***
Себастьян пытался отдышаться; последний рывок явно дался ему не легко, сказывалась усталость после схватки с великанами и неожиданность сложившейся ситуации. Да эта скотина мутировавшая чуть ему руку не откусила! Лисса и Джозеф уже были здесь, стараниями рыжеволосой. Его напарник полулежал на земле, немного потрёпанный. Девушка, стоявшая с Кастелланосом, была не в лучшем состоянии; ее рубашку окрасили в алый новые пятна крови. Внезапно Мелисса, крепко выругавшись (Кастелланос готов был поклясться, что никогда в жизни не слышал более вычурного ругательства) и ощутимо пнув ворота, которые ответили на такое проявление жестокости неприятным звоном, в мгновение ока протиснулась назад, где поджидала их злобная псина, и, немного пригнувшись, бросилась бежать вперёд. - Что... - Кастелланос не успел ее остановить. - Лисса, стой! Джозеф, все это время сидевший на земле, наконец поднялся и оказался рядом с напарником; его глаза, имевшие и без того достаточно узкий разрез, сейчас были сощурены. - Что? - спросил старший детектив будто с упрёком в голосе. - Я там... очки уронил, - на секунду замешкавшись, ответил Ода. - Твою мать...***
Вот же дура! Как, ну вот как, твою мать, можно было забыть про очки Джозефа?! Ругая себя на чем свет стоит, я, перебравшись обратно через погнутые прутья ворот и пригнувшись, высматривала, куда успела спрятаться эта зловонная псина. Ближайшие ко мне кусты зашевелились, оттуда показалась морда скалящей зубы твари. Она медленно, продолжая припадать к земле, двинулась вперёд, угрожающе рыча. Я крепче сжал своё оружие: только оно сейчас могло спасти мою душу. Чудовище сделало ещё один шаг навстречу мне, затем ещё один, и внезапно прыгнуло, намереваясь вновь сбить меня с ног. К счастью, я была к этому готова; я резко рванулась в сторону, уходя от острых зубов и не менее острых когтей, перезарядила дробовик и выстрелила. Даже не проверяя, попала ли, я бросилась бежать, туда, где мелькнули солнечными бликами стекла очков Оды. В несколько шагов преодолев расстояние до вожделенной вещи, я подняла их с земли и быстро развернулась, пытаясь держать псину в поле зрения. Она уже готовилась к новому прыжку, подбираясь ко мне ближе на полусогнутых лапах. Даже теперь ей не удалось бы меня провести; я, вновь перезарядив свое оружие, готовилась выстрелить. - Давай, прыгай, тварь, - бросила я, держа палец на спусковом крючке. Мутант начал обходить меня по кругу, не сводя с меня взгляда своих устрашающих глаз. Внезапно сбоку раздался звон разбитого стекла. Псина, дёрнувшись от неожиданности, повернула голову в сторону звука и... О да, я поняла, что это мой шанс! Я что есть мочи рванула обратно к воротам, не чувствуя земли под ногами. Монстр не отставал; он замешкался лишь на минуту, но, уловив мое движение, ринулся следом, легко нагоняя меня. Не знаю, то ли удача была на моей стороне, то ли ещё какая-то высшая сила помогла мне, но я, как прежде Себастьян, успела укрыться за спасительными воротами за секунду до того, как зубы псины сомкнулись на моей конечности. - Держи, - я протянула Джозефу его очки, пытаясь хоть немного унять бешено бьющееся в груди сердце. - И больше не теряй. Прохладная кожа перчатки коснулась моей руки и на секунду ее сжала. - Спасибо, - как всегда сдержано ответил Ода, отпуская мою руку и надевая очки.***
Старинные, сделанные из белого мрамора ступени, разрушенные во многих местах, вели к большим деревянным дверям церкви. Поднявшись, Себастьян на секунду остановился и оглянулся туда, откуда они пришли. Ужасная псина-мутант уже успела убраться подальше, на кладбище мелькнула чья-то тёмная фигура, волоча за собой левую ногу - одержимый. Лисса первой толкнула двери и вошла в мрачную сырость церквушки. Здесь царила неприятная полутьма, лишь немного солнечного света попадало через некогда красивые, а сейчас разбитые витражи, да редкие свечи, измазавшие подсвечники подтеками воска, освещали убранство некогда красивого храма. На полу валялись куски штукатурки, песок и прочая грязь неприятно скрипела под ногами. Впереди на постаменте горделиво стояла огромная статуя человека в длинном, спадающем до пола балахоне, спрятавшегося лицо под капюшоном. Рыжеволосая уверенно, будто уже бывала в этом месте, отошла в сторону и, склонившись над чем-то, подняла с пола коробочку с патронами для дробовика и пистолета, а затем, отойдя ещё немного в сторону, нашла несколько спичек. Детективы направились прямо, к постаменту, из-за которого обычно вещает священник, расположенному аккурат перед статуей. Они недоверчиво осматривались, вертя головами в разные стороны. - Странное место... - задумчиво пробормотал Себастьян, держа руку на кобуре пистолета. Внезапный, уже знакомый, но от этого не менее неприятный ультразвук резанул по ушам Кастелланоса и Оды, заставив мужчин вновь схватиться за головы и нахмурился от неприятного чувства, будто нечто сверлит голову изнутри. Послышался звук падения - Джозеф, не выдержав боли, не смог устоять на ногах и упал на колени, все так же тщетно закрывая уши руками. От ужасающих болезненных ощущений перед глазами плясали яркие светлые пятна, но все же на мгновение Кастелланосу показалось, что он видит чью-то фигуру в белом порваном плаще - Рувик. Холодные серые глаза Викториано безжалостно взирали на детективов с огромной старинной люстры, свисавшей с потолка на массивной цепи. Себастьяну стало больно от каждого, даже самого незначительного движения; Рубен медленно поднял вытянутую руку, и детектив почувствовал, как его тело, пронизываемое болью, становится будто невесомым: его ноги оторвались от земли, он воспарил вверх. Рядом, так же корчась от боли, оказался и его напарник. Раздался ужасающий грохот: все вокруг, повинуясь воле Викториано, поднималось со своих мест и начинало парить в воздухе; у основания статуи побежала глубокая трещина и, к изумлению старшего детектива, она так же оторвалась от своего места. Боль становилась все более и более невыносимой, она, будто множество раскаленных игл вписалась в кожу, проникая все глубже и глубже, хотелось кричать... И тут во всю эту какофонию звуков проник ещё один, звук шагов, ступающих по каменному полу, а затем голос Мелиссы, жёсткий и холодный, произнес: - Убирайся! Боль на миг ослабла, но затем, с удвоенной силой сжала тело Кастелланоса, заставляя его приглушённо застонать. - Ты... - это слово, произнесённое Рувиком, будто нож вонзилось в голову детектива, принося ещё больше боли и страданий. Викториано, продолжая буравить девушку тяжёлым, испепеляющим взглядом, внезапно махнул рукой, и... Себастьян почувствовал, как его тело с невероятной скоростью летит, проваливается куда-то вниз. Вдалеке он слышал крик боли и ужаса Лиссы. Он хотел позвать ее, хотел помочь, но... боль так прочно связала его тело, что он не смог разжать губ. А спустя секунду он почувствовал жёсткий удар о что-то твердое. Прежняя невыносимая боль отступила, оставив его лежать во тьме на холодном полу, а в голове продолжал проноситься крик ужаса девушки.