Лунный свет

Подготовка к балу шла полным ходом. После уроков я бежала в библиотеку — рисовать. Там я сидела вплоть до ужина, на который меня вытаскивали Гермиона и Седрик. Я быстро проглатывала пару ложек второго, пила сок и снова неслась, на этот раз уже в гостиную факультета. У меня появился собственный стол, на который Гарри поставил нехитрые охранные чары и теперь я могла оставлять свои наброски там. Я прорабатывала костюмы несколько часов, в то время как ребята занимались зельеварением или трансфигурацией. После этого Гермиона помогала мне с домашним заданием, а Седрик вместе с Поттером работали над усовершенствованием костюмов. Я хотела добавить в обычную ткань магические спецэффекты. Ну, например, Грейнджер у нас была персонажем наших — русских — сказок. Я минут двадцать объясняла кто такая Хозяйка Медной Горы и почему с ней связан малахит. И цветовая гамма, и персонаж девушке очень понравились, так что я взялась за проект. Подобрать ткань труда не составило, ибо в первый же поход в маггловский Лондон я кое-что присмотрела. Сложность оказалась в украшениях. На голове у Хозяйки должна быть корона из серебристых змей. Я хотела, чтобы они шипели на каждого, кто подходил к девушке, желая сказать ей что-то гадкое. Согласитесь, эффект был бы отпадным? Я переговорила с Поттером, а он, подумав, заявил, что можно поставить датчик эмоций. В общем, через несколько дней у меня была серебряная корона гоблинской работы. Миона краснела и отнекивалась, я представляла себе довольную рожу Малфоя и визжала от радости. Кстати, о Малфое. Как-то я, пробираясь окольными путями до кухни, наткнулась на парочку, сидящую на подоконнике. Со спины я узнала Грейнджер и, уже предвкушая себе её лицо, смачно чихнула рядом с милующимися. Парень, у которого мадмуазель из гриффиндора сидела на коленях, дёрнулся. Из-за плеча шатенки выглянул недовольный, немного нервный и растрёпанный… Малфой. Моя челюсть валялась где-то рядом с моими ногами. Вот тебе и нереальные отношения, вот тебе и не канон… Бежала я от них быстро. Как потом объяснила краснеющая и смущающаяся Миона, они встречались уже два года… ДВА ГОДА! И Роулинг об этом ничего не говорила! А что дальше? Фред и Джордж, геи-инцестники? Дамблдор, мутящий с МакГонагалл? Моя психика такого не выдержит… Между прочим, наша компания пополнилась ещё тремя членами… фи, как пошло звучит. Короче, к нам присоединились слизеринцы. Малфой пришёл из-за Мионы, Блейз и Паркинсон явились самовольно. У слизеринцев проблемы с Хеллоуином обострялись день ото дня. Магглорождённых на Слизерине было ну очень мало, так что никто им суть праздника не объяснил и на Паркинсон с Малфоем, как на старост, полилась грязь. Пришлось помогать. Рисовать для всего потока — жутко. Нет, не так. ЖУТКО. Нужно ли говорить, что я почти не спала? Правда, с костюмами я особо не заморачивалась ибо помогала Пэнси, с которой мы успели немного сдружиться. Она массово собирала мерки и пожелания сначала с пятого, потом с шестого и седьмого курсов и у меня на столе появлялись стопки с необходимыми бумагами, к которым ученики прикладывали свои колдофото. Я объясняла это тем, что мне нужно знать какие оттенки подбирать. На самом деле я просто хотела посмотреть на учеников Хогвартса ибо доверять памяти Луны на все сто десять процентов не могла. Разумеется, я делала это всё не за просто так. Набросок, то есть рисунок костюма стоил пять галеонов, выкройки — десять. Для нашего небольшого «кружка по интересам» я взялась шить сама. Малфой и Забини, правда, первое время артачились, но Пэнси путём угроз и увещеваний их на время успокоила. Я хотела быть ангелочком. В прошлой жизни я выбрала бы что-то символизирующее смерть, но Луне такие образы не подходили. Поэтому несколько ночей подряд я шила себе простое белое платье с кружевом, покрывающим плечи. Весь смак был в крыльях за спиной. Они должны были быть настоящими. У Луны были способности к метаморфии. Слабые для полного изменения внешности, но для частичного — вполне подходящие. Труднее было возиться с нимбом, здесь я припрягла Поттера, который более-менее шарил в рунах. Он помог разработать рунические схемы, а я нанесла их на невидимки. Прикалывая их на волосы и смачивая каплями своей крови, чем заряжая их магией на несколько часов, над головой загорался золотистый диск. Красота… Малфою предстояло быть Цербером. О да, спасибо моей извращённой фантазии. В принципе, его костюм стоил мне наименьших затрат. Я просто набросала его фигуру в свободной чёрной рубашке, зауженных чёрных брюках и… в ошейнике. Парень поморщился, но согласился. А я втихаря делала собачьи уши и хвост. Нет, ну, а что? Пусть ему жизнь мёдом не кажется. С Паркинсон пришлось возиться дольше. В итоге взяли персонажа из Французской мифологии. Она стала Вуиврой, королевой змей. На бал должна была прийти в свободном изумрудном платье, которое чем-то походило на мантию. На руки мы общими усилиями скумекали перчатки. Соль была в том, что кожа была покрыта пластичными бледно-зелёными чешуйками. Выше они становились всё бледнее и к плечам уже исчезали. Пэнс была в восторге, Блэйз ухмылялся. Ясно, как я и думала, она идёт с ним… Забини нас удивил. Он просто сказал, что будет «косить под оборотня». Уткнул нас носом в книгу частичной метаморфии. С помощью нехитрого заклинания он собирался удлинить себе клыки, превратить всегда короткие ногти в когти и что-то там ещё… я не стала вникать в подробности, уж извините. Седрика я окрестила Ыркой. На вопрос, кто это, прочитала целую лекцию о русской нечисти, послушать которую собралось человек сорок. Так, за печеньками и перед камином, я объяснила, что Ырка в славянской мифологии — злой ночной дух с глазами на темном лице, светящимися как у кошки, особенно опасен в ночь на Ивана Купалу и только в поле, потому что лешие не пускают его в лес. Им становится самоубийца. Нападает на одиноких путников, выпивает у них кровь. Укрут, его помощник, приносит ему шалунов в мешке, у которых Ырка выпивал жизнь. Очень боится костра, к огню не подходит. Чтобы спастись от него, нельзя оглядываться, даже если окликают знакомым голосом, не отвечать ничего, сказать трижды «чур меня» или прочесть молитву «Отче наш». Кто-то сказал, что в России как-то слишком неспокойно и жить бы он там не стал. Я тихо посмеялась и, смотря на побелевшего Седрика, успокоила, сказав, что просто загримируем его и будет вылитым Ыркой. Бегала от него по всей гостиной… Гарри я оставила напоследок. Его я хотела сделать демоном-искусителем. Вдвоём с Грейнджер мы штудировали библиотеку, пока не нашли более-менее дельный способ вырастить нашему золотому мальчику крылышки. Пришлось варить в школьном туалете противное зелье и тестировать его на недовольном Драко. И действительно, появились крылья. Куриные, правда, но это мелочи жизни… убегая от разъярённого Малфоя мы пытались доказать свою невиновность, сваливая всё на неправильное количество лапок златоглазок. В общем, жизнь постепенно входила в своеобразную колею. Оценки прошлой Луны не радовали, а вот я взялась, так сказать, за голову. Теперь ниже «Выше ожидаемого» не опускались, что классно. Соль в том, что табель успеваемости высылался каждую неделю. Там числились заработанные или потраченные факультетские баллы с указанием причины их возникновения (или убыли, тут уж как посмотреть) и оценки. Также в табеле находилась информация об отработках и факультативах. В первую же неделю Ксенофилиус отправил мне письмо, хваля за результаты и выразил скромную надежду, что всё так и останется. Я ответила ему довольно коротким письмом, обещая учиться на уровне. Я очень боялась, что отец Луны поймёт, что я — это не Луна.

***

— Луна… Луна! Я разлепила веки и невидящим взглядом вперилась в стоящего передо мной Поттера. Он цокнул языком и слегка нервно оглянулся назад. — Что… что случилось? — невнятно пробормотала я, оглядываясь. Едрид твою налево, я уснула… — Ты уснула в библиотеке, тебя Герм обыскалась. Лавгуд, ты сколько спишь вообще? — Часа три? Четыре? — я пожала плечами и потянулась. Точно, завтра должен быть выходной, так что можно поработать немного подольше. — Ты почти ничего не ешь и не спишь, — Гарри нахмурился и цапнул меня за запястье, сжимая его. — Идём. — Что?.. Куда? Поттер, не слушая меня и мои возмущения, потащил меня из библиотеки. Автоматически здороваясь с ещё не спящими портретами и стараясь не спать, я пробираюсь по тёмным коридорам с Героем магической Британии. Весело. Мы прошли несколько знакомых мне портретов, так что я уже была уверена в направлении. Мы идём к гостиной Пуффендуя. То есть, либо там Седрик что-то учудил, либо Поттер тащит меня к кухне. И действительно, вскоре он открыл неприметную дверь и втащил меня в помещение. — Чем мы можем помочь Гарри Поттеру? — рядом с нами с хлопком появилась маленькая домовушка. Презабавные существа, честно говоря. Пока Поттер отдавал ей какие-то приказания, я оглядывалась. На плитах уже что-то шипело и булькало, в духовках подходили пироги, несколько домовиков оттирали огромный котёл. Жизнь кипела, проще говоря. Часы на стене пробили четыре и кукушка, на миг показавшаяся из домика, прокричала что-то невнятное. Эльфы оживились и принялись перебегать от одного стола к другому, кажется перебирая овёс. Я, кстати, заметила интересную особенность. Англичане не ели гречку. ВООБЩЕ, понимаете? Я здесь уже несколько недель без гречки сижу… Можно, конечно, самой сварить, но техника здесь не работает, как пользоваться магической плитой я не знаю, а варить кашку в котелке на улице, над костром, мне не улыбается. Надо на курсы домоводства записаться, что ли… — Лун, ты тут? — Поттер, держащий в руках что-то отдалённо напоминающее корзинку приподнял брови. — Вроде, — я кивнула, стараясь скрыть зевок. Смысла спать больше не было. Как-то у меня всю жизнь так: даже если меня разбудили после часового сна — больше не усну. И здорово, и плохо одновременно. — Пойдём тогда, — он снова вцепился в моё запястье и потащил, кажется, к одному из чёрных выходов. Мы расселись рядом с кромкой озера. Согревающие чары позволяли не мёрзнуть, а теплый клетчатый плед на земле радовал глаз. Воскресенье, день похода в Хогсмид, я сразу невзлюбила этот день. Впервые я сходила в эту деревушку с Поттером, из-за чего мелкая Уизли теперь не давала мне прохода. Она стреляла в мою сторону глазами, злобно щурясь, «случайно» роняла мои пергаменты и книги, проливала на чистую блузку сок и тому подобные мелкие шалости. Рон, слава всем богам, её увлечений моей персоной не разделял. Он постоянно мотался в больничное крыло — к Лаванде. Поговаривали, что у неё недавно был нервный срыв. Стихийной магией разнесло половину гостиной Гриффиндора. Вспомнив об этом, я решила вытянуть информацию из так славно оказавшегося рядом мальчика-который-выжил. — Странная история, — начал выкладывать передо мной имеющиеся у него сведения Поттер. — Она несколько недель назад начала вести себя странно. Перестала общаться с людьми, разругалась с Гермионой в хлам, скатилась по предметам, даже перестала флиртовать с Роном, что его бесконечно бесило. А недавно, когда Патил спросила, когда у неё день рождения, она сказала, что родилась в феврале, но… Луна, весь факультет знает, что она празднует второго мая. В общем, Парвати довела её этим вопросом до истерики и… -…случился мощный магический выброс, который привёл к практически полному истощению. Поттер, Лавгуд, какого чёрта вы тут забыли? Я ощутимо вздрогнула. — Малфой, если бы не Гермиона, я бы подумал, что ты... — ехидно начал брюнет. — Поттер, ты умеешь думать? Тебя Грейнджер ищет, — он на секунду задержался взглядом на мне и продолжил словесную баталию с парнем. — Прости, она ищет меня в четыре утра? — Нет, — невозмутимо ответил Малфой и уселся на плед, выцепая из корзинки яблоко. — Она искала тебя где-то до двух ночи, но потом пошла спать. Я пропустила его слова мимо ушей. Чёрт. Лаванда не даёт мне покоя. Мне срочно нужно попасть в больничное крыло.

