Crosses

      То ли Макс слишком много нервничала до этого, из-за чего нервничать сейчас было не чем, то ли нервозность настолько прижилась, что девушка перманентно паниковала, сама этого не осознавая. Ясно одно: вернувшись домой, она была спокойна, будто ничего не видела. Нейтан же был спокоен только внешне. Внутренне он снова поддавался истерике, пытаясь сдерживать её до тех пор, пока не останется один. Тогда щёлкнет замок, клетка откроется, страх медленно выйдет наружу, сознавая своё превосходство над Прескоттом, держащим его в заточении, а потом начнёт мучить Нейтана до тех пор, пока тот не сломается. Но пока паника рвалась из заточения, а Прескотт избегал смотреть по сторонам, потому что так легче понять, что на нём маска. Все движения были резкими и отрывистыми, а тело напряжённым тогда, когда Нейтан ничего не делал. Дыхание часто прерывалось, будто кто-то (страх) резко сжимал свои пальцы на горле юноши, а потом отпускал, забавляясь.       Прескотт вёл чуть быстрее, чем следовало бы тем, кто хотел остаться незамеченным на дороге, он это знал, но ощущение погони не покидало, взгляд тянуло к зеркалам заднего вида, чтобы выяснить, не едет ли за ними кто. Макс тревожно поглядывала в зеркала для того, чтобы убедиться в том, что колёса всё ещё на месте.       И кухня. Нейтан на подоконнике. В руках — дымящаяся самокрутка. Настолько привычная картина, что Прескотт казался просто элементом декора. Колфилд поставила чайник и достала из холодильника очередной энергетик. Спать ей хотелось жутко, хотя Нейтан утром и дал ей отдохнуть несколько часов. — В следующий раз я выбираю энергетик, — пробурчала Макс, пытаясь вырвать Прескотта из рук истерики. Нейтан повернул голову в её сторону и смерил девушку равнодушным взглядом. — Ты покупаешь какую-то херню. — Нормальный энергетик, — пожал плечами Прескотт, затягиваясь. — На вкус он отвратителен, — фыркнула Колфилд, подойдя к столешнице и доставая чашки. — Ты его купил только потому что он красный, да? — Если я ношу красный бомбер, это не значит, что я люблю красный. — И всё же? — Ладно, я купил его потому, что он красный, — через силу улыбнулся Нейтан, снова затягиваясь. — Но на вкус он нормальный. — И всё же в следующий раз энергетик себе куплю я. — Как хочешь, — снова пожал плечами Прескотт, отворачиваясь обратно к окну. Макс достала из ящика пакетик растворимого кофе, налила в чашку кипятка и со вздохом открыла пакетик. — Постой, — глухо позвал со стороны окна Нейтан. С судорожным вздохом потушил о себя самокрутку, выкинул её в пепельницу и встал с подоконника. — Не пей эту хуйню, я сварю тебе нормальный кофе.       Макс послушно отошла от столешницы, давая Прескотту пространство, чтобы тот хотя бы её давления со стороны не чувствовал. Колфилд поймала себя на том, что любовалась тем, как медленно самоуничтожающийся Нейтан пытался вытащить самого себя, отвлекаясь на посторонние дела. Наверное, неплохой способ. Надо будет попробовать. К примеру, попросить у Прескотта пару уроков кофеварения, чтобы отвлечь и его, и себя. За Нейтаном было приятно наблюдать: кажется, он наконец-то расслабился, движения стали плавнее и точнее, дыхание перестало быть таким судорожным. Мысленно Макс дорисовывала ему в голове фартук, какой-нибудь смешной и с цветочками, чтобы в воображении Прескотт был милым и уютным, а не усталым и побитым. В реальности юноша выглядел живым ровно до того момента, пока его руки были заняты. Дальше — устало облокотился о столешницу, сев на неё и опёршись головой в шкафчик на стене. Устало закрыл глаза. Устало вздохнул. Устало открыл глаза. Устало достал аптечку, а из неё бинты. — Помоги, — тихо позвал он, снимая с себя бомбер и