***
Вот уже неделю этот засранец держал меня в своей золотой клетке! Я даже на улицу выйти не могла! Чертов параноик! Я все еще сплю в его комнате. На мое весьма резонное замечание, что это вообще-то его комната, а я тут гость на куриных правах, он лишь отмахнулся, сказав, что диван — его все. Дурак! И похоже, что с каждым днем этот самый дурак начинает мне все больше и больше нравиться. Прав был Хосок, когда сказал, что это не просто симпатия. Я влюбилась в этого богатенького красавчика как последняя дурра. И теперь хожу умираю от каждого его, даже мгновенного прикосновения, взгляда или чего-то подобного. А ему хоть бы хны. Он продолжает невзначай касаться моей руки, когда мы смотрим фильм, бросать колкие шуточки в мой адрес и смеяться так искренне и так лучезарно, что на душе становиться тепло а в голове ангелы поют. Вот и сегодня он продолжает испытывать мое терпение. С самого утра! Я всего лишь мирно готовила завтрак, когда он аккуратно, подойдя со спины, положил руку на мой лоб, слегка надавливая и заставляя податься назад. Оказалось он всего лишь доставал свою любимую кружку с полки, а я было подумала! Странно и зачем она ему? Завтрак проходил в абсолютной тишине. Чимин думал о чем-то своем, а я думала о Чимине. Угораздило же меня за такой короткий промежуток времени привязаться к нему. Сколько мы знаем друг друга? 2 недели? Такое ощущение что я уже несколько лет вот так спокойно сижу с ним, говорю о чем попало и не надеваю маску безразличия, холодности и отстраненности. И честно, я не хочу чтобы это заканчивалось… — Такими темпами ты меня сожжешь, Бона, — бестактно выдергивает меня из моих мыслей их предмет. — Как на счет прогуляться? Мой писк был слышен во всей округе. Я так давно хотела выйти за пределы этих четырех роскошных стен, что, после этого предложения, даже кинулась на шею Чимину. Правда тут же осознала свои действия и пулей вылетела из кухни, заливаясь краской.***
— Только, пожалуйста, будь аккуратней, — сказал Чимин, когда мы покинули дом и устремились в чащу леса. С детства любила хвойные леса. Тут было так тихо и спокойно, что атмосфера порой напоминала сказочную. Мы медленно шли по безлюдным практически заросшим тропинкам, постоянно смотря по сторонам. В какой-то момент Чимин замедлил шаг и я, наконец перестала быть ведомой. — Что за?! Почему оно пошло?! — услышала я тихую ругань Пака и, обернувшись, увидела как он прячет в карман телефон. Что у него там пошло? — Бона, нужно возвращаться, — суетливо сказал он. Почему он выглядит таким взволнованным и растерянным? — Еще пять минуточек! — прохныкала я, как маленький ребенок ей богу, и прибавила шаг. Но что-то, похоже, пошло не так, когда я услышала тихий мат Чимина, подлетающего ко мне и грубо хватающего за руку. Чувствую как он тянет меня на себя, одновременно поворачиваясь спиной к тому месту где я стояла, и впечатывает меня в свою грудь. Успеваю заметить, как из-под его футболки выныривает маленькое золотое колечко на цепочке, прежде чем слышу громкий хлопок и сдавленное шипение парня мне на ухо. Только спустя пару минут мозг начинает судорожно соображать, и я отскакиваю от Чимина как ошпаренная. Щеки предательски алеют, взгляд бегает, старается не попасть на его лицо, поэтому замечаю, что именно на том месте, где я стояла, почва странно дымиться, да и вовсе на том месте яма. — Мина-ловушка, использовалась корейской армией во время войны в 50-х. Действие направлено сугубо вверх, поэтому радиус поражения очень мал, но точен. Попадаешь на такую мину и не успеваешь отскочить — смерть. Наверное осталась тут со времен Корейской войны, после Тэджонской наступательной операции, скорее всего, — выдал мне справку Чимин. Мне хотелось спросить, откуда это он знает такие подробности, но вдруг я осознала, от чего так яростно шипел Пак. — Ч-чимин, т-ты? — я посмотрела на его лодыжку, из которой торчал маленький металлический осколок и обильно текла кровь. — Царапина, пройдет, — отмахнулся он. — Пойдем