Цена желаний

Когда Мика с инкубами прибыли в поместье, место, где все началось, оказалось, прошло всего полтора дня с момента их ухода. Конечно, на Равнине время шло медленнее, примерно в пять раз, все это знали. Но все равно верилось с трудом. Для всех прибывших никогда не забудется роковая неделя, которую им посчастливилось пережить, в отличие от Эрика, павшего в бою с духом Орибель. Его похороны не заставили себя ждать и прошли в кратчайшие сроки, в том же поместье Андерсенов. Было решено выкопать могилу в саду, в месте, вокруг которого росли белые розы, и поставить красивое, но простое резное надгробие. Подготовкой к похоронам занимались братья, Мика только помогала по мере своих сил. Она нашла в их комнате его костюм, купленный им для бракосочетания. С последней примерки с него не успел полностью выветриться одеколон Эрика, который она сама ему подарила. Девушка сама предложила снова его переодеть, и никто не стал спорить. С этим она справилась сама, чувствуя, как реальность все дальше и дальше убегает от нее. Все это просто не могло быть правдой, он выглядел спящим, разве что не дышал. Застегивая бардовую рубашку, она коснулась зашитой раны на его холодной груди и подумала, что с радостью бы забрала эту рану, только бы он открыл глаза и снова позвал ее своим прекрасным голосом. Как она любила слушать его… Сколько раз Мика говорила ему о том, какой у него приятный голос, что она готова слушать его вечно, о чем бы он ни говорил. Эрик всегда смеялся над этим и обещал когда-нибудь ей спеть, несмотря на то, что раньше ему не приходилось этого делать. Эти воспоминания выбивали девушку из реальности, которая все больше искажалась. Ухудшения в ее состоянии сказывались стремительно быстро уже после похорон. До того, как она увидела его гроб, опускающийся на дно сырой ямы, залитой дождем, ей казалось, что все это не по-настоящему. Что еще что-то можно сделать, спасти его, выкупить его душу, подарить ему второй шанс, вытащить его, где бы он ни был. Она была не готова отпустить его и откровенно отказывалась это делать. Но если что и оставалось реальным, так это его мертвое тело, и разум. Признаться, ее нельзя было назвать слабой или бесхарактерной, но никогда раньше она не испытывала таких сильных потрясений. Даже смерть дедушки прошла в стороне, и скорее стала светлой грустью. В конце концов, она была слишком молода для того, чтобы с железной выдержкой принимать неизбежное. Для этого нужен был опыт или кто-то рядом, прошедший через подобное, но ни того, ни другого у нее не было, и Мике приходилось справляться со своим состоянием в глухом одиночестве.       Её предупреждали, что любить демона не тоже самое, что любить человека. Людская любовь похожа на эгоизм. Им нравится чувствовать то, что они испытывают благодаря друг другу. Партнер больше похож на атрибут и символ. Но с созданиями мистическими всё иначе. Любовь демонов подобна зависимости. Их чувства пленят, забирая без остатка. Инкубы это понимали. Они и их жены не могли оставить Микаэлу наедине с собой в такое тяжелое время. Ведь и сами не меньше скорбели по брату. Несмотря на то, что состояние девушки только усиливало это гнетущее чувство потери, которое сказывалось на всех окружающих, они оставались с ней. Ради нее и Эрика. Он, разумеется, в тяжелых ситуациях полагался на них, и братья не могли подвести его, как бы плохо им ни было от этого. Особенно тяжелым для них было оповещение всех приглашенных на свадьбу об ее отмене: все спрашивали причину, и приходилось повторять это вслух много раз. Мэттью и вовсе не выдержал, настояв на собственном отъезде. Прошел месяц со дня трагедии, и состояние Микаэлы продолжало