Второй шанс

Бывает жизнь преподносит сюрпризы. Вот и эта встреча стала таковой. Еще неделю назад она и не думала, что будет общаться с таким человеком. А сейчас кажется и жить не может без разговоров о литературных гениях. Общаться с ним легко. Слова будто складываются в стихи, поэмы, песни. Их разговоры далеко не о высших чувствах, но бесспорно — о прекрасном. Пока она зачитывалась очередной книгой, он украдкой смотрел на нее. Задумчивый взгляд бегал по страницам. Мимика менялась, когда поворот событий резко менял свое направление. И вот она вздергивала бровь, когда не понимала почему главный герой стал убийцей. А сейчас ее ротик чуть приоткрылся, когда барышня призналась ему в любви. Книги для нее были все равно что фильмы. Только вот воображение могло рисовать все, что захочет, а не то, что предлагает режиссер очередной мелодрамы. Через месяц она впервые попадает на публичные чтения. Такой своеобразный закрытый клуб для книгочеев-чудаков, кем еще теперь считали не самые близкие люди. Она сидела почти перед самым чтецом. Канеки читал вдумчиво, изменяя интонацию и голоса. Тоука закрывала глаза, чтобы воображение еще больше разыгралось. Она видит будто сон, но не спит. За закрытыми глазами рисуются невообразимые картины. И она готова поспорить, что он делает так же, когда смотрит на нее.

***

Они не переходят черту дружбы. Будто стоят на песчаном пляже, а между ними четкая линия, заходить за которую нельзя. Они и не пытаются. Им не нужно. Он, как оказалось, другой. Заметила ли она только сейчас или же при первой встречи? Наверное, что-то посередине. Постепенное осознание, того кем Кен является, не пугало, не разжигало интерес к нему. Таких называют по-разному. Про таких снимали сотни фильмов, а сколько книг и вовсе не счесть. Таких как он убивали прежде осиновым колом в сердце, но, на секундочку, и человек от кола не выживет. Таких как Канеки признали не так давно, ведь доказали, что не опасны. Такие как он питаются суррогатом крови, теперь им не нужна человеческая. У таких как он… не бьется сердце. Так откуда же эта боль, когда она грустит? — Ты сегодня рано, — удивилась она, открывая дверь Канеки. — Моя одногруппница еще тут. Мы готовим выступление. — О, может тогда не сегодня? — Он переступил порог. — Нет-нет, мы почти закончили, можешь подождать? — В ответ последовал кивок. Пройдя в комнату, он поздоровался с подругой Тоуки и ушел на кухню выжидать своего времени. Несколько часов пролетели слишком быстро, когда он понял, что заснул за столом. Обнаружив на себе флисовый плед, Кен улыбнулся. Тоука знала, что он не замерзнет, но все равно укрыла. Он никогда не показывал свою звериную натуру. Не то время, чтобы обнажать клыки и воровать девственниц, унося их в свой склеп. Совсем не то. Но он бы отдал многое, чтобы она не заметила, как его плотоядный взгляд раздевает ее, оголяя бедра, ключицы, лопатки. Кен с силой зажмуривался, лишь бы прогнать желание. Такое сильное, тягучее, утробное. — Кажется сегодня мы никуда не идем? — Он присел рядом, складывая руки в замок на коленях. — Мне не хотелось тебя будить, — честно ответила Киришима. На что Канеки лишь улыбнулся. Для него такая забота было чистым великодушием, что не так часто встречается в его кругах.

***

К Кену за столик на улице присел модой парень. Аристократическое поведение выдавало его происхождение. Он аккуратно положил на стол букет роз. Подперев острый подбородок руками, широко улыбнулся. — Мой дорогой друг, так нельзя, — укоризненно сказал он. — Ты доведешь себя до ручки, если уже не довел. Защищая нечто прекрасное, можно самому остаться беззащитным. — Разве ты не знаешь, что лезть в чужие дела не самое лучшее занятие для чистокровного? Если увидят, как ошиваешься тут, привлекая много внимания к своей персоне, то ничего хорошего не выйдет от этого. Ты выделяешься, — Кен отодвинул книгу к розам. Прекрасные бутоны благоухали будто были только срезаны с куста. Сладкий аромат заглушал ощущение опасности этих цветов. Шипы были будто когти зверя. Таким букетиком можно было не хило располосовать личико. — Отпусти, — Цукияма стал серьезнее. — С тобой было что-то хорошее, и оно закончилось. Отпусти эти ощущения. Забудь. Ты сам решил, не меняй вотум. Знаешь же перечить никто не будет, но ты подвергаешь опасности не только себя. — Шу, — Канеки встал из-за стола. — Мои действия полностью оправданы. Я не выходил на «связь» с ней. Все случилось по ее желанию. — Ты мог предотвратить это, — улыбка вновь вернулась на лицо парня. Кен взял книгу со стола. — Ах, мой друг, эти цветы жрице. Передавай ей привет от пятнадцатого. Канеки небрежно взял букет и ушел, пока Цукияма Шу исподтишка смеялся будто маньяк. Тем же вечером он предложил ей поездку к морю.