закатывая рукава рубашки. Надо же. Какой тихий крик о помощи. Этот крик оттуда, где самые страшные демоны Прескотта, с той глубины, куда его пытаются утащить, наверное, единственный. Остальные не достигали поверхности, потому что поверхность была слишком далеко, под слоями самоненависти, выдаваемой за гордость. Макс послушно встала и подошла к Нейтану, помогая ему поднять рукава рубашки. Юноша сел на столешницу, сгорбившись и уйдя в мир своих мыслей, предоставив Колфилд волю делать с его руками всё, что ей вздумается. Макс поняла, что нервы у неё остались, потому что сейчас она паниковала. Смотреть на Нейтана было больно. Осознание отвратительности их ситуации снова душило её. Девушка замерла и долго разглядывала запястья Прескотта, медленно погружаясь в ту же пучину, в которой сейчас тонул юноша. Тащили на дно её эти шрамы и порезы. Надо было спрятать их и выныривать. Макс не знала, как, но после этого руки Прескотта были в бинтах. Она не помнила, как сделала это, но она смогла вынырнуть. Вот теперь всё будет хорошо. Теперь свежих порезов не будет.       Нейтан смотрел на свои руки и молчал, словно не понимал, что эти руки действительно его. Раз они не его, то это не он прижал Макс к себе за талию и спрятал лицо в её ключицы, пытаясь поверить в то, что всё вокруг реальное. Он не понимал, какая из реальностей реальная : та, где Макс неживая, или та, где она с ним. Она среди тех девушек, побывавших в подвале? Она настоящая? Но ведь Нейтан мог прикоснуться к ней, прижать к сердцу, осознавать то, какая она. Потрясающая, заботящаяся, живая. Рядом с ним. Наверное, одна такая. Отпускать её было страшно. Потерять Макс сейчас значило потерять связь с реальностью и потерять единственного, кто не оставляет попытки вернуть в живые Прескотта. И сейчас он был безумно рад, что поездка в этот дурацкий амбар закончилась без того, что было во сне. — Нейтан? — тихо позвала Колфилд, испугавшаяся происходящего. Такое поведение пугало своей неожиданностью и необъяснимостью, а девушка и до этого была порядком напугана. — Кофе…       Юноша встрепенулся и отпустил Макс, взглянув на плиту. Вздохнув, он выключил её и слез со столешницы. — Думаю, это кто-то из Блеквэлла, — перевёл тему Прескотт, наливая кофе в чашку. Девушка, пытаясь прийти в себя, молча отошла и села за стол, выдыхая. Что это было — непонятно. Снова он ведёт себя необъяснимо, это снова пугает. — Я знаю, что многие из тех девушек учились в Блеквэлле. Может, кого-то из них я просто не знаю, а учатся они с нами, — юноша поставил чашку с кофе перед Макс и отошёл к окну, открывая его. — Где твоя сумка с фотографиями? — На диван положила, — тихо ответила Колфилд, накрывая стенки чашки трясущимися руками. Переводят тему и пытаются избежать разговора — ладно. Хорошо. Прекрасно. Видимо, так лучше. У Колфилд в любом случае не было сил пытаться выломать дверь в душу Нейтана. Пусть сам откроет, когда захочет.       Прескотт оставил девушку одну на кухне, глубоко вздыхая и снимая свой бомбер. Душно было просто из-за мыслей, потихоньку затягивающих петлю вокруг его шеи. Оставаться одному было невыносимо — только воздуха становилось меньше, поэтому через несколько минут Прескотт принёс на кухню ноутбук и сумку, а ещё огромный моток зарядного устройства. Установив всё на столе рядом с задумчиво наблюдающей за ним Макс, юноша сел рядом и развернул ноутбук так, чтобы девушка могла видеть экран. Та откинулась на стену, взяв в руки чашку с кофе.       