ухудшаться. Она все сильнее теряла вес: отказывалась от еды, падала в обмороки, редко выходила из комнаты. Мика не просто не хотела смириться с произошедшим - она стала погружаться в безумие, где все еще видела и чувствовала его. Норин слышала, как она разговаривает с ним по ночам, правда, не разобрала, спит ли в это время девушка, или осознанно ведет беседу с собой. Часто ее находили спящей рядом с могилой Эрика, обнимающей или носящей его вещи. Она улыбалась во сне, а затем начинала кричать и плакать, что заставляло их жалеть девушку еще больше. Ее хотелось утешить, помочь ей хоть как-нибудь пережить свою потерю и справиться самим. Но Мика стала очень молчаливой и отстраненной, погруженной в собственный мир, где все было по-прежнему в порядке. Иридесса много разговаривала с ней в попытках помочь девушке, так как психолога, нанятого родителями, Мика уволила, стоило ему только прийти. Периодически Ири удавалось выдергивать из нее пару фраз, и Мика говорила о том, что все еще чувствует его рядом, что он говорит с ней, оберегает ее, прикасается к ней. Этот самообман еще недолго держал девушку в блаженном спокойствии, к несчастью для всех остальных. Очень тяжелыми стали последующие несколько недель, сделавшие Микаэлу просто невыносимой. Все чаще она закрывалась в комнате, игнорировала окружающих, огрызалась, хамила, раздражалась. Невозможно было не только ее поддерживать, но и просто уживаться рядом с ней. Одним своим видом она отравляла жизнь людям, желающим ее поддержать. - Мики, открой дверь, пожалуйста, я принесла поесть, - спокойным, снисходительным голосом обратилась Норин. Но Мика промолчала, будто ее и не было в комнате, в надежде, что от нее наконец отстанут. Вероятно, ей казалось, что если она не ответит, то не придется выслушивать пустых утешений, нравоучений и всякой ерунды. Но Норин была очень навязчивой и могла звать сходящую с ума девушку, пока воздух в легких не закончится. - Пожалуйста, давай поговорим. - Моля, повторила она, и через пару мгновений, когда Норин уже собралась еще раз постучать, в замке повернулся ключ, и из-за двери показалась изрядно исхудавшая брюнетка со строгим взглядом. В такие моменты она очень напоминала своего отца, в самом нехорошем смысле слов. Чертами лица она всегда была очень похожа на него, но всю жизнь шла против его холодной и жестокой природы, по крайней мере, до недавнего времени. Норин была робкой девушкой, но очень доброй, и ее беспокоило состояние подруги. - Как ты себя чувствуешь? - Обрадовалась она тому, что Мика открыла дверь впервые за несколько дней. - Это все, что ты хотела спросить? - холодно парировала она, желая побыстрее отделаться от гостьи. - Все волнуются за тебя. - Ясно. Это все? - севшим голосом спросила она. - А чем ты занята? - спросила еще Норин, игнорируя тон подруги и попутно заглядывая в комнату, где раньше сидела девушка. На кровати виднелась разорванная подушка, и скомканное одеяло. - Эм... Хочешь, я принесу тебе новую? - ...Я хочу, чтобы меня оставили в покое. - Но мы хотим помочь тебе, - настаивала рыжая девушка. - Чем? - пусто и скептически спросила Мика, снова чувствуя слабость в коленях. - Ты же знаешь, мы рядом, чтобы тебя поддержать. Помочь тебе встать на ноги, справиться со всем, - бодро говорила Норин, избегая самых неприятных слов и его имени. - Вы ничем не можете мне помочь, вам лучше уйти, - выдыхалась она, удерживая вес своего тела, опираясь о стенку. - Но мы можем! - настаивала милая девушка, делая акцент на последнем слове. В эту же секунду терпение Мики треснуло, и она даже не думала жалеть собеседницу. - У тебя или у кого-то из этих бесполезных сочувствующих есть силы возвратить