***
Смычок заскрипел, сталь прогнулась под нитью. В тоске верещала от боли струна. Я знаю, на кладбище сменит молитва плачь скрипки моей… Голова так пьяна…
На зеркало белые вешали ткани, задернули шторы, захлопнули крышку. Пылают чертоги, и мозг, как лань, ранен. О милая Роузи, не плачь Роузи, тише…
Свинцовая гибель покинула дуло, «Ты обещал, ты дал слово!» — я знаю. Мой друг, чтоб теперь про меня ты не думал, я так же, как ты, изнутри умираю!
Звенит в ушах выстрел, щелчком курок спущен — упала она, а в груди больно мне… Я смертником был, залп в меня был запущен! Нет сна, только горечь… Я вновь на игле…
Не смог защитить… И под пуль ярым градом забыв осторожность, пропустил я одну — патрон, что ваш рай обратил сущим адом! Теперь как свою искупить мне вину?
Лишь дайте судьбе доказать, в подземелье не зря она жизнь отдала за меня: мой друг, хоть не вправе просить я прощенья, позволь уберечь мне хотя бы тебя!
И сколько бы зим ни прошло — трезво помню, Как пальцами руку сжимала мою под бликами стекол, воды, блузку с кровью, что мерно стекалась на грязном полу.