Мазохисты

      Я с радостью принял предложение Аксюты, как только оно поступило. В сети давно появились слухи о возвращении «золотого состава» в «Голос». Сначала я скептически отнесся к этому, потому что новоиспеченная мама и счастливая жена того самого хоккеиста Пелагея вряд ли бы согласилась на проект, который отнимает много сил, энергии и времени. Но сомнения развеялись, когда я увидел экземпляр контракта со знакомым именем. Тогда почему-то возникла мысль отказаться от красного кресла, ведь пересекаться лишний раз не хотелось с той, которую желаю называть своей. Смешивать личное и работу с ней получалось на «ура», хоть Поля и была сторонницей правила «на работе работа, а личная жизнь за пределами телецентра». Невольно усмехнувшись, вспоминая все наши совсем не производственные вопросы, решаемые в ее гримерке, я поставил подпись и это означало одно — пути назад нет. Сезон обещал быть интересным и полным сюрпризов, что для зрителей, что для меня.       Какой она стала? Изменилась ли? А если изменилась, то как и в какую сторону? Насколько высокие стены выросли между нами в пределах нашей дружбы? Мама Поля, просто невероятно.       Каждый мой новый вопрос был тупее предыдущего, но ответы мне хотелось получить, ведь где-то в глубине души я до сих пор питал к этой девушке самые нежные чувства. Смогу ли я, как раньше, взять ее за руку? Попросит ли поддержки, если на душе будет совсем не то? Можем ли мы вообще считаться друзьями? Нас, как пары, давно уже нет, но родство душ и бесконечное понимание никуда не денется. Пусть хоть на Юпитер улетит за своим ненаглядным, невидимая связь всегда будет между нами.       Утро сразу не задалось: будильник я не услышал, соответственно, проспал; горячую воду отключили; кофе сбежал. Полный набор, в общем. Оставалось надеяться, что неудачи не будут преследовать меня весь день. Сегодня съемки этапа «Слепые прослушивания», а значит, встреча с коллективом неминуема. С Ней. Я все время боялся встретить Пелагею; боялся, но так хотел. И сейчас не знаю, как смотреть ей в глаза, как находиться рядом до поздней ночи, и это не один день, впереди полгода совместной работы.       До места съемок я добрался быстро. Время близилось к полудню, скоро все соберутся. Сердце отбивало бешеные ритмы в предвкушении встречи. Как Она будет себя вести в моем присутствии, помня, что между нами было? Как Он будет реагировать на меня, зная, что его нынешняя супруга когда-то была моей любимой? А в том, что Пелагея притащит своего ненаглядного, я не сомневался.       Как и предполагал, мы снова будем недалеко друг от друга, всего лишь через стенку. Я вышел в павильон, чтобы найти кого-нибудь из руководства, но тут же замер на месте. Этот день мне никогда не забыть: Она шла к гримерной под ручку (не со мной) уже как год в статусе жены (не моей) и на руках несла чудную малышку (не от меня). И к каждому факту сразу можно добавлять стопроцентное «увы». — Привет, — Пелагея смущенно улыбнулась. Видимо, ей тоже было неловко. — Привет, Поль. Хорошо выглядишь, — и я не соврал, она была восхитительна в своем новом образе. Счастливая, но не моя. От ее мужа элементарной вежливости я не дождался, но не стал обращать на это внимания, не особо и хотелось. Я и не ожидал, что мне пожмут руку и пожелают хорошего дня. — Вань, иди с Тасей в гримерку, я сейчас подойду, — мужчина только кивнул и без лишних вопросов удалился. — Очень рад тебя видеть, — я решился поцеловать Полю в щеку. И не получил отказ.       Когда я коснулся губами ее молочной кожи внутри меня возникла тоска и желание. Тоска по былым дням, когда поцелуи с Пелагеей были обыденным делом. Желание вернуть все и исправить ошибки. Я всегда чувствовал себя будто ответственным за Полю; чтобы она не чувствовала себя несчастной в моей любви. А сейчас смотрю в ее горящие глаза, на легкий румянец и теплую улыбку, и понимаю, причиной всего этого теперь являюсь не я. И когда наступил этот переломный момент, что наша дружба (любовь?) сошла на нет? — Прости меня, — произнесла Пелагея. — За что? — За то, что пропала. Ты же все понимаешь, — она пожала плечами и опустила глаза. — Понимаю, поэтому не прошу оправдываться.       Встречи под десятками камер проходили регулярно по плану, позади был не один месяц усердной работы, но стать ближе мы так и не смогли. То ли гордость не позволяла, то ли мысль о том, что в один миг все может рухнуть к чертовой матери.       Поля манила, заставляла сходить с ума от невозможности просто быть опорой и надеждой. Поля заводила своими танцами, пусть и наигранным флиртом с участниками. Поля смотрела украдкой, я слишком часто чувствовал ее взгляд на себе. Да только разговоры по душам остались в прошлом, где все еще жила когда-то моя девочка. На публику все происходило так, как раньше. Мы часто переговаривались, обсуждали участников и смеялись. В эти моменты я был абсолютно счастлив, стараясь не думать, что после съемок Пелагея сразу же сядет в такси и умчится, не попрощавшись. А когда-то мы могли часами напролет болтать о всякой ерунде после рабочего дня в кофейне, находившейся за углом. Как много изменилось за этот год, даже страшно подумать, что было, если бы мы встретились через пять лет, или еще чего хуже — через десять. Мы не пересекались ни на вечеринках, устроенных нашими общими друзьями, ни на передачах, на которые нас звали вместе, ни на улице, пусть и по чистой случайности. Пелагея стала семейной девушкой и теперь ей было не до развлечений. И я ее прекрасно понимаю.

