Let me sleep with u

      О чем думает человек, стоя на краю пропасти? А о чем думает он, если эта пропасть шумит десятками человеческих голосов? Голосов зевак, мимолетных прохожих. С каждой минутой этот шум разрастается, он полнится все новыми звуками. За зрелищем собирается всё больше людей, кто-то даже достаёт телефон и начинает снимать. Кто-то пытается докричаться, кто-то, куда более разумный, уже куда-то звонит. Люди весьма предсказуемы.       С такой высоты они все кажутся ей такими маленькими, словно муравьи, которых при желании можно раздавить. Неужели и те, из-за кого она сейчас на краю, такие же ничтожные и мелкие?!       Девушка немного пошатывается, переминается с ноги на ногу, ощущая босыми ступнями шероховатости узкого парапета, на котором стоит. Лёгкое летнее платье совсем не спасало от не по-летнему холодного воздуха. Волосы, поднимаемые раз за разом всё новыми порывами ветра, противно лезли в глаза, и девушка отмахивалась от них, словно от назойливых мух. До чего же странные сравнения лезли в её голову в последнее время…       Глаза, светло-лиловые, словно фиалки, с удивительно светлым зрачком, едва ли не сливающимся с радужкой, разглядывают эту толпу с каким-то отчаянным безразличием. На столь кукольном личике кажутся неестественными покрасневшие белки, мешки под глазами, выпирающие от худобы скулы. Тени, залегшие где-то во взгляде, пугающие, отталкивающие, наводят даже не тоску — отчаяние.       Как долго ее мучают кошмары? Как долго она не засыпала нормально? Как долго она страшится ночи?       Хината не знала.       Или не помнила, но сейчас это было не столь важно. Хьюга топталась на месте и все никак не понимала, почему ступни вдруг стали такими тяжелыми, словно свинцовыми. Всего один шаг отделяет ее от блаженного неведения и спасительной тьмы. О, Боги, как же она соскучилась по ней! Так в чём же проблема? Шаг, давай, сделай всего один шаг, чёