Сколько длится твое «навсегда»

Сколько же длится твоё «навсегда»?..       Я думал, что мы всю жизнь будем вместе, что наша любовь вечна, такая, какую показывают в фильмах и о какой пишут все эти книги, которые стоят у нас в гостиной на полке. Ты так любила читать весь этот ванильно-романтичный бред, и я никогда не понимал, что же тебя так привлекает во всех этих скучных, слезливых историях. Знаешь, я ведь так и не прочитал ни одну из них, хоть ты так часто и пыталась меня заставить. Возможно, если бы ты предложила мне прочитать что-нибудь из библиографии Кинга, то я бы с радостью согласился, но читать, к примеру, «Дневник памяти» или «Если я останусь» я бы никогда себя не заставил. И уверен, что ты знала об этом, ты ведь так хорошо меня знала. Гораздо лучше, чем любой другой человек, живущий на этой планете. Я рассказывал тебе абсолютно всё: что происходит в моей жизни, что в ней происходило, планы на будущее, какие-то тайны, которые я прежде никому не доверял. Тебе всегда удавалось заставить меня откровенничать. До сих пор не понимаю, как ты это делала. Возможно, подкупала своей искренностью и этой лучезарной улыбкой, при одном взгляде на которую сразу появляется желание жить. Или, может быть, ты просто знала какой-то особенный подход ко мне. Или во всём виноваты твои большие карие и такие доверчивые глаза. Не знаю. Но факт остаётся фактом.       Ты ведь знаешь, что Фредерик Бегбедер в своей книге писал, что любовь живёт три года. Если честно, с этим тезисом я категорически не согласен. Как по мне, любовь живёт столько, сколько люди сами позволяют ей жить. Вот мы с тобой позволили ей прожить почти тринадцать лет. Согласись, срок совсем не малый. Это были самые счастливые тринадцать лет моей жизни. И ты подарила мне Билли и Нелл, наше восьмое и девятое чудо света. Но, к сожалению, наша любовь не была вечной. Самому больно это признавать, но наши чувства уже давно остыли. Мы погрязли в этой рутине, которая со временем начала становиться все более и более невыносимой. Тогда-то мне и захотелось разнообразия. Да, знаю, сексом с Беренис я на корню уничтожил возможность заново разжечь наш огонь любви — ужасное выражение, мне аж противно от того, что я говорю этими сопливыми фразочками из дешёвых мелодрам, — но тогда мне было хорошо. Возможно, не так как было хорошо когда-то с тобой, но всяко лучше, чем-то, что имелось между нами на тот момент. Эта девчонка была чертовски хороша, она умела доставить удовольствие. Прости, но в тот момент я просто забыл обо всем: о тебе, о детях, о съёмках нового фильма, о проблемах с продюсером и о том, что ты просила меня купить молоко по дороге домой. Сейчас мне и самому противно вспоминать об этом, но что было — то было, ничего уже не изменить. И, сказать по правде, я бы не стал ничего менять, даже если бы такая возможность представилась. Да, можешь называть меня эгоистом или выбрать слово похуже, которое, будь мы на телевидение, ни за что не пропустила бы цензура.

***

Снова ищу тебя в дайджестах и газетах…       Я иду по ночному Лондону, не замечая ничего перед собой. Кажется, вокруг так много людей, но мне плевать на них, а им плевать на меня — в этом вся суть человека. Людям всегда на всё плевать. Их волнует лишь собственное счастье и благополучие. Возможно, им уже пора раскрыть глаза и взглянуть на этот мир и окружающих их людей. Но они этого не делаю. Люди — равнодушные идиоты. Вот видишь, я уже начинаю испытывать ненависть ко всему окружающему. И это твоя вина. Почему ты отказываешься покидать мои мысли? Хватит уже сидеть где-то внутри, заполняя каждую клеточку моего тела! Неужели тебе больше нечем заняться, кроме как заставлять меня думать, анализировать и сомневаться в своём выборе. Прочь из моих мыслей! Здесь ты мне совершенно ни к чему. Лучше уж сосредоточиться на ненависти к этому блядскому миру.       Знаешь, а тебя не так-то просто выкинуть из головы, как я думал, как я надеялся. Каждый раз, когда я поднимаю глаза на проходящих мимо меня людей — я вижу тебя. Словно ты всюду. Я зажмуриваю глаза, пока перед ними не начинают плясать белые точки, и снова опускаю взгляд на тротуар. Тебя слишком много в моей жизни последнее время. Кажется, даже больше, чем до того, как мы решили расстаться. И я даже не могу понять: это просто такое убогое стечение обстоятельств или я специально пытаюсь найти тебя во всём? Тебя так много. Тебя, блять, слишком много, пожалуйста, оставь меня.