его к жизни?! - постепенно повышала тон свирепствующая Мика. Норин не знала, что ответить, полностью растеряв все слова от неожиданности. - Или ты можешь обратить время вспять? - с издевательским тоном продолжала она. - Нет, мы не... - ТОГДА ЧЕМ? ЧЕМ ТЫ МОЖЕШЬ МНЕ ПОМОЧЬ? - срывала голос дрожащая от злости девушка, хватаясь худыми кистями рук за голову от боли, которая не проходила уже очень долго. - Прости, я просто... - Ты просто что? Ты просто думала, что пару раз принесешь мне обед, и я буду жить, как раньше? Так вот, наивная дура, как раньше уже не будет, - задыхалась от злости она, наблюдая, как дрожат губы Норин. - Какая тебе вообще разница? Твой-то цел и невредим, не ему продырявили грудь насквозь, - сквозь зубы процедила она и направилась обратно в комнату, перед самым входом добавив: - Проваливай отсюда. Ты и эти бездельники. Она закрылась в комнате, заставив Норин убежать в слезах. Уже не первый раз, но раньше она никогда их не выгоняла. Раньше она понимала, что они его братья, и тоже переживают, но постепенно она перестала думать о них и все больше зацикливалась на всепоглощающей злости. Это не могло не обеспокоить парней, которые справляясь со своим чувством утраты, желая помочь подруге. Мика не успокоилась сразу же после ухода девушки. Она взглянула на свое отражение в зеркале и испытала очередной приступ отвращения к себе. Причин становилось все больше, потому как, глядя на свое отражение, она замечала сухие потрескавшиеся губы, впалые щеки, красные опухшие глаза, тусклую кожу, несколько седых волос, которых становилось все больше с каждым днем. Ее нарастающей ненависти к себе была причина. Она ,была уверена, он любил бы ее и такую. Измотанную, опустошенную, неряшливую, едва живую, по сравнению с ней - он всегда выглядел отлично, не позволяя себе и пылинки на воротничке. Она считала, что не заслуживала этой любви и его самого. Хоть он и сам постоянно повторял, что не заслуживает её. Ей было противно смотреть на себя, видеть кусок убожества, из-за которого Эрик лишился жизни. Нынешний приступ был сильнее предыдущих. Мика схватила кочергу для камина в спальне и яростно замахнулась на свое отражение в зеркале, вызвав звонкий удар, который встревожил инкубов и их жен на первом этаже. Она била по осколкам, желая стереть их в пыль, не оставив и следа от ее жалкого образа, заключенного в зеркале. Когда разбивать осколки стало больше не интересно, она забила кочергой по стенам, оставляя вмятины, желая выместить свою злость, которая накопилась в ней за все это время. Она так сильно пылала ненавистью, что не заметила, как наступала на осколки зеркала, и со стоп у нее начала течь кровь, оставляя следы прямо на белом ковре под ней. Изнурённая, и без того ослабшая девушка бросила кочергу с последними силами в окно, наблюдая, как осколки стекла падали на улицу. Девушка подошла ближе к окну и, тяжело дыша, взглянула вниз. Каждый раз, глядя на улицу, она в первую очередь смотрела на розарий, вглядываясь в него какое-то время. Но в этот раз вместо пышных кустов с белыми розами ее внимание привлекла рыжая шевелюра прямо под окном. Мика перестала дышать, вглядываясь со второго этажа в Фиалковые глаза любимого, который ждал ее внизу. Заметив ее взгляд, Эрик маняще протянул руку, подзывая несчастную девушку. Только на секунду она застыла без вздоха, и Эрик, улыбнувшись, повернулся, чтобы уйти в неизвестном направлении. Мика не думала, ее измученный разум был пуст. Она встала на окно, пытаясь пролезть на подоконник с другой стороны, задевая оставшимися осколками свои и без того израненные ноги. Вот он - ее шанс вернуть его. Ее мольбы, просьбы, молитвы были услышаны: Эрик