Crimson Night

Emily Browning — Sweet Dreams

До сегодняшнего вечера она не имела ничего против лестниц и того, что живет на последнем этаже пятиэтажного здания. До сегодняшнего вечера она и не подозревала, что умеет так быстро бегать на каблуках по потрепанному временем асфальту, под приличной дозы текилы. За последние несколько часов ей удалось узнать о себе массу нового и открыть множество доселе неизведанных талантов. Например, что она может пролезть в щель в заборе между досками, не порвав колготок, вытащить застрявший меж прутьев канализационной решетки каблук, при этом не лишившись шпильки. Оказавшись на своей лестничной площадке, Габриэлла выронила ключи на каменный пол, при этом умудрившись произнести с десяток ругательств, даже не повторившись. Когда дверь позади с грохотом захлопнулась, женщина со всей ей доступной скоростью стала её закрывать на все замки и засовы, не забыв и про цепочку, вид которой говорил о том, что при чьем-либо желании вломиться, она первая сдастся под напором грубой силы. Хотя был ли вообще смысл в использование столь примитивных способов защиты от того, кто с лёгкостью мог вышибить эту дверь с ноги, наплевав на те замки и прочую ерунду, которой её снабдили. Инквизиция на современный лад. От одной мысль об Охотнике волосы на голове Габриэллы зашевелились, хотя подсознательно она прекрасно понимала, что не сделала ничего противозаконного. У неё даже хватило бы смелости заявить, что она самая что ни на есть «порядочная ведьма», исправно оплачивающая все счета и налоги. Женщина не ела детей, не использовала запрещенных заклинаний и не убивала. Людей меж собой не стравливала, хотя пару раз соблазн был крайне велик. Даже не предпринимала попыток разбогатеть с помощью лотерейных билетов, предварительно нашаманив себе нужные числа. Она могла положа руку на сердце заверить — нигде, кроме мелких шалостей, её колдовство замешано не было. Ведьмовское варево, дело рук и магии Габби, в мутных склянках различных цветов и оттенков, сбывались, как горячие пирожки, и имели немалый спрос. Особенно востребованными были приворотные зелья (не запрещённые), которые приобретали представители разных полов, рас и возрастов. И даже несмотря на то, что её маленький бизнес на Манхеттене имел успех и относительно небольшую конкуренцию, женщина никогда не забывала о честности и открытости по отношению к покупателям. Захаживал в магазинчик как-то один клиент, который разве что не вымаливал у ведьмы «лекарство», способное вернуть ему былую мужскую силу. На это Габриэлла, качая головой, протягивала мужчине пузырек, говоря как есть, не таясь: «Эффект будет, но на пару часов. Против сил и законов природы ей предложить нечего». Отказов никогда не случалось, покупатели забирали зелья и уходили, чтобы потом вернуться. Что же, возраст всегда возьмет своё, а в случай давно немолодого мужчины и вовсе не стоит злоупотреблять средствами для повышения потенции. Габби ручалась за то, что ни один из её покупателей не пострадает. Ибо всегда, прежде чем протягивать бумажный пакетик, она расспрашивала клиентов на наличие у них аллергии и прочих непереносимостей. Оглядев свою прибывающую во мраке берлогу, женщина двинулась вглубь квартиры, даже не думая о том, чтобы зажечь свет. Ещё на прошлой неделе после одного её «эксперимента», полопались почти все имеющиеся лампочки, а на покупку новых все никак не доходили руки. Подходя к кухонной стойке, Габриэлла с подозрением осмотрела закрытые окна, чувствуя, как руки начинают мёрзнуть, хотя отопление перед её уходом работало на отлично. «Треклятый старпёр снова влезал в квартиру», — зло подумала женщина, зажимая и разжимая пальцы рук, разгоняя кровь. Родрик Палмерстон, он же «старпёр», являлся консьерж дома и хозяином квартиры, которую у него вот уже который год снимала Габриэлла. К её великому разочарованию впечатление произведенное этим милым пожилым мужчиной при их первой встречи оказалось неверным. Вскоре она поняла, что за личиной приветливого арендатора прячется гнилая и хитрая натура, способная на изощренные пакости и травли всех, кто хоть как-то посмел его оскорбить. О том, что мистер Палмерстон наведывается в её квартиру, пока та находится вне дома, женщина узнала от не менее противной и любопытной соседки, сующий свой нос куда не надо и распространяющей нелепые слухи, сдобренные враньем и додумками. Когда старуха делилась с ней малоприятной информацией, по её морщинистому лицу можно было безошибочно понять, что за маразм творится в её голове. Как оказалось, увиденного через дверной глазок соседке и её воображению хватило, чтобы сделать из консьержа и его съемщицы любовников. Тратить своё время и нервы на то, чтобы вправить мозги старухе, женщина не стала, посчитав это бессмысленной затеей. Она, может, и была сплетницей, но на откровенное вранье была не способна. А вот поговорить с Палмерстоном нужно было. Собственно, после того диалога старик в корне поменял своё отношение к Габриэлле. Пойманный на отвратительном поступке мужчина больше не шел ни на какие уступки и не давал поблажки, став вдобавок к этому невыносимо придирчивым. От центра стола до потолка тянулся металлический шест, а вдоль него крепились небольшие, но вместительные корзинки. В них Габриэлла хранила всякую мелочь: магнитики, завалявшийся четвертаки и в том числе старый коробок спичек. Может, ориентироваться в темном пространстве у Габби и получалось (и весьма неплохо), но при свете, всё же было в разы безопаснее… Одной из немногих слабостей женщины были ароматизированные приторные свечи. Благоухающие стеклянные стаканчики скупались Габриэллой в невероятных количествах, и ими же в квартире было заставлено всё что только можно. Поначалу она жгла их, чтобы перебить затхлый запах, стойко стоявшей в квартире вопреки её постоянным проветриванием и уборкам. А после, зажигание свечей стало ежедневным ритуалом. Чиркнув спичкой, ведьма так и замерла с ней в руке, дразня пляшущее над фитилем пламя неровным дыханием. Чёткое осознание того, что в комнате есть кто-то ещё, обдало Габриэллу холодом. Затушив спичку прежде, чем раззадоренное бездельем пламя лизнуло бы ей пальцы, женщина медленно обернулась. Чутье её не подвело, в квартире был некто… — Габби, Габби, — раздался до боли знакомый голос, в сторону которого женщине тут же захотелось запустить первым попавшимся подсвечником. Ах, если бы это могло хоть как-то помочь. Выпрямившись, Габриэлла обернулась в сторону, откуда доносился голос. На мгновение ей почудилось, что она увидела силуэт, шагнувший из тени дверного проема. Сердце в груди забухало так, как никогда прежде. И прежде, чем ведьма успела что-то предпринять для своей защиты, часть стоявших в комнате свечей вспыхнула ярким пламенем, осветив пространство и незванного позднего гостя. — Романтично, — отметил Падик, окидывая взглядом комнату и делая ещё пару шагов навстречу женщине. Он повёл носом, вдыхая стойкий аромат благовоний, и фыркнул. Мужчину едва заметно передернуло. — Хотя нет, романтикой здесь и не пахнет. Показное отвращение и насмешка в голосе мага больно задели гордость женщины, разом вышибая жалкие крупицы решимости. — Думаешь скромный образ жизни убережёт тебя от злого Охотника, Габби? Она не думала - надеялась на это. Пока Габриэлла пыталась взять себя в руки и сказать хоть что-то в ответ, колдун, воспользовавшись моментом, сократил между ними расстояние ещё на пару шагов. Опасная близость. — Ч-что ты здесь делаешь? — отступив на шаг, женщина понадеялась на собственное актёрское мастерство и напускное спокойствие. Но Уолтер смотрел на неё так, будто слова здесь излишни, — он ей не верил. Никогда. Что же, мага можно было понять. Не посчитав нужным отвечать на заданный вопрос, мужчина улыбнулся, попытавшись коснуться щеки Габриэллы, но та отстранилась, отскочив в сторону. — Кажется, я задала вопрос! — спокойный тон вмиг приобрёл панические нотки. Опустив ладонь, Падик в своей манере сцепил руки за спиной, расправив плечи, и перекатился с пятки на носок: — Я был весьма огорчен, не увидев тебя в числе тех, кто