***

      Финал. А значит, что это последний шанс, ведь никто не знает согласится ли на еще один сезон, даже на «Голос. Дети». По традиции победил участник команды Александра Борисовича, это было ясно с самого начала, к гадалке не ходи. Мы даже на общем собрании отпустили пару шуток на эту тему. — Дим, есть минутка? — Поля застала меня на выходе из гримерки и практически впихнула обратно. — Для тебя не одна, Поль, — она закрыла на ключ дверь и сократила расстояние между нами. — Все ушли, не думала тебя здесь застать. — Не научилась врать… — я сжал руки в кулаки и глубоко вдохнул воздух. — Ты знала, что я здесь. — Ты прав, — она усмехнулась и сделала еще один маленький шаг, — я ждала, пока мы останемся одни, чтобы… — еще один шаг и я чувствую, как все «нельзя» уходят на второй план, — никто не помешал. — Я идиот, что тянул все это время, — обжигающее дыхание так близко и спрятанные чувства рвутся наружу, разрывают изнутри. — Согласна, — Поля заправила прядь волос за ухо и нервно сглотнула. — Вся моя сдержанность и серьезность с треском разбиваются, когда ты находишься в радиусе километра. — А ты не сдерживайся.       У меня возникло ощущение, что былое вернулось, ничего не произошло, а рядом стоит все еще моя Поля. Моя. Ее родные маленькие ручки теребят ворот моей рубашки, как прежде. Ее сердце бьется в унисон с моим, как прежде. Ее тело дрожит только от моих поцелуев, как прежде. Хотя бы на этот вечер все будет, как прежде. Глупые мечты становятся в этот миг реальностью. Я решительно целую мягкие губы девушки и этот поцелуй окончательно стирает границы и ставит пожизненное клеймо «любовники». Поля настойчиво отвечает. Она полностью расслаблена и решительно настроена. — Ты знаешь, что мы творим сейчас, да? — я касаюсь пальцами ее подбородка и приподнимаю его чуть вверх, заглядывая в черные, как казалось в тусклом освещении, глаза. — Замолчи и поцелуй меня, — хрипло произносит Пелагея и касается губами моей скулы. — Колючий такой, — она морщится, но не отстраняется. — Не искушай судьбу, Поль. Потом может быть поздно, — я все еще надеюсь на здравомыслие, которое, пожалуй, придется засунуть подальше.       Пелагея ничего не отвечает, лишь смотрит в глаза и понемногу продвигает меня вглубь комнаты. Я же когда-то говорил, что она волшебная на всю голову? Так вот, этот шаг тому подтверждение. И пусть утром нам станет стыдно. Или нет… не станет, потому что ничего более естественного и правильного в моей жизни не происходило уже больше года. — Я жалею о многих своих поступках, — и вдруг девушка замолкает, будто набирается смелости, чтобы сказать что-то важное. — Но о том, что я в эту минуту нахожусь рядом с тобой, я просто не имею права жалеть.       Это ломает все правила, это рушит обещания быть верной супругой и другом по жизни, потому что сердце и душа рвутся в противоположную сторону. Скажите мне, не то ли называется счастьем, когда хочешь касаться человека, а эти прикосновения отдаются дрожью на кончиках пальцев? Не это ли называется любовью?       Я прижал Пелагею к стене, продолжая терзать ее сладкие губы в попытках насытиться ими, но это было невозможно. Руки по-собственнически располагались на теле девушки. Я старался не оставлять следов, что давалось с трудом. Нечаянно прикусив нежную кожу на шее, в голове возникла мысль, что Поля сейчас испугается и отстранится, но она лишь немного напряглась и издала слабый стон. Измученные ожиданием и разлукой, мы давали друг другу возможность восполнить пробелы и оставить еще один незабываемый след в памяти. Следы на теле от ее ногтей еще долго будут напоминать мне о том, что эта малышка все еще продолжает трепетать в моих руках. А свидетелем нашего сумасшествия этой ночью был только холодный декабрьский дождь, отбивающий незамысловатые ритмы по стеклам.       Уснули мы в крепких объятиях друг друга. Я несколько раз просыпался, все еще не веря в случившееся, а потом засыпал под мирное сопение Поли.

***

***       Совпадения и случайности в нашей жизни чаще всего самые не случайные вещи на свете. И если чего-то не можешь получить, то стоит только расхотеть, или просто отгонять мысли о своих желаниях. А Полю я не только желал. Точнее, желал и не только. Ее присутствие в моей жизни снова стало привычным явлением, хоть эти встречи и приходилось скрывать от лишних глаз. Помня, что и у стен есть уши, мы старались сделать так, чтобы никто ничего не заподозрил, и при нашей лжи я даже сам иногда начинал верить, что Пелагею не встречал, не созванивался с ней и слишком поглощен работой, некогда позвонить даже родным. Только мы с Полей называли это не враньем, а нашей маленькой тайной.       Мне все чаще удавалось засыпать рядом с любимой и просыпаться от ее поцелуев. И я иногда задавался вопросом, зачем мы тогда все усложнили, если сейчас снова теряемся в объятиях друг друга. Сгораем до тла, уповаясь теплом родного человека. Я иначе никак Полю не посмею назвать.       Да только утро и в этот раз наступило слишком рано. И мне было жаль, что в сутках всего двадцать четыре часа, этого времени невыносимо мало.       Я потянулся и открыл глаза, Пелагея сидела на краю кровати и теребила в руках подол легкого летнего сарафана. — Доброе утро, — Поля сжала мою руку, но ничего не ответила. — Уходишь уже, да? Я буду очень скучать. Набери меня потом, солнышко. — До следующей неслучайной встречи, Дим. Я люблю тебя, — она оставила легкий поцелуй на моей щеке и упорхнула, не забыв закрыть за собой дверь.