вернулся. *** Поначалу, когда Норин рассказала о случившемся, парни хотели дать Мике остыть и уже потом прийти к ней поговорить, но звуки разбивающихся стекол и глухие удары доказывали всю неотложность визита. Все рванули к ней, спотыкаясь о ступени. Повезло, что, когда они открыли дверь, которую девушка забыла запереть на ключ, она только забралась на подоконник. Сэм схватил зачарованную галлюцинацией девушку и потащил ее обратно в комнату, на пол. Мгновенно осознав, что она потеряла любимого из виду, Мика стала разъяренно брыкаться, кричать и вырываться. Сэм зажал ее в объятиях, крепко схватив за руки. Иридесса мигом направилась в ванную за аптечкой, замечая израненные ноги девушки и следы по всей комнате. Девушка не успокаивалась и стала выкрикивать: - Пустите меня! Он там! Он сейчас уйдет! Что вы делаете? ПУСТИТЕ МЕНЯ К НЕМУ! - срывалась Мика, пытаясь кричать севшим голосом как можно громче. И если раньше, никто из парней не хотел испытывать на ней свои чары, считая, что она должна справиться с горем сама, то сейчас Сэм решил пойти на этот шаг, поняв, что это необходимо. - Успокойся живо, - приказал он, зажимая девушку в своих крепких объятиях сильнее, чтобы она не смогла вырваться и навредить еще больше. Девушка повиновалась, переводя дыхание. Убедившись, что она спокойна, он встал вместе с ней и повернул ее к окну. - Там никого нет! Слышишь меня? Там, черт подери, никого! - злился юноша, с силой усадив уже спокойную девушку на кровать, давая Иридессе вытащить осколки из ее ран и обработать порезы. Джеймс не знал, что делать. Впервые в жизни старший инкуб был совершенно растерян, ведь он потерял младшего брата и сам еще не справился утратой, за которую корил себя. Отец из-за них начал войну, после того, как они решили все бросить. Если бы Джеймс взял себя в руки и принял престол, Эрик сейчас был бы жив и проводил бы медовый месяц со своей женой. Джеймс считал, что только он один виновен перед всеми за их утраты, за эту войну. За то, как сейчас страдает хрупкая человеческая девушка, доброте которой они обязаны, не говоря уже о ее дедушке. Но Джеймс был сильным, он старался не подавать вида, чтобы не нагнетать обстановку еще больше. Ему нельзя было показывать, что он не может помочь даже себе, не то что несчастной обезумевшей Мике, которая просто пыталась пережить смерть Эрика. Джеймс не считал ее реакцию нормальной, видел, как каждый день, она неизбежно теряет рассудок, но и тут ничего не мог поделать. Это было невыносимо, вместе с ней он чувствовал, как и сам погружается в пучину беспомощности и мрака. -Дес, - обращался он к своей жене. - Как она? - Ничего серьезного, но ей лучше соблюдать постельный режим, пока глубокие порезы не заживут. - Значит, пока мы останемся здесь. А потом уедем. - скудно заключил он. - Оставьте меня... - заговорила Мики, все еще находясь под чарами Сэма и сохраняя полное спокойствие. - Микаэла, я понимаю, как тебе тяжело. Мы все потеряли его. Ты не одна, - заговорила Норин, пытаясь поддержать ее, но сразу же вздрогнула от холодного ответа безумной. - Ты не теряла его. Ты его даже не знала. А я – да, - заключила обессиленная брюнетка, лежа на кровати, отвернувшись от всех, устремляя свой взор в разбитое окно, из которого дул неприятный сквозняк. И тогда Дэмиен заговорил. - Зря ты так. Он пожертвовал собой ради тебя. Неужели ты хочешь сделать его гибель напрасной, выпрыгнув из окна? - Снова копаешься в моих мыслях? Не думай, что я не знаю. Я чувствую твое беспардонное присутствие. - Я, как и все, хочу помочь, но ты не говоришь с нами, как иначе узнать, что с тобой творится? - Давай я тебе кое-что объясню. Ты считаешь, что раз можешь залезть