Формалин

— Она рыжая. — Мы тебя покрасим. Закрой глаза. Кисточка касается век, накладывая тени. — Она выше меня на голову. — Каблуки спасут мир. — Ее отец заметит… — Она училась в закрытом университете в десяти тысячах километров от Нью Гринвича. Он не видел ее пять лет. Уже успел забыть. Скажи еще, что ты старше ее на десять лет. — На тринадцать, — машинально поправляю я. — Вот видишь… — Ты забыла одну мелочь: у меня нет десяти лет. — Дай руку. — Меня зовут Сильвия Вайз. Я дочь временного магната Филиппа Вайза. Что за бред?.. Из зеркала на меня смотрит красивая девушка с короткими рыжими волосами и вызывающим макияжем. — Постарайся не сломать каблуки. — Постараюсь. — И красься аккуратнее. — Как скажешь. — И, ради всего святого, не улыбайся так кровожадно! — Не учи меня жить, ради всего святого. Как я узнаю его в Нью-Гринвиче? — Он бегает. Я встречаю его на улице через день после гибели Генри Гамильтона. Он носит дорогой костюм. И бегает. Его зовут Уилл Салас. Через день человек, которого я называю отцом, приглашает его на закрытую вечеринку. Когда на праздник врываются стражи времени, я уже знаю, что спровоцирую Саласа взять меня в заложницы. Пистолет Салас держит в руках впервые в жизни. Наверное, даже в тире не стрелял. Я не спрашиваю: приличные дочери временных магнатов такие вопросы не задают. Салас пассивный, ведомый и идейный. Невообразимое сочетание. Сквозь грязное стекло виднеется табличка: «Времени нет». Времени нет у Саласа, времени нет у меня, времени нет у целого гетто, у целого мира. Не скажу, что меня это действительно волнует. Я знаю, как прожить на девять часов девять дней, а на ноющие ссадины уже давно привыкла не обращать внимания. — Дайте трубку стражу времени, — говорит Уилл Салас вместо приветствия. Этот страж времени, Раймонд Леон, единственный, кто действительно может помешать Саласу творить революцию. Единственный, кто может помешать мне, отзывающейся на имя Сильвия Вайз, заставить Саласа творить революцию. — Тысяча лет в благотворительную организацию, — говорит Салас. И я знаю, что человек, которого я называю своим отцом, никогда на это не пойдет. Уилл Салас рассказывает мне о своем отце и о том, как воровать время. В действительности он не знает ничего ни о том, ни о другом. На следующий день я целую его у телефонного автомата, и он отдает мне пистолет. Когда в гетто приезжает Раймонд Леон — в него стреляю я. И моя единственная ошибка в том, что у меня не получается его убить. — Зачем ты отдал время? Надо было забрать, — говорю я Саласу в машине. Я знаю, что теперь страж времени по имени Раймонд Леон не оставит нас в покое. Он — единственный, кто может сорвать революцию. И единственный, кто может меня узнать. У отца Уилла Саласа тоже была спутница. И ею была отнюдь не его мать. Потом мы грабим банки. Один, второй, третий, четвертый. — Компания Вайз «Время в кредит» предлагает беспроцентные займы. И это без выплат. Наши лица — на всех билбордах. На каблуках я бегаю быстрее, чем все стражи времени вместе взятые. Мы грабим банки и снимаем фешенебельные отели. В темноте дорогих спален я целую Уилла Саласа и учу его не торопиться хотя бы занимаясь любовью. И стараюсь не торопиться сама. Через несколько дней я предлагаю ему украсть миллион лет у Филипа Вайза. Человек, которого я называла отцом, не знает меня, как не знал свою дочь. — Ты крадешь у своего отца, — говорит мне Филипп Вайз с надрывом. Код его сейфа — день рождения Дарвина. — Выживает сильнейший, — улыбается Салас. Я угрожаю Вайзу пистолетом и вдыхаю запах его одеколона. Этот мужчина нравится мне на порядок больше, чем Уилл Салас, но моя роль не предусматривает симпатий. В гетто нас обстреливают все стражи времени, умеющие держать оружие. Их можно пересчитать по пальцам. Единственный, кто действительно достоин внимания — Раймонд Леон, и он не стреляет. Система рушится в ту секунду, когда Салас отдает миллион лет маленькой девочке и вокруг нас смыкается толпа. Мне кажется, что я слышу звук, с которым все летит к чертям. Я могла бы сдаться стражу времени прямо сейчас. «Привет, я не Сильвия Вайз, но все равно можешь меня арестовать». Я могла бы, но я не сдаюсь. Раймонд Леон нагоняет нас за шлагбаумами, за пределами города, там, где официально заканчивается его юрисдикция. Если бы пистолет был в моей руке — я бы застрелила его на месте. У нас с Саласом четыре минуты на двоих. У стража — четыре секунды. Я считаю, что нам просто повезло. — Уже привыкла быть рыжей? — Привет. Я тоже немного скучала. — Когда тебя забрать? — У меня двадцать минут. Успеешь? — Как там революция? — Он большой мальчик. Справится без меня. У времени есть запах. Время Уилла Саласа пахнет дешевым кофе и преступлениями. Время Раймонда Леона — мятной жвачкой и справедливостью. Мое время пахнет масками и краской для волос. 2012