домой. Но я стояла как вкопанная. Какого черта? Я только что третий раз за четыре месяца чуть не погибла?! А этот парень вот так просто рискнул собой, чтобы спасти меня… « — Как ты этого не понимаешь?! Тебя убьют даже раньше, чем ты сможешь что-то сделать! Если бы не Джин-хен, то ты бы уже сейчас была мертва! А что ты прикажешь делать мне?! Ты хоть понимаешь что я буду чувствовать если с тобой что-то случиться?! — И что же?! — Вину». — Ч-чимин, прости, — тихий шепот, был словно не моим, каким-то глухим и подавленным. — За что? — искренне удивился он, заглядывая в глаза. Будто пытался найти в них ответ на заданный вопрос и, похоже, нашел. — Забудь. Пойдем домой, — нежно беря меня за руку говорит он и, прихрамывая ведет в сторону дома. А я готова расплакаться одновременно от своей глупости, счастья и безысходности. Я слишком глупа, поэтому на проявление искренней заботы отвечала грубостью и холодностью. Как же стыдно перед ним! Я счастлива, что сейчас он рядом со мной, пусть и хромает, корчась от боли, но жив и практически невредим. Я готова выть, ведь влюблена в того, кто никогда не ответит взаимностью. Как все сложно. — Ну и почему ты плачешь? — спросил он, смахивая слезу с моей щеки. Сама не заметила.***
— Ало, мелкая. Что, уже соскучилась?! — задорно поприветствовал меня брат, когда я наконец до него дозвонилась. — Оппа! Мне нужен твой совет, — закрывшись в ванной шепотом говорила я. — Что безответная любовь мучает? Как, мать его, Чон Хосок?! Как ты догадался?! — Так я прав? — ему лишь бы веселиться. Поди ржет сейчас как ненормальный своим самым громким смехом. — Успокойся, Бона. Просто расскажи ему. — А ничего более путного придумать не мог?! — Сарказм пошел в ход? Это плохо. Поверь мне, Бона, признайся ему, открой свои чувства. Уверен, что тебе станет легче. — Ничего подобного! А если он не чувствует то же?! Что тогда?! Ой, — черт, время, я забыла. Чимин наверное ждет внизу. Надо обработать его рану. — Мне надо бежать, Хоби. — Передай Чиму, что я заеду через пару дней. Завезу вам провиант и гуманитарную помощь, — смеясь, он положил трубку, а я метнулась к ящичку над раковиной за аптечкой. Внизу было тихо. Чимин сидел на стуле на кухне и буквально сверлил взглядом стену. — Хосок звонил, — тихо начала я. — Сказал что заедет через пару дней с едой. — Ясно. — Дай ногу, пожалуйста, я обработаю. Он пытался отпираться, но я не дала сделать ему и малейшего движения, снимая с лодыжки окровавленный кусок ткани. В лесу пришлось действовать быстро. Быстро вытаскивать осколок голыми руками. Быстро отрывать кусок от своей любимой рубашки. Быстро перематывать кровоточащую рану. — Потерпи, будет немного печь, — сказала я, обильно поливая рану перекисью, чтобы смочь отодрать прилипшую ткань. Чимин лишь тихо зашипел, а я попыталась облегчить его боль, дуя на пенящееся место. Рана и вправду была небольшой, да и не сильно глубокой. Но на всякий случай я все же наложила повязку, и попросила Чимина поменьше напрягать ногу первые дни. Не зря я все же дочь врача. Уже собираясь уходить наверх, я стала собирать все, чем воспользовалась, обратно в чемоданчик. Но в какой-то момент застыла, почувствовав на тали крепкие руки Пака и его обжигающее дыхание на шее. — Я испугался за тебя, — честно признался он, повергая меня в шок. — Можно мы просто постоим вот так чуть-чуть, — все так же прошептал он мне в шею, пуская табун мурашек. А у меня сил хватило лишь на то, чтобы коротко кивнуть и прикрыть глаза, наслаждаясь мгновением.***