***

А ты не помнишь, что сказала мне ночью…       Знаешь, я люблю, лёжа ночью в своей пустой холодной постели, вспоминать последний день наших отношений: мой тихий голос, полумрак, царившей тогда в гостиной, тонкая полоска света, падающая на твоё лицо и волосы, красиво подсвечивая лицо и придавая волосам огненный оттенок; твои грустные глаза, внимательно изучающие меня, которые после каждого моего нового слова все больше наполнялись слезами, пока одинокая слезинка, наконец, не скатилась по твоей щеке молочно-белого цвета, оставляя за собой влажную дорожку. Ты всё понимала, ты вообще очень умная. Ты знала, что последний год всё и так шло к этому. Да, возможно, отказывалась в это верить, старалась не замечать тех незначительных изменений в нашем будничном поведении, но в душе ты всё равно это знала и морально готовила себя к такому исходу.       Я ждал истерику, слёзы, ругань, обвинения, угрозы. Но ты меня удивила, дорогая. Ты сглотнула ком в горле, который явно мешал тебе нормально дышать и говорить, смахнула медленно спускавшуюся по твоей щеке к подбородку слезу и тихо-тихо, почти одними губами произнесла: — Я люблю тебя.       Если бы вокруг была не звенящая давящая тишина, возможно, я бы даже и не услышал этих твоих слов, в которых можно было заметить нескончаемую боль, но и в тоже время нежность. В тот момент я почувствовал себя полным моральным уродом. Ведь только моральный урод может так поступить с тобой. А ведь знаешь, я всегда считал тебя ангелом, спустившимся в этот бренный мир, чтобы принести в него хоть немного красоты, радости, оптимизма и счастья. Я и не мог поверить своему счастью, когда ты обратила на меня своё внимание и заинтересовалась мной. А когда у нас начались отношения, я был просто на седьмом небе. Всё гадал, чем же я смог привлечь такую невероятную женщину, как ты. Я, кстати, так и не ответил на этот вопрос, милая.       Твой тихий, немного хриплый голос, говорящий эти заветные слова… Кажется, я до сих пор слышу его в темноте ночного неба и ярком мерцании звёзд. — Я люблю тебя. … Я тоже.

