Фотосессия

Фотосессия. Конечно же, это она. Лампы и отражатели уже размещены на своих стратегических местах, тепло от них можно почувствовать кожей. В центре композиции расположился он сам — немного непривычно, но работа актера иногда требует попозировать для фотосъемки. Кажется, это напечатают в каком-то модном журнале. Но где же фотограф? — Здравствуй, Леонард. Это Спок? Его будет снимать Спок? Очевидно, да, так как вместо привычного трикодера в руках вулканца внушительный Canon с новеньким объективом и дорогой оптикой — Леонард как раз подумывал обзавестись таким же. Споку он отлично подходит. И все же — вулканец, делающий снимки для журналов? Как-то странно. Разве что для научных… — Готов, Лео? Еще один фотограф? Но почему без камеры? Ах да, это же Пэрис, камера наверняка спрятана где-то в его шикарном костюме. Быть может, за шелковым платком на шее? Или замаскирована под пуговицу? Пэрис уверенно улыбается одним уголком губ, и Леонард даже слегка ему завидует. Но стоп, почему он сам вдруг голый? — Приступим, мистер Спок? Кажется, со светом все отлично, — Пэрис критически оглядывает объект съемки. — Хотя я бы сделал фоновый чуть мягче, чтобы подчеркнуть тени. Леонард не хочет подчеркивать никакие тени. Но раз уж он согласился на съемку, придется смиренно терпеть. Господи, это ведь могут увидеть дети, придется скупить все журналы в округе и сжечь их на заднем дворе. Ночью. — Это положение тела не дает полного обзора, — Замечает Спок. — В положении стоя фотография будет нагляднее. Леонард слегка паникует, но, к счастью, Пэрис иного мнения. — Спок, смысл фотографии не в наглядности. Это искусство. Форма выражения художественного видения. — Это нелогично. Зачем тратить столько усилий, чтобы запечатлеть объект, который можно увидеть своими глазами? Тем более, что его уже не раз фотографировали. Это мероприятие совершенно излишне. Неслышной тенью появившийся на площадке индеец угрюмо обводит взглядом присутствующих и поворачивается к замершему на мраморном пьедестале Леонарду. — Они крадут твою душу, — гневно изрекает он, недобро сверкнув глазами. — Берегись. Леонарду такая перспектива кажется довольно пугающей. Сьюзен это точно не понравится, да и дети вряд ли одобрят. И потом, как он будет работать? Бездушный актер, бездушный фотограф, бездушный творец… Совершенно неприемлемо. — Это заявление лишено какого-либо научного смысла. — Прерывает его размышления рациональный вулканец. — Даже если предположить наличие у человека некой ментальной сущности, простая передача изображения никоим образом на нее не повлияет. Мрачноватый охотник за головами Миллер безмолвно сидит в углу и размеренно полирует винтовку. Леонарду нравился Миллер, особенно — шляпа и борода. Определенно, в бороде есть какой-то особый шарм. Возможно, стоит завести бороду и самому. Будь у него сейчас такая же, он бы точно не чувствовал себя настолько неловко, лежа голышом и подсвеченный со всех сторон. Можно было бы расположится вальяжно и грациозно, с независимым и чуть надменным видом, словно сытая пантера, дикая и гордая даже в клетке, где на нее глазеют галдящие детишки. — Я думаю, его стоит повернуть спиной, — вслух рассуждает Пэрис. — Свет подчеркнет рельеф, и лишние детали не будут отвлекать внимание. — О каких деталях идет речь? — Уточняет Спок. — О лице, мистер вулканец, а не о том, что вы подумали. — Я ни о чем не подумал, — оскорбляется тот, дернув бровью. — Тогда примите мои извинения. Зрители будут смотреть на работы, и что они будут видеть? Леонарда Нимоя. — Разве не в этом смысл фотосессии? Действительно, разве не в этом? Ведь фанаты хотят видеть лица своих кумиров, а не их задницы, верно? Леонард задумывается. — Смысл художественной фотографии не в том, чтобы показать миру Леонарда Нимоя, — назидательно произносит Пэрис. — А в чем же? — В самовыражении. В творчестве. Это. — Шпион тычет пальцем в Леонарда. — Это лишь материал, глина, из которой мастер создает работу. Показывает игру света и тени, форму, текстуру, изгибы и линии. Мы абстрагируемся от личности и пробуждаем ассоциации… — Ассоциации с голым дряблым стариком! — С грубой насмешливостью перебивает его молодой человек в черной кожаной куртке и джинсах с отворотами. — Кто захочет смотреть на эту развалюху? Леонард поморщился. Ну конечно — Нино. Бандит Нино Базеличче. Молодой, дерзкий и красивый. Рядом с ним хотелось прикрыться, желательно с ног до головы. Но, по большому счету он, конечно, прав. Нет, Леонард в отличной форме, как для человека под восемьдесят. Он в превосходной форме. Но нельзя не признать, что на этом постаменте Нино смотрелся бы куда привлекательней. Да и с Пэрисом сложно не согласиться. — Поверните его спиной, верно. А еще лучше отправьте домой, греть артрит у камина, и посадите сюда молодую красотку, — не унимается итальянец. Молчаливый Миллер щелкает затвором, и Нино поспешно ретируется. Спок задумчиво вертит в руках камеру, словно обдумывая слова своего оппонента. Пэрис поправляет элегантный платок, в котором, вероятно, спрятана маленькая потайная камера. Леонард усмехнулся мысли о том, что его фотосессию могут записывать спецслужбы. — Вы неправы. Все поворачиваются к вошедшему пареньку довольно отталкивающий наружности. — Вы неправы, – тихо, но уверенно повторяет он. — Главное — это лица. Никогда не забывайте про лица, мистер Нимой. Так же незаметно, как появился, паренек выходит. Малыш Монк. Леонард улыбается ему вслед. Конечно, он не забудет. Главное – это лица. — Хей, Ленни! — Билл? Ты-то что тут делаешь? Бодрый и румяный Билл Шатнер окидывает взглядом его обнаженную фигуру и озорно подмигивает. — Проходил мимо и решил заглянуть. Слушай, Лен, тут такое дело, я завтра еду в Маньчжурию снимать фильм про клонирование динозавров. Их потом запустят колонизировать Луну. Отличная идея, правда? Можно будет потом летать туда на экскурсии, как в том фильме. Так вот, пока меня не будет, ты не мог бы гулять с моими собаками? Всего два раза в день. — Ты совсем спятил, Шатнер? — Возмущается Леонард. И просыпается. Вместо осветительных ламп его греет теплое одеяло, косые солнечные лучи пересекают комнату, пятная светлую стену напротив кровати. На столе поблескивает объективом забытый вчера фотоаппарат. Значит, лица. Леонард откидывает душное одеяло и потягивается. Что ж, почему бы и нет.