И если твоя душа Направит мою душу, Я приму всё, что ты мне дашь, Потому что моё сердце хочет этого.
В одно мгновенье всё изменилось, но что с этим делать – Заркон не имел ни малейшего понятия. Не каждый день на твою планету сваливается комета из непонятной материи, оставляя после себя (не иначе, как в качестве бонуса) не менее непонятный разлом в другую реальность. Это, конечно же, не могло не волновать его. Он – император и воин, привыкший мыслить рационально. Мало просто эвакуировать граждан галра вокруг кратера, оставленного кометой – кто знает, чем могло обернуться соседство с параллельной Вселенной, о которой им было известно ровным счётом ничего? Заркон думал об этом. Беспокоился. Переживал. Это естественно для правителя, ведь он не мог гарантировать защиту и безопасность своей империи от неизвестности. Но было ещё кое-что, что он не мог выкинуть из головы. Лучшего алхимика Алтеи. Первое, что сказала Хонерва о главном предмете беспокойства Заркона: – Разве не здорово? Теперь всё наше понимание Вселенной может измениться! Откровенно говоря, Заркон предпочёл бы, чтобы их общее понимание Вселенной менялось где-нибудь в другом месте, а не на Дайбазаале. Но искренний энтузиазм учёной вселял в него больше надежд на светлое будущее. А ещё она была очень красивой. Заркон продолжает править Империей Галра. Помогать своим товарищам в боях. Следить за соблюдением дисциплины среди воинов. Решать обычные бытовые проблемы народа по мере их поступления. Всё так же беспокоиться о непонятном разломе. Но каждый раз, спускаясь в кратер к Хонерве, он думает только о том, что «алхимик с Алтеи невероятна». Заркон не мог просто оставить тот факт, что она прочно засела в его голове. Когда на фоне всех навалившихся проблем главные вопросы, которые тебя заботят – «Как там Хонерва? Не холодно ли ей? А она сегодня обедала?..», поневоле начинаешь сомневаться в собственном здравомыслии. «Со мной определенно что-то не так». И после этого умозаключения Заркон решает обратиться за советом к Альфору.***
Алтея даже визуально казалась полной противоположностью Дайбазаала. Их различия состояли в светлой глади алтеанского неба, её бескрайних просторах лугов и лесов, простиравшихся на многие километры, а также в толщах воды, заполнявших, казалось, всю планету. Мало кто мог бы поспорить с тем, что Алтея, с какой стороны ни посмотри, прекрасна. На её фоне Дайбазаал может показаться просто дрейфующим в космосе куском камня. Но Заркон ни на что, ни за какую воду, растения и небо, не хотел бы расставаться с этим самым «куском камня» (который, по его мнению, был прекрасен ничуть не меньше). Большинство жителей его империи были бы с ним согласны. С такими мыслями он высаживается на планете, и её правитель, приветствуя старого друга, обеспокоенно спрашивает: – Почему тебе нужно было встретиться так срочно? Что-то не так с разломом? – Нет, разлом остаётся без изменений. Хонерва практически всё своё время тратит на его изучение, – отвечает Заркон и, немного неуверенно взглянув на товарища, добавляет: – Как раз о ней я и хотел поговорить. Нахмурившись, Альфор сразу предполагает худшее и уточняет: – Она, надеюсь, не разогнала всех твоих учёных, чтобы приписать новым открытиям своё имя? Заркон про себя отмечает, что «Эта удивительная женщина способна и на такое?», но вслух говорит: – Нет, с этим всё в порядке. Он собирается с мыслями, потому что признаваться в этом несколько неловко. И в конце концов решает, что отступать уже поздно. – Я о ней постоянно думаю. – Постоянно думаешь? – не особо понимая, почему это имеет такую важность, переспрашивает Альфор. – Что именно? – Разное, – задумчиво поясняет Заркон. Он не сразу решает, как именно выразить причину своего беспокойства, поэтому начинает только спустя некоторое время. – О её качествах. О том, что ей нравится. О тяге к познанию всего вокруг, о том, как она искренне радуется, узнавая что-то новое. И ещё о том, что она приручила это своё лохматое чудовище… – Лохматое чудовище… Это ты про Кову? – ошеломлённо уточняет Альфор, но Заркон, не услышав, продолжает: – Иногда появляется какая-то проблема. Например, сообщают о нападении ламбонитских пиратов, а я вспоминаю о ней и чувствую… Радость? И ещё всегда волнуюсь. Как она себя чувствует. Нужно ей что-то или нет. В смысле, – он встречается взглядом с королём Алтеи, – думаю о ней. Как о целом народе. Но только о ней больше. Раньше я ни о ком конкретном так много не волновался. Брови Альфора удивлённо ползут вверх по мере объяснения Заркона. А после завершения монолога оба правителя какое-то время молчат. – То есть, ты хочешь сказать… – осторожно начинает Альфор, а потом спрашивает в лоб: – что ты в неё влюблён? Вот так правитель Алтеи способен одним вопросом дать объяснение всему. «Я влюблён в Хонерву».***
Заркон сживается с осознанием и решает, что, раз уж он способен быть опорой для целой империи, то пополнение оной на одного представителя Алтеи особо не пошатнёт устои его государства. Он даже думает, что такой союз был бы крайне положительным ещё и с политической точки зрения. Но он-то мог думать всё что угодно. Важнее было узнать, что по этому поводу думает Хонерва. А вот что она думала по этому поводу, было для Заркона не менее загадочным, чем треклятая комета с оставленным после себя выходом в другой мир. Впрочем, перед кометой уже смело можно было рассыпаться в благодарностях – хоть она и принесла с собой сто и одну неприятность, она же помогла ему встретиться с лучшим алхимиком Алтеи. И это стало значить для него невероятно много. Размышляя об этом, Заркон уже практически на автомате идёт к разлому, спускаясь в импровизированную лабораторию, которую они соорудили вокруг входа в другую реальность. За приборами (в бесчисленных функциях которых, если быть честным, Заркон мало что понимал) он видит её. Его дыхание перехватывает, как в пылу тяжкой, затяжной битвы с сильным противником. Она вся погружена в работу, и он не видит её лица, но может представить серьёзный взгляд, анализирующий всё новые и новые показания. И поэтому Хонерва совсем не замечает его присутствия. Вокруг тут и там снуют его учёные и учёные Альфора. Они прекрасно видят Заркона, но привычно стараются делать вид, что страшно заняты. Положение меняет Кова – потому что у неё свои представления о тактичности. Животное с приветственным мявом внезапно кидается Заркону на ногу, и ему стоит огромного труда не потерять славы бравого воителя и не вскрикнуть от неожиданности. А ещё не превратить четвероногое в лепёшку своим молотом, потому что оно что, его ногу откусить вознамерилось? Хонерва оборачивается в недоумении, удивлённо глядя на Заркона и своего питомца. – Кова! Где твои манеры? – возмущенно вопрошает Хонерва, добавляя извиняющимся тоном: – Простите, император. Это её способ выражать свою любовь и симпатию. Кова, согласно мурлыкнув напоследок, отцепляется от ноги воина и несколькими большими прыжками перебирается на плечи к Хонерве. Та улыбается, чешет ухо своему «чудовищу» и Заркон, уже привыкший к этой картине, смотрит на них ещё какое-то время, чтобы лучше запомнить этот момент. – Так что вы хотели? Узнать о последних результатах исследований? – спрашивает Хонерва и, улыбаясь чуть хитро, добавляет: – Или просто так в гости зашли? Заркон – который в этот раз действительно просто зашёл в гости – отвечает сбивчивыми «Да», «Нет» и «То есть, я хотел сказать…», вызывая у Хонервы ещё большую улыбку. И вот эта самая улыбка даёт ему надежду, а ещё – лишает сомнений.***
Он всё чаще бросает дела, чтобы провести время с алтеанским алхимиком, а она всё чаще оставляет приборы под надзором своих коллег, чтобы составить компанию императору. В один из таких дней они отправляются на прогулку. Они берут с собой Кову и идут куда-то по гористой местности Дайбазаала. По дороге Хонерва и Кова с интересом оглядываются по сторонам – виды вокруг разительно отличаются от их родной Алтеи. – Удивительно, что я раньше не выбиралась просто погулять по твоей планете, Заркон, – мимолётом замечает алхимик. Некоторое время назад они перешли на «ты». – Раньше тебе бы это точно не понравилось, – ответил Заркон. – Климат на Дайбазаале