примкнул ко мне, выказав желание помочь. Его голос был тих и вкрадчив, что совсем не нравилось ведьме, ибо ничего хорошего подобная манера Падика говорить, конкретно ей, не сулила. Женщина в ответ лишь хмыкнула, чувствуя, как недавняя обида снова зашевелилась в недрах её далеко не светлой душонки. Что-то знакомое царапнуло глотку изнутри, заставляя вспомнить… не лучшие времена. Даника при их последней встрече окрестила её обиду к Уолтеру самым несуразным термином — «ревность». «Бог ты мой! Габриэлла, да ты никак ревнуешь?» — насмешливо пропела женщина. Стоило вспомнить тот глупый разговор, и губы сами собой скривились в отвращений к самой себе и, конечно, магу. Тогда, как ей казалось, с безразличием на лице, она просто отмахнулась от «деланной красавицы», веля ей не нести чушь. Та в ответ звонко рассмеялась, прекрасно распознав во взгляде «сестры» гнев. Гнев, вызванный ревностью: тот, с кем она некогда была в весьма тесных отношениях, обратился за помощью не к ней, а какой-то пустоголовой ведьме с другого конца города. И не просто попросил о помощи, а явился лично, во плоти, пуская вход всё своё дьявольское обаяние и не только. А ей… ей достался посыльный, уродец с фальшивой кожей, выдающего себя за человека. Разумеется это «чудо» Габриэлла слушать не стала, в одночасье спустив с лестницы, и громко хлопнула дверью. Будто кто-то мог видеть её негодование. Такой своеобразный ответ Уолтер истолковал верно, поняв, что его бывшей пассии требуется особое приглашение. — С тем количеством колдунов и ведьм, — последнее слово она намеренно подчеркнула понизив голос, — что подписалось плясать под твою дудку, ты уже можешь начинать порабощать миры, между делом совмещая приятное с полезным. Габриэлла взглянула на Падик с вызовом, ожидая ответной реакции. Ей было хорошо известно что он, как никто другой, умеет расшифровывать её наитончайшие намёки, улавливать скрытый смысл там, где большинство и не видит. Маг мог с поразительной и пугающей точностью оценивать настроение женщины, порой даже не глядя в её сторону. Волшебство. Внезапно Уолтер материализовался перед ней, наплевав и на её личное пространство и на знание того, что она терпеть не могла, когда он поступал подобным образом. Суровый взгляд вынудил ведьму снова отступить, понурив взгляд, но убегать было некуда. Стена непреклонно упиралась в спину, призывая к здравому смыслу. Вспомнить, что такое подчинение, и забыть про девичьи капризы. Этот человек не маг-любитель, с которыми Габриэлле приходилось время от времени сталкиваться по работе. О, нет. Он — могущественный колдун; тягаться с таким было бы равносильно самоубийству, учитывая её-то уровень способностей. Упершись рукой о стену на уровне головы собеседницы, Уолтер склонился, чтобы видеть лицо загнанной в ловушку жертвы. Мысленно она понимала, убегать нет смысла, маг наверняка пересмотрел все возможные варианты и пересек дорогу к свободе. Тонкие пальцы грубо сжали щеки Габриэллы силой поворачивая её лицом к окну. Та на подобную грубость даже не пискнула, вовремя вспомнив о здравом смысле. Раздался тихий леденящий душу смех. Падик, уткнувшись носом в изгиб шеи Габриэллы, окончательно исчез из виду. Ведьма едва дернулась, чувствуя, как тёплое дыхание Уолтера касается кожи, посылая стадо мурашек по всему телу. — Мне казалось, мы с тобой профессионалы. — Маг понизил голос до шепота, будоража давно похороненные воспоминания в её голове. Габриэлла с ужасом ощутила, как только что приобретенный рассудок начинает ускользать, пуская на своё место нечто иное. Меньше всего в данной ситуации сопротивлялось женское тело: оно узнало Уолтера и теперь послушно отзывалось на его касания. — И что наша давняя близость не повлияет на совместные дела в будущем. Свои сопротивления Габриэлла внезапно прекратила, силясь понять, правильно ли она расслышала своеобразное охарактеризование их отношений Уолтером. Пальцы, что совсем недавно фиксировали положение её головы, ловко переместились на талию, привлекая ближе к существу, чьё присутствие