей. Всегда выходил на улицу и ждал первых капель дождя, подставляя ладонь. Потом долго смотрел на прозрачные капли и шептал: - Любовь ещё жива. Спускаясь по каменной винтовой лестнице, Смотритель украдкой поглядывал на окна, как стекала по стеклу прозрачная вода. - Любовь ещё жива, - тихо сказал он. - Она всегда будет жить, - отозвался Безликий возле деревянной двери, которая вела в подземелье, - ваша любовь придавала тебе сил всё это время, чтобы сегодня ЭТО произошло. Смотритель, приложив немалые силы, толкнул дверь и, включив фонарь, уверенно прошел в темный коридор. Безликий спускался за ним по тёмным ступеням, которые уводили под землю всё дальше и дальше. Холодный подземный воздух, заставил Смотрителя укутаться в пальто и спрятать руку в карман. Шаги эхом разносились в темноте. Свет фонаря выделил ещё одну деревянную дверь, которая также с трудом открылась. Щелчок, и темноту разорвал яркий свет, от которого Смотритель даже закрыл глаза. Мастерская осветилась десятками огней. Здесь пахло глиной, травяным чаем и табаком. На деревянных стенах висели полки с многочисленными инструментами. Такой же деревянный пол, который скрипел при каждом шаге. Большой стол стоял вдоль стены, несколько стульев, небольшой диван и в дальнем углу столик с чайником. В центре стояла статуя, накрытая белой тканью. Статуя, в которую Смотритель вложил всю любовь и боль. - Это…Она? – послышался голос Безликого. - Да, - ответил он и, подойдя, схватился за края материи, - я завершил работу еще неделю назад. Одно резкое движение и белая ткань плавно, скользя по статуи, упала на пол. - Она великолепна! - восторженно заговорил Безликий. - Я верил в тебя! Я знал, что у тебя всё получится! В голове звучали слова Безликого: - Ты знаешь, что делать. Тебе нужна глина. Только сделай то, что должен. Он выбрал белую глину. Теплая глина сочилась между ладоней и просачивалась сквозь пальцы. Он разделил её на части, каждая, из которой предназначалась для разных конечностей. Вот эти четыре – руки и ноги, а вот эта – туловище, а эта – голова, нужно оставить для волос. Умелые пальцы сочленяли суставы, помогая ножом, формировали впадины, прорисовывали жилы. Корявая прямоугольная куча, как по щелчку пальцев, превращалась в торс, другие четыре – в изящные руки и ноги, на которых ножом прорисовывались пальцы и ногти. Вот возникли холмы грудей, живот и лоно, формируя изумительное женское тело. Её тело. Работа над лицом требовала терпения и любви. Вот появились глаза, брови, ноздри и приоткрытые губы, которые готовились вдохнуть холодный подземный воздух. Ловкие пальцы сформировали локоны, которые падали на грудь и спину, прикрывая соблазнительную наготу. Довольный результатом, он оставляет статую в темноте, давая ей высохнуть. Смотритель, разглядывая своё творение, осознал, что изобразил её выходящей из воды, как много лет назад. Он сидел на берегу, наблюдая, за супругой, которая плавала в лунной свете. Подплыв к мелководью, она встала на ноги и медленно пошла к нему. - Зря, что ты не пошел купаться со мной, - сказала Она, присаживаясь рядом с ним. - Что-то не хочется, - ответил Он и накинул на её плечи халат. - Плавая с отцом на корабле, я любила проводить время в трюме, - Она прижалась к мужу, который обнял её, - хотела встретиться с Клабаутерманом. По легенде, он помогает морякам, указывает верный курс, предупреждает об опасности. Хотя, встретиться с ним – это недобрый знак. - А как он выглядит? - Он маленького роста, как гном. На голове его шляпа, всё его туловище скрывает длинная борода. А ещё он с трубкой. - А почему встретить его – это недобрый знак? - Я считаю, что скорее добрый знак, чем недобрый. Он ведь предупреждает об опасности. - Пора, - в какой раз повторил Безликий. Он смотрел, как белая полупрозрачная фигура растворяется в воздухе. - Пора, - эхом разнеслось в мастерской. Да, он знал, что делать, по её многочисленным рассказам. Все её слова он впитывал, как пересохшая губка, раскладывая в своей памяти по полочкам и бережно храня. Она всегда говорила много, будто боялась что-то не успеть рассказать. - Зачем спишь? – шептала Она. – Бесценные минуты проходят! Не спи. - Я только глаза прикрыл, - оправдывался Он. - Так вот, - снова заговорила супруга. – Раввин сказал своему зятю и ученику: Вы присутствовали при рождении Голема, нужно чтобы вы были и при его конце. А поэтому я жду вас в своём доме во втором часу ночи и совместно отзовём от жизни то, что к жизни пробудили. - Как же они это сделали? – спросил Он и перевернулся лицом к ней. - Не перебивай, любовь моя, - Она пальчиком коснулась его носа. – Когда хотели пробудить его к жизни – они стояли у его ног, лицом к голове. А теперь нужно было сделать всё наоборот. - А что при этом говорить? - Тшш, - её палец прижался к его губам, - нужно было произнести фразу о сотворении человека в обратном порядке. Смотритель заметался по мастерской, круша всё, что попадалось под его руку: глиняные горшки, стулья и инструменты кидал в стены. В один момент рухнул на колени, обнимая ноги статуи, и зарыдал, бормоча: - За что? За что? Я ведь сделал всё, как ты говорила! Он уже не рыдал, молча сидел, обнимая ноги холодной статуи, когда послышался слабый треск, руки обожгло так, что он подскочил и сделал несколько шагов назад, в ужасе распахнув глаза. Статуя прокрывается черными кривыми линиями, как рваные раны, из которых струится желтый свет. Глина кусками падает на пол, превращаясь в белый песок. Свету предстают открытые части тела. Её тела. Тело, которое наполняется жизнью. Ожившие губы открываются шире, жадно глотая воздух. От яркого света глаза сами собой закрываются. Пальцы сжимаются в кулак, и вот падает последний кусок глины с её ног. Она больше не может стоять и, наклонившись вперед, падает. Его руки подхватывают её, аккуратно кладут на деревянный пол. Ещё один жадный глоток воздуха и окутывает сон, даря успокоение. - Ты явилась. Звон в ушах заглушает слова его молитвы. Бухает беспокойное сердце. Тепло. Он укутал её в своё пальто. Родные руки крепко сжимают. - Как ты? - Устала, - шепчет Она и утыкается носом в его шею, жадно вдыхая запах любимого тела. Её шепот производит головокружительный эффект: Он заливается слезами и вперемешку со смехом, целуя её в волосы. Она, ещё ослабленная, но, собрав остаток сил, обнимает его. И вот они уже оба смеются и плачут, сжимают друг друга в объятиях, даря поцелуи. - Мы вместе. - Теперь мы навсегда вместе.