***

Давай пересмотрим фильм «500 дней лета», А я как Джозеф Гордон Левитт буду бить стекло…       На часах четыре утра, за окном медленно начинает светлеть небо, оповещая о скором появление на нём солнца. На улице идёт несильный дождь, несколько капель иногда ударяются о стекло, отчего создаётся странное ощущение пустоты, одиночества и безысходности. Хочется закричать, чтобы хоть как-то разорвать оковы зловещей тишины, что так радостно приняла меня в свои объятия несколько минут назад, когда картинка на телевизоре передо мной остановилась, а наши весёлые голоса с видеозаписи перестали звучать, затерявшись в холодной темноте комнаты. Я снова думаю о тебе. Ты заняла абсолютно все мои мысли, не оставив в них места даже для работы. А ведь я был бы рад полностью посветить себя съёмкам нового фильма и не думать о тебе. Но, чёрт возьми, не получается. Ты, словно яд, проникла в мою кровь, затуманив разум и не позволяя сбежать. Ты — мой яд и наркотик в одном флаконе.       Итак, на часах пятнадцать минут пятого, а я все сижу на полу возле кровати и пялюсь в черный экран телевизора. Ты помнишь день рождение твоей мамы три года назад? Уверен, что помнишь. Ведь такое ты не забываешь. Я смотрел запись того дня, ведь один из твоих братьев тогда привёз с собой камеру и снимал всё подряд. Я помню, как ты злилась на него за это, а он всё шутил, что ты актриса и не должна бояться обычных камер. А как он бегал с ней за Билли и Нелл. Дети так громко и заливисто смеялись, иногда подбегая к нам, чтобы спрятаться от страшного дяденьки с ужасной камерой в руках. Ты сидела рядом со мной за столом и периодически облокачивалась на мое плечо, осторожно, почти невесомо, касалась носом моей шеи, я до сих пор помню, как твоё дыхание щекотало кожу. Ты могла прошептать мне что-то на ухо и мягко улыбнуться, немного отстраняясь. Я что-то отвечал тебе, и помещение наполнялось твоим весёлым смехом. Ты всегда смеялась над моими шутками.       Я и раньше помнил тот день очень ярко, буквально каждую деталь. А сейчас, пересмотрев эту запись, я словно и вовсе перенесся в прошлое и прохожу мимо стульев, на которых мы сидели, даже слышу твой приятный голос и, кажется, если протянуть руку, я смогу коснуться твоих вечно спутанных тёмных волос. Это невыносимо.       Быстро поднявшись с пола и преодолев небольшое расстояние, отделяющее меня от этого злосчастного телевизора, я резко, вложив в это действие всю свою злость, опрокидываю его на пол. Предутреннюю тишину разрушает звук разбивающегося телевизора. Хочется сломать что-нибудь ещё, лишь бы это помогло выкинуть из головы тебя. Вслед за телевизором на пол летит ваза, в которой стояли искусственные белые лилии, твои любимые цветы. Не хочу, чтобы в этой комнате осталось хоть что-то, напоминающее о тебе. Может тогда легче просто спалить дом и уехать из Лондона в, скажем, Лос-Анджелес. Там мне точно ничто не сможет напомнить о тебе. Вот только одна проблема. Ты, чёрт возьми, внутри меня. В моей голове. В моих венах. В моих мыслях. От тебя не сбежать.

***

Буду жалеть, что тогда тебя отпустил…       Я видел тебя в саду сегодня. Ты лежала в гамаке и читала одну из тех ванильно-романтичных книг. Я видел улыбку на твоём лице, ты была такая спокойная, можно даже сказать счастливая. Да, возможно это сейчас прозвучит очень эгоистично, но я не хотел, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы ты страдала, так же, как и я. Почему я один вынужден проходить через это?! Как ты можешь быть такой беззаботной после всего, что случилось?!       Я долго смотрел на тебя через окно на втором этаже своего дома. Солнечный свет красиво играл в твоих волосах, соревнуясь с тенью листьев яблони. Ветер немного развевал рубашку — белую в светло-голубую клетку, — которую ты забрала у меня пару лет назад. Рубашка была сильно велика тебе, но когда это тебя волновало, как ты выглядишь? Я видел, как в одной руке ты держала книгу с какой-то жёлто-серой обложкой, а другая рука теребила ворот рубашки. Твои тонкие пальчики осторожно перебирали мягкую, приятную к телу ткань. Ты ведь думала обо мне в тот момент? Я уверен, тебе было плевать на сюжет этой дурацкой книги — ты думала обо мне. Возможно, вспоминала наше знакомство, или еще какой-нибудь приятный момент из нашей совместной жизни… Я не хочу вспоминать.       Когда воспоминания о прошлом захватили меня, я поспешил уйти вглубь комнаты и лечь на кровать. Я скучаю по тебе. Я хочу, чтобы сейчас лежала рядом со мной. Хочу чувствовать невесомые касания твоих пальчиков на моем лице. Хочу снова почувствовать вкус твоих губ и вдохнуть в легкие запах шоколада, которым от тебя вечно пахнет. Хочу услышать твой смех и увидеть твою улыбку, когда глаза полны нежностью и любовью, адресованной мне. Мне так тебя не хватает, родная. Я хочу всё вернуть. Но уже слишком поздно. Таков конец нашей истории…