Ненавистные нежности

Черная вдова ненавидит нежности. Она трахается так же как и убивает - быстро, умело и без сантиментов. Потому в доме Сэма Уилсона, когда, кажется, весь мир объявил им с Кэпом войну и даже Фьюри, незыблемый как скала Фьюри мертв, ей отчасти неловко и странно быть у кого-то первой. Тем более, у того, кто формально прожил лет втрое больше нее самой. Впрочем, Стив учится быстро, и обоим им слишком нужно нечто живое, настоящее, честное в паутине извергнутой Гидрой фальши, куда они влипли. Что может быть честнее взаимного желания, когда не во что больше верить. Стив учится - целовать жадно и больно, касаться где надо и как надо - жадно, скупо и не растрачивая времени на ненавистные ей нежности. Когда он берет ее в первый раз - стоя, возле стены, Наташа поворачивается спиной. Черная вдова может лгать лицом, телом, голосом и в даже самом остром как нож удовольствии, но Наташа сегодня устала. Наташа сегодня не хочет лгать. А Стив учится быстро - учится у нее не тратить время на нежности, которые ей не нужны. Оживает Фьюри и умирает ЩИТ, наступает и проходит эра Альтрона, а они отмечают течение времени вспышками. На заданиях, среди развалин мира и когда за стеной вовсю идет официальный прием - синяки на бедрах и запястьях Наташи исчезают быстро, глубокие ссадины на спине Стива затягиваются на глазах. Она с легкой душой оставляет новые. Просто так оставляет, когда по ее бедрам уже стекает его семя, а тяжелое, хриплое дыхание обжигает шею. Она чувствует его взгляд, еще несытый, требовательный, хотя номер австрийского отеля уже раздолбан вхлам, а приглохшие от ее стонов и криков служащие готовят счет. Вдова не любит молчать. По правде Вдова бы сбежала не заплатив по нему, но Стив не такой, Стив правильный и честный - таким мало трахаться, пусть даже так жарко и так сладко. Стив не оставит в беде преследуемого друга, даже когда весь мир против. Потому Вдова, нет, Наташа поверит, Наташа пропустит, Наташа прикроет спину, чтобы на этот раз заплатить по счетам самой. И однажды Стив вернется к ней, когда мир восстановится после раскола, поделившего его пополам. Широкие жесткие ладони стиснут ее запястья, с силой вжимая в постель. Как будто есть что-то жесткое, извращенное и мучительное, чему она сказала бы "нет". Черт возьми, они уже все перепробовали, придуманное человечеством за последнюю тысячу лет. Но Стив находит: медленно, мучительно медленно нежничать, обнимать, отводить с лица рыжие прядки, целовать в перерывах скулы, веки, лоб - невесомо и трепетно, так как она никогда не учила. - Нет! - шипит Черная Вдова, уворачиваясь от ненавистных ей нежностей. - Прекрати это, Роджерс! - Ната, - зовет ее Стив со смешным акцентом. Стив улыбается ей - улыбкой куда мягче стальной хватки его рук на ее запястьях; и хотела бы - не вырвалась. Целует ее в кончик носа, в крепко сжатые веки, и от этих, ненавистных ей прежде нежностей, Наташа Романофф упрямо кусает губы, чтобы не кричать, дышит глубоко и ровно. Но потом все равно кричит для него, искренне и напрочь срывая голос - от ненавистных и таких нужных ей нежностей.