Нейтан достал из кармана джинс составленный список имён, ставший ещё грязнее, чем когда Прескотт забирал его из рук торговца. Юноша, часто моргая глазами для того, чтобы сфокусировать взгляд, что-то подчёркивал и вычёркивал, разложив перед собой фотографии с папками в шкафах и забивая фамилии из списка в поиск по сайту Блеквэлла. Макс сосредоточенно наблюдала за ним и пыталась понять, что происходит. Мысли хозяйку не слушались и путались друг с другом, словно специально старались сделать ситуацию ещё сложнее. Видимо, надо было поспать, потому что кофе усыплял только больше, а перед глазами плыло. Девушка пыталась цепляться взглядом за фотографии, но спокойный Нейтан, занятый своими делами, крыша над головой, чувство безопасности рядом с ним — всё это умиротворяло, вынуждая глаза закрываться. Прежде чем Колфилд совсем уснула, взгляд всё же зацепился за фото, с которым сверялся Прескотт: — Почему здесь моё имя? — спросила она, заметив на фотографии папку с надписью «Колфилд, Максин». Нейтан вздохнул и промолчал, продолжая заниматься своими делами, будто никого, кроме него, в комнате не было. Но отделаться от Максин сложно: слишком сильно уж та параноила. — Почему здесь моё имя? — громче повторила девушка, выпрямившись на стуле и поставив чашку с кофе на стол.       Прескотт ответил тихо, не отвлекаясь от бумаг и ноутбука: — Ты должна была стать следующей.       Макс снова взяла чашку в руки и откинулась на стену. Мысль в голове не укладывалась. Она кружилась и кружилась, но опускаться на дно к тому, что было уже осознано и принято, не собиралась. Пытаясь переваривать информацию, Колфилд просидела очень долго без движения. Настолько долго, что Нейтан закончил со списком и приготовился рассказать о нём девушке, но по её внешнему виду было понятно, что она не готова.       Прескотт аккуратно положил руку на плечо Максин. Та вздрогнула, и продолжила смотреть в одну точку. — Идём, — неожиданно резко для самого себя сказал юноша, снова напугав Колфилд до полусмерти. Та испуганно взглянула на него, не понимая, за что на неё злятся. Взяв себя в руки, Нейтан снова попытался заговорить, на этот раз не агрессивно. — Вставай.       Видимо, в состоянии панического страха Макс могла делать всё, что ей скажут. Стоило только напугать — и Максин Колфилд твой раб. Девушка послушно встала и позволила отвести себя в спальню и усадить на кровать. «Тебе не жарко?» Прескотта звучало так неестественно и расплывчато, что Макс была уверена, что уже спит. И всё предыдущее сон. На самом деле, она упала ещё там, в амбаре, а сейчас просто галлюцинация, вот и всё. Но Нейтан прав: было действительно жарко сидеть в толстовке, под которой ещё была и футболка, поэтому Макс стянула с себя толстовку, позволив Прескотту этого не делать самому, и, аккуратно сложив её, положила на пол. Что дальше делать — непонятно. Нейтан молчал, а значит, не надо было ничего делать. Если быть точнее, то Прескотт расстёгивал на себе рубашку и открывал дверь балкона, надеясь, что так он не задохнётся. — Сними обувь и ложись, — сказал он, подставляя что-то под дверь балкона, чтобы тот не закрывался. С этим пришлось провозиться довольно долго, поэтому Колфилд уже выглядела спящей, когда Прескотт сел в кресло, притащив из кухни очередную банку энергетика.       Неожиданное осознание, накрывающее с головой и начинающее душить: моменты из того сна, где он сам фотографировал Макс, выглядели так же. Осознание того, что он мог бы совершить такое, даже не доставляло удивления. Скорее усиливало отвращение к себе. Нейтан понимал, что хочет смотреть на это вечность, потому что перед ним живой человек. Чувствующий. Не важно, что именно, главное — живой. Ещё важнее — живой снаружи. Удивительное явление. Поэтому хотелось сфотографировать, но не для продажи, а для того, чтобы прятать у себя под сердцем как пластырь к ранам и доказательство того, что живые люди есть.