довольно суровый. В некоторых частях планеты, не прекращаясь, дуют ветра, которые иногда добираются и до наших, жилых территорий. Очередной циклон покинул нас только этим утром. – Вот как, – протягивает Хонерва. Кова заёрзала на её плече, почувствовав перемены в настроении хозяйки. Окружающее пространство перестало казаться им умиротворяющим. Но Хонерва посмотрела на идущего рядом Заркона и, как-то само собой, она почувствовала прилив спокойствия. А завернув за ближайший поворот, все её переживания и вовсе сошли на нет. В невысоких каменистых холмах, за которые они завернули, была образована расщелина. На глаз сложно было сказать, насколько она была глубокой, потому что её пол и стены были до самого верха усыпаны лиловыми цветами самых разных оттенков. От этого зрелища захватывало дух. – Разве это возможно?.. В таком месте? – ошеломлённо спросила Хонерва. Кова, спрыгнув с её плеча, подошла ближе к цветам, начав их обнюхивать. – Их питают родники, идущие из подземных источников планеты. А ветра, которые добираются сюда, помогают опылению, – с улыбкой пояснил правитель Империи галра. – Это удивительно. И невероятно красиво, – улыбнулась в ответ Хонерва. Здесь и сейчас, видя эту красоту и ощущая присутствие правителя галры, она чувствовала спокойствие, которое, казалось, не может закончиться. Некоторое время они стояли, молча наблюдая за самой жизнью, вопреки всем законам родившейся среди этих пустынных гор и равнин. – Ты хотела бы… – внезапно подал голос Заркон, – чтобы это стало твоим? – Что ты имеешь в виду? – не поняла Хонерва, повернувшись в его сторону. Заркон посмотрел на неё прямо и решительно, а потом сказал только то, что должен был сказать. – Выходи за меня.***
Многим позже Заркон узнаёт, что у его лучшего друга, Альфора, родилась дочь. Но вместо того, чтобы порадоваться за товарища, он беспокоится о Хонерве, которая больше, чем обычно, была погружена в свои исследования. Гораздо больше. Он думает, что эта новость, возможно, поможет его жене отвлечься. В очередной раз спускаясь к разлому, он ожидает найти Хонерву рядом с одним из бесчисленных приборов. Но, вопреки ожиданиям, она стоит напротив большой капсулы. Капсулы, в которой находится нечто. – Что это?.. – спрашивает Заркон, глядя на тёмное пятно, мельтешащее перед глазами. – В последнее время я посылала в разлом сигналы, – как нечто само собой разумеющееся, монотонным голосом поясняет Хонерва. – Это существо прибыло в наш мир из другой Вселенной. Правитель Империи Галра теряется и переводит взгляд с существа на свою жену и обратно. – То есть, ты ничего не знаешь о нём? Ни о том, разумное ли оно… Ни о том, опасно оно или нет? Хонерва резко разворачивается в его сторону. Её бесстрастное до этого лицо искажается, и они смотрит на мужа то ли с болью, то ли с раздражением. – Неужели ты не понимаешь? Оно пришло к нам из другого пространства! Если мы поймём, что это, наши возможности… – Но ведь мы можем так никогда и не понять, – возражает Заркон. – Это может быть что угодно. Вирус. Болезнь. Это… Это может разрушить всё, что у нас есть. Так, что мы даже не успеем заметить… Их взгляды пересекаются. Хонерва дышит громко и тяжело, но все аргументы Заркона словно не имеют никакого значения. – Да, риск есть, – не скрывая волнения в голосе, подтверждает Хонерва. – Но подумай и о том, как много нового могут дать эти открытия! Ответы на сколькие вопросы мы сможем получить! Это может граничить с определенными рисками и опасностью. Но это же может дать нам бесконечные источники силы и энергии! И никто, ничто и никогда не сможет угрожать больше твоим… Нет, нашим народу и дому. Заркон снова смотрит на существо. Переводит взгляд на жену. В её глазах плещется безумный блеск и неясная одержимость. Но он, глядя на неё, вспоминает, когда однажды, спускаясь сюда, он видел на её лице лишь мягкую улыбку, а в глазах – нежность и любовь, которых, как ему казалось, было в её взгляде больше, чем воды в океанах Алтеи. Она переводит дыхание, возвращается к невозмутимому виду и уже более ровным голосом спрашивает: – Ты веришь мне? Он верит.