В объективе - Луна

-Пошли, гурман... Он стоял, как полководец на поле брани. И, безусловно красуясь перед первым космонавтом, он вспомнил, что ему рассказывал один из первых пилотов: "В первые минуты я даже подойти к ракете не мог. Страшно было. Тупо, значит, стою и смотрю. И улыбаюсь. Потом, значил, подходит ко мне сам Королёв, и говорит, мол, ты либо лети, либо вали с площадки" Они шли по тёмному коридору. И хотя они оба были чрезвычайно восторженные, тишина угнетала и не давала сказать ни слова. Они шли, равняясь друг на друга. Гагарин завидовал Комарову не меньше, чем Комаров завидовал Гагарину. - И похоронят нас, Юра, в одной братской могиле. И похоронят нас с почестями, и на камне будет написано: ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ. -Сплюнь, дурак! - Юра рассердился и кинул бортинженеру подзатыльник. -А чего плевать? Всё равно рано или поздно... Эти минуты, что они шли по ЦПК, казалось, были самые длинные в мире. Космонавты шли, и чем дольше они шли, тем дальше, казалось, была от них Луна. -Когда стартанём, Юра, считай уже героями Союза будем... Они стояли у лифта и победоносно смотрели на толпу людей, пришедших провожать их. Скоро раздался голос диктора из гигантских динамиков... Вот подошёл Леонид Ильич, пожал космонавтам руки и удалился. Гагарин улыбался. Он не ощущал себя старым, напротив, он чувствовал, что стремительно молодел. Да, да, чёрт возьми, да, он стал тем Гагариным, что в 61-м безбоязненно ступал к ракете и жал руку Королёву. Вот они поднимаются в лифте, вот они залезают в тесный Зонд, вот... -Кедр, я Заря. Рубин, приём. -Заря, я Кедр, слышу вас хорошо. Этот разговор был до боли знаком Юрию Алексеевичу. -Предварительная! Корабль завибрировал, затрясся... Запрыгала маленькая плюшевая обезьянка - индикатор невесомости. -Промежуточная! -Юр, скажи! Ну пожалуйста! -Отстань, прицепился! -Не хочу... -Ну и шут с тобой! -Главная... Юра помолчал немного, затем насмешливо произнёс: -Поехали!