в мою голову и прочитать, о чем я думаю, то понимаешь, что я чувствую. Лучше меня знаешь, что со мной происходит, и что мне делать, - она сделала паузу, набираясь смелости, чтобы произнести эти вещи вслух. - Каждую ночь, с того самого дня, я слышу его, я вижу, как он истекает кровью у меня во снах, раз за разом. И каждую ночь эти кошмары искажаются все сильнее, заставляя меня переживать его гибель вновь и вновь, - снова сделала паузу она, ожидая ответа, но, услышав в ответ лишь скорбную тишину, продолжила. - Ты пробовал не спать. Я знаю. Я тоже прячусь от снов, избегая этих страшных видений. Чувство реальности гаснет, я уже даже не помню, какая она на вкус. Мир теперь кажется фальшивым. А когда ослабеваешь настолько, что безвольно падаю в сон, то просыпаюсь в холодном поту с новыми силами. Просто для того, чтобы переживать смерть Эрика - моего любимого, единственного, незаменимого Эрика - снова и снова, - выдохнула она, чувствуя, как чары блокируют ее желание плакать. - Не думай, что можешь мне помочь. Мне уже никто и ничто не поможет. - Если ты не возьмешь себя в руки и не попытаешься продолжить полноценную жизнь дальше, то можешь прямо сейчас сказать Эрику, что он умер бессмысленно, - вставил Сэм, который старался не вмешиваться в их разговоры до того дня. И не зря. Мика не знала, что ответить, ей было не чем возразить, и она отпустила только одну мысль, которая преследовала ее все это время. - Лучше бы тогда умерла я, - Сэм начал терять самообладание. - Кончай строить из себя самую пострадавшую. Не ты одна потеряла близкого человека. И в отличие от тебя мы знали его не два года. Мы росли вместе с ним больше гребаной сотни лет. И если ты… - Сэм все больше повышал голос и разошелся бы не на шутку, если бы Твайла его не остановила. - Сэм, прекрати. От этого никому легче не станет, - умоляла его жена, чувствуя боль от произнесенных им слов. - Станет, когда эта чертова королева драмы возьмет свою страдальческую жопу в руки и начнет думать головой! - Сэм, достаточно, - грубо оборвал его Джеймс. - Оставь ее в покое. Ты и так уже много сказал, - Сэм нервно шикнул и поспешил выйти. - Прости, он не хотел сделать тебе больно. Просто он тоже подавлен... - оправдывал брата Дэмиен, но она больше ничего не сказала, и парни решили оставить ее отдыхать, оставив с ней Иридессу. Мика сейчас блуждала далеко от происходящего. Она злилась снова. На этот раз она не считала себя виноватой. Виноваты были другие. Лорд Демонов, который притащил ее на Равнину, братья, которых не было рядом, Диана и этот ее дерьмовый план… Ненавистный дух Орибель, которого она проклинала каждый раз, вспоминая о нем. Девушке даже казалось, что, если бы Орибель была жива, она снова спустилась бы на Равнину, чтобы только причинить капризной девчонке ту же боль, что испытывала она сейчас. Это была правда, Мика все больше пожирала безумная жажда мести, которая в любом случае не вернула бы Эрика. Только поэтому она бездействовала, просто перечисляя всех, кто был виновен по ее мнению. Она больше не считала этих людей своими друзьями и близкими. На нее давило чувство одиночества, бессмысленности, пустоты, отчаяния и бесполезности, которые уже стали привычными спутниками. Но больше ее это не угнетало. *** Прошло еще несколько дней, и Микаэла, по мнению окружающих, потихоньку стала приходить в себя. Она сухо, как могла, извинилась перед всеми за свое поведение. Признаться, слова Сэма подействовали на нее. Она чувствовала себя отвратительно, осмыслив этот инцидент со стороны. Теперь она спокойно ела со всеми за одним столом, периодически поддерживала разговоры, наконец поделившись с ними, что со дня возвращения чувствует