***

Помещение встретило меня запахом медикаментов и спирта. Всё таки каждая больница пахнет похоже. Вообще, в каноне о больничном крыле сказано довольно мало. Но, из названия понятно, что помещение отнюдь не одно. И действительно, у мадам Помфри были свои склады, несколько маленьких лабораторий, маленькая библиотечка, помещение для занятий с факультативниками, приёмная и, конечно, сам лазарет. Больничное крыло (на английском, кстати, звучит Hospital Wing) — так называются несколько комнат в Хогвартсе, где хозяйничает мадам Помфри. Предположительно, расположено на втором этаже замка. Одна комната, довольно большая, выполняет роль лазарета. Здесь отлёживаются серьёзно заболевшие ученики. Вторая, видимо, много меньше, — спальня и кабинет самой мадам Помфри, примыкающие к большой палате. По идее, должны быть ещё несколько комнат: процедурный кабинет для лечения небольших ранений и болячек, возможно, какая-то душевая, и что-то вроде кладовки для сменного белья и лекарств. Однако, в книге они не упоминаются. Здесь же, в этой реальности, я попала сначала в квадратную приёмную, совершенно пустую. В ней было несколько диванчиков и горшков с фикусами; шторы покачивались в такт залетавшему холодному ветру. Я поёжилась и присмотрелась к табличкам, висевшим на дверях. Нашла дверь с короткой пометкой «Лазарет» и тихо толкнула. Помещение было очень длинным, наподобие институтских спален в женских пансионах восемнадцатого-девятнадцатого века. Было темно и густая тишина окутывала всё пространство комнаты. На тумбочке, приставленной к одной из кроватей, стояла свечка. На самой же постели сидела хорошенькая русая девочка, при изменчивом освещении её волосы казались золотыми. Лаванда, наверное. Я тихо подошла к кровати и опустилась на приставленный рядом стул. — Привет, — тихо поздоровалась я и увидела, как девочка сначала сморщилась, будто съела лимон, а после испуганно вздрогнула. И мимика, и движения были мне прекрасно знакомы. — Привет, — безразлично отозвалась она и наконец посмотрела на меня. — Ты кто? — Вроде Луна, — я пожала плечами. — А ты? — Ма… Лаванда. Лаванда Браун, — она снова скривилась и безучастно вперилась взглядом в стену. О Лаванде, кстати, известно тоже очень мало. Лаванда родилась в семье чистокровных волшебников в период с осени 1979 по август 1980 года. О деятельности Браунов Роулинг ничего вроде не говорила, хотя я припоминаю что-то про лавку на Косой Аллее. Лаванда поступила в Хогвартс в 1991 году, тогда же, как и Гарри Поттера, её распределили на факультет Гриффиндор. Она поселилась в одной спальне с Гермионой Грейнджер, Парвати Патил, Фэй Данбар и ещё одной студенткой и вскоре стала лучшей подругой Парвати. Тем не менее, она не ладит с Гермионой. В фанфиках, кстати, бытует мнение, что Грейнджер, Патил и Браун жили в комнате втроём. А вот и нет, стандартный размер комнат рассчитан на пять человек. На втором году обучения Лаванда была в числе студентов, присутствующих на уроке профессора Бинса; тогда она узнала о Тайной Комнате. Лаванда приняла участие в Дуэльном клубе профессора Локонса, и когда профессор Снейп обезоружил его, Лаванда подняла его волшебную палочку. Лаванда, как и многие девушки, была влюблена в профессора, что доказывало её поверхностность, что ли. Хотя… Грейнджер же тоже вроде влюблялась в Локонса, отстаивала его честь перед друзьями. Мерзко звучит, фу. Лаванда очень увлечена курсом Прорицаний, которые ведёт Сивилла Трелони. Особенно сильное впечатление произвело на девочку предсказание о некоем трагическом событии, которое произойдёт 16 октября. В этот день мисс Браун получила письмо из дома, где ей сообщалось о смерти её кролика по кличке Пушистик. Чуть позже она и её лучшая подруга Парвати были потрясены сбывшимся предсказанием профессора Трелони о том, что «один из нас покинет нас навсегда накануне Пасхи». В сентябре эта фраза прозвучала так, будто кто-то из обитателей Хогвартса скоро умрёт; на деле же незадолго до Пасхи Гермиона Грейнджер была так возмущена бессмысленной в её понимании тратой времени на уроках Прорицания, что прямо посреди урока встала и покинула кабинет профессора Трелони навсегда. Лаванда и Парвати, как любимые ученицы Сивиллы Трелони, прекрасно сдали экзамен по Прорицанию. Вероятно, единственные из всего класса. И всё. Больше ничего не помню, хоть убей. Там ещё было что-то про Сивого, но концовку я помню вообще плохо, так что… Сейчас я во все глаза смотрела на девушку, которая, чертыхаясь под нос на французском, старалась как-то собрать волосы. Сомнений просто не могло быть. — Мари?..