и злило, и заводило одноврменно. — Давняя близость?! — вспылила ведьма, чьи глаза опасно сощурились от услышанного. Шумно выдохнув, она с силой уперлась ладонями в грудь мужчины, желая оттолкнуть того. Но старания не дали особо результата. От потуги Габриэлла дышала прерывисто, ладонь, что теперь просто касалась выреза чёрной рубашки стала сминать пальцами ткань. — Знаете что, уважаемый Уолтер Падик, а не пойти ли вам к чёрту? Вид «закипающей» ведьмы, и её не менее забавные попытки причинить ему физический вред веселили Уолтера. Как бы она не стремилась продемонстрировать ему свой боевой дух, способность к сопротивлению, но понимание неизбежного проигрыша никуда не исчезло. А эти грубые слова… Есть ли во всей вселенной хоть один такой везунчик, которому Падик спустил подобное хамство? Однозначно — нет. Резкая боль, словно острое лезвие, опалила открытый участок на груди женщины. — Не смей меня трогать! — прошипела ведьма сквозь сжатые зубы, едва сдерживаясь чтобы не закричать. А ведь тогда, казалось бы, в прошлой жизни, она и подумать не могла, что из-за собственного либидо ей предстоит столь тягостная расплата. Падик с лёгкой полуулыбкой наблюдал за взбешенной женщиной, готовый к тому, что та вот-вот попытается вцепиться ему в лицо и, разумеется, ничего у неё не выйдет. Эта забавная игра могла бы его развлечь, развеять скуку, если бы не одно «но». Мысли. Мысли, что крутились в этой чудесной головушке и в которых он фигурировал в роли последнего подлеца. Что же, она была почти права… Габби видела малую часть того, на что он способен, но не видела всего. Фыркнув про себя, Падик решил продемонстрировать, что до сего времени он был милостив. — Смотри на меня! Габриэлла тут же подчинилась, встречая ошеломленным взглядом своего названного гостя. Падик глядел на неё изучающе, с прищуром. — Не смей, — не в силах подавить в собственном голосе дрожь, ведьма лишь сильнее расширила глаза. — Слышишь, Уолтер, не смей ковыряться у меня в голове и вертеть как марионеткой! Отхлынувшая из-за страха кровь сделала лицо Габриэллы бледным, на лбу выступила холодная испарина. Падик растянул губы в ухмылке. Забавно. Будто не услышав всех тех гадостей, что были ему высказаны, Уолтер грубо прижал к себе хрупкое женское тело, ощутив всё его тепло и мягкость. Не дожидаясь, пока ведьма начнёт снова дёргаться, Падик припал холодными губами к её шее, вдыхая запах кожи. Габриэлла пахла страхом — его любимый аромат. Почувствовав, как руки на его рубашке ослабили хватку, Уолтер шагнул ближе к стене, вжимая в неё Габриэллу. Он опустил ладонь на упругое бедро, оглаживая его и вжимая пальцы в кожу. Одно резкое движение, и тело, что стало в разы податливее, задрожало, стоило Падику завести женскую ногу себе за спину. Ей бы испугаться, да дальше уже некуда. Услышав долгожданный стон, сдерживаемый упрямой ведьмой, Уолтер впился поцелуем в её губы. Зубы цепляли нежную плоть, кусая и раня, доставляя столько дискомфорта и удовольствия, что и представить невозможно. Ощутив острую нехватку кислорода, Габриэлла запустив пальцы в волосы мага, настойчиво оттягивая их, и тем самым прерывая поцелуй. — Мы должны остановиться, — задыхаясь, произнесла она, облизывая губы. Опустив глаза к женской шее, Уолтер лишь улыбнулся, вжимаясь пахом в её промежность. — Уверена? Вместо ответа ведьма сильнее сжала волосы на голове мага, почувствовав его руку у себя между ног. Поглаживания её лона вкупе с возобновленными поцелуями вышибли из ведьмы остатки рассудка, подчиняя окончательно и бесповоротно. — Хватит я… я поняла, — прошептала она, прикрывая слезящиеся глаза. — Вот и умница. Падик отошел от ведьмы, поправляя одежду, и паскудно улыбнулся, видя, как та, лишенная поддержки, медленно сползла вдоль стены: — Я не в настроении спать с тобой, дорогая. Будь послушной девочкой и возможно, но только возможно, мы продолжим. Последние слова Уолтера эхом разнеслись по квартире, а его самого и след простыл. Габби мученически простонала, утыкаясь носом в колени. Хуже быть не могло.