необъяснимую слабость в ногах. Что ей тяжело ходить без опоры. Твайла уговорила ее на частного доктора, который заключил диссипативное расстройство моторики, вызванное сильным стрессом. Временно ей прописали антидепрессанты и трость, без которой, как заверил врач, она совсем скоро сможет обойтись. Таблетки стали действовать, Микаэла даже могла иногда спать без снов, что дало ей силы, благодаря которым она нашла свое утешение в уходе за розарием и изучением магической литературы своего дедушки. Как ни крути, она знала слишком много и видела этот мир уже не таким, каким его считали все остальные люди. Эрик принес в ее жизнь нечто новое, от чего уже нельзя было отказаться. Чтобы продлевать ощущение присутствия Эрика, которое пропадало постепенно, вместе с галлюцинациями, она изучала записки деда, делая свои собственные пометки, изучала литературу на пока непонятном ей языке с помощью Джеймса. Со временем она научилась и сама ее читать, опираясь на переводчик деда, который ей помогли достать. И хотя по-прежнему Мика была достаточно отстранена ото всех, блуждая в собственном сознании большую часть времени, свободную от чтения, она перестала причинять неудобства окружающим. Посчитав это хорошим знаком, братья решили, что Мика наконец справляется сама, а значит, наступило время разъезжаться по домам. - Мика, если вдруг почувствуешь себя хуже, сразу же звони в любое время, - попросил ее Дэмиен, обняв девушку на прощание. - Спасибо, - коротко ответила она, слегка улыбнувшись. Несмотря на то, что из всех братьев к Дэмиену девушка относилась с большей симпатией из-за спокойного характера, все равно она не могла смотреть на него. Он слишком напоминал ей Эрика в неприятном смысле. Он был похож, но не был им. Это снова и снова напоминало ей о том, что возлюбленного больше нет рядом. - В общем... - со сконфуженной и недовольной миной начал Сэм. - Прости меня. Я не должен был на тебе срываться. - Спасибо тебе, - благодарно протянула руку она, зная, как он не любит все эти нежности. - Ты был прав, и твои слова... это было необходимо, -призналась она, пожимая руку Сэма, когда он протянул свою в ответ. Джеймс продолжал чувствовать вину, и смог сказать немного. - Я тоже хочу извиниться. Ты не виновата в том, что произошло. Если бы не мы... не я, ты жила бы спокойной жизнью. Наверное, мы не должны были появляться здесь, - продолжал он, пока Мики не перебила его и медленно подошла к нему, опираясь на трость. - Джеймс... не стоит. Если бы не вы, я бы никогда не встретила Эрика. Я благодарна за знакомство с вами. Думаю, он тоже не жалел, до самого конца, - заключила она, сглатывая накатывающийся ком, сдавливающий горло. Судорожно выдохнув, она попрощалась со всеми и проводила их взглядом до такси. Наблюдая за тем, как закрываются двери машины, она закрыла входную дверь на замок, прислонилась к двери и выдохнула, вслушиваясь в тишину, которая наполнила поместье. Неприлично огромное поместье для нее одной, но именно этого она и ждала. Теперь, когда они уехали, ей было гораздо спокойнее. Микаэла продолжала принимать лекарства, на звонки подруг она не отвечала. Им нельзя было рассказывать обо всем, что произошло, да и если было бы можно, она не видела в этом смысла. Они тоже ничем не могли ей помочь. Все оставшиеся зеркала в доме были сняты и перенесены в подвал. Именно тогда, когда девушка занималась их перемещением, она наткнулась на несколько интересующих ее коробок. У девушки даже не было сомнений - отец никогда не заглядывал в подвал дедушки, и в глаза не видел эти вещи. С виду это были обычные деревянные коробки, накрытые пыльной тканью. Но все было не так просто. Стянув с них кусок