— Йа, мелкая, сколько можно спать?! — такими словами встретил меня Хосок. Он сидел на кухне вместе с Чимином и потягивал чаек с моими трубочками со сгущенкой. Знает же больные места, зараза! — Много, я на отдыхе! — Ну зачем так резко, мелкая. Я вообще-то с новостями. — Что? — резко оживилась я. — Ты что-то узнал, оппа? — Хах, вот так бы сразу! — Хоби улыбнулся своей фирменной улыбкой чеширского кота, обожравшегося сметаны, и достал что-то из своего портфеля. — Знаешь что это? — он стал водить конвертом у меня перед глазами. — Это компромат на вашу Infinity Group и лично Хон Дживона. — Оппа! — я уже было потянулась к конверту, как Хосок его резко убрал за спину. — Это не бесплатно, наивная моя мелкая, — снова улыбочка на его лице. — Ну…я жду… — Всего то один поцелуй. Я подошла и быстро чмокнула в щеку Хоби, после чего выжидающе протянула руку. — Не меня, глупенькая, а того, кто тебе жизнь спас. Зараза! Что творишь, Чон Хосок?! Совсем страх потерял?! Что ж, я удивляюсь как только я не подавилась воздухом от такого заявления, ведь покраснеть я была обязана в ту же секунду. — А что, Пак Чимин, слабо? — подливал масла в огонь братишка, грозясь быть задушенным в одну прекрасную ночь. А Чимин что? А Чимин встал и подошел ко мне и брату, заглядывая куда-то вглубь меня. Боже, спасите, кажется я тону. Как Титаник иду ко дну в бездне его черных глаз. — Или все, что ты мне тогда говорил, пустой треп? — заткнись, Хосок, пока не умер! Я прямо чувствую как он ухмыляется, ненадолго заставляя себя перевести взгляд на это лыбящегося лиса. — Ч-чимин, я… Вернув голову в прежнее положение я замираю, ведь его дыхание на моих губах, его приятный аромат клубники, его сумасшедшая близость и жар его тела, все это просто отключает мозг, и врубает инстинкты на все катушки. Сердце, этот глупый орган, вот-вот вырвется из своей клетки, а ноги перестают держать. — Я хотела сказать, — пытаюсь, именно что пытаюсь прошептать я, ведь голос предательски срывается, а дыхания не хватает. — Потом… Да, потом, ведь сейчас нет ничего кроме твоих губ, так трепетно и напористо сминающих мои. Таких мягких и, черт возьми, горячих, что от одного их легчайшего прикосновения голова кругом. Ничего, кроме твоего языка, что так плавно скользнул в мой рот изучая там каждый уголок. Так не торопливо и сладко, что от накрывающих ощущений на сцену лезть хочется. Сталкиваясь с моим, твой язык плавно заплетает мой в каком-то неясном танце, толи танго, толи самбе. А руки, сильные и такие красивые, крепко притягивают за талию, не оставляя даже намека на расстояние между нами. Мозг отключен. Тело на автопилоте. Руки сами тянутся к шее Чимина, пытаясь притянуть его еще ближе, хотя куда там. Пальцами зарываюсь в шелковистых волосах, слегка потягивая за пряди. Напористый язык толкается глубже, вырывая гортанный стон. А Чимину мешает разница в росте, поэтому, ни на секунду не разрывая поцелуя, он приподнимает меня за талию и усаживает на стол. Кажется чашка полетела на пол. Кажется хлопнула входная дверь. Все равно. Сейчас есть лишь тот, кто продолжает вытягивать из меня стоны из-за одного лишь поцелуя. В глазах мошки пляшут. Воздух весь закончился. Он, почувствовав это, отстраняется, давая мне вздохнуть. — Люблю, — тихо проговаривает он по слогам, смакуя это слово, а затем целует, коротко и невинно, куда-то в уголок губ. — Я тоже, — только и могу, что приоткрыть глаза, тяжело дыша, и, улыбнувшись, чмокнуть в щеку. И тут до меня доходит, что сижу я на столе. Любимая чашка Чимина вдребезги на полу. А Хосок…ушел. Оставив записку с фразой «Рад за вас, голубки: 3» и тот самый конверт. — Надо будет твоему брату спасибо сказать, иначе, я бы никогда не решился. А я могу лишь кивнуть, мысленно благодаря Хоби. — Между прочим вторая, — с досадой говорит Чимин, смотря на цветастые осколки. — А когда первая канула в лету? — Тогда, когда ты ушла, полетела в стенку, — спокойно, даже усмехаясь говорит Чим, быстро выбрасывая то, что осталось от посуды. Он мягко берет мою руку, переплетая пальцы. В другой — конверт. И его нежный голос на ушко «Идем смотреть, что там раздобыл твой брат?». А я киваю, но в сущности мне сейчас не важно, что он там добыл, чего не достал. Может позже. Сейчас в голове Чимин и абсолютное счастье от его нахождения рядом. А еще дикое желание повторить тот поцелуй в более уютной атмосфере. Не сейчас. Возможно когда все закончится, за бокалом вина в его квартире. Определенно, так и поступим…