полотна, Мика обнаружила на них нарисованные чем-то вроде мела символы, которые встречались раньше только в книгах деда. И только на одной из коробок этот символ был начиркан поверх изображения летающего змея. Пытаясь вскрыть коробку, она потерпела неудачу: древесина была очень плотной, без зазоров. Даже гвоздей нигде не было видно. Так как коробки были очень тяжелыми, она сфотографировала на телефон символ и доковыляла на своих троих в кабинет дедушки, даже не обращая внимания на то, сколько пыли и грязи принесла за собой. Конечно, нигде не нашлось толкования символов сразу же. Но впервые за столько времени в девушке мелькнула искра интереса. Что-то отвлекло ее внимание от переживания сильной депрессии. Она будто почувствовала, что это крайне важно, важнее всего на свете. Ее дедушка спрятал нечто в подвале, это просто не могло быть какой-нибудь безделушкой, чем бы ни было содержимое. Листая записи деда, она периодически обнаруживала этот знак, но нигде не было написано, зачем он нужен. Но не сдаваясь, вновь и вновь перечитывая страницы про призыв порталов, фамильяров и запечатывание оружия она предположила, что символ поверх змея очень похож на замок. Следовательно, он должен открывать и закрывать. Помимо того, все предыдущие записи содержали в себе пояснение о необходимости оплаты. Для заклинаний требовались артефакты, излучающие магию, или специальные зелья, которые передавали энергию рунам. Но у нее ничего из этого не было. Дедушка содержал только библиотеку, даже если бы у него было какое-либо оружие, это было оружие духа, как ее копье, а оно рассеивается вместе с душой человека. Однако если она что-то и поняла за время общения с демонами, то самым ценным подношением всегда была кровь, а если учитывать, что от неё тоже исходит слабый, но все же поток магической энергии, то замок должен был открыться. Ни капли не сомневаясь, одержимая болезненным интересом, она схватила нож для писем и направилась обратно. К вечеру в подвале стало совсем темно. Настолько, что пришлось подсвечивать все фонариком телефона. Отвлекаясь на его экран и морщась от резкого потока света, она заметила, что связь пропала, в чем не было ничего удивительного. Присаживаясь рядом с ящиком, она еще раз нашла символ и оставила рядом мобильник, доставая нож из кармана. На ее лице не пробежало и тени сомнения. За последние два месяца она видела слишком много крови, чувствовала страшную боль, несравнимую ни с одним телесным повреждением. Порез ладони не был чем-то необычным или жертвенным. Просто еще один след на теле. На ее ногах их было достаточно, одним больше или меньше - не было разницы. Когда алая кровь закапала на поверхность коробки, символ будто бы впитывал ее в себя, не оставляя ни капли на поверхности, а затем загорался. По мере того, как поступала кровь, он становился ярче и сам стал излучать очень теплую энергию. Но алые капли прекратили стекать с ее руки, и символ возвращался обратно в свое тусклое состояние. Мика вдруг почувствовала, как теряет контроль над ситуацией, и резанула по ране снова, в этот раз зашипев от боли. Новый поток горячей жидкости подступил к ее ладони, и она с силой прижала руку к символу замка. - Черт, открывайся! - вскрикнула раздраженная девушка, замечая, как ее ладонь будто приклеилась к коробке. Ее было невозможно отдернуть, оторвать и как-либо разорвать эту связь. Всеми венами на предплечье она ощущала, как кровь скоропостижно покидает ее тело. В какой-то момент, она испугалась за себя. Почувствовала себя безрассудной дурой, испытала страх смерти. Вместе с подступившей слабостью в теле ее глаза накрыла пелена тьмы. Безмолвно и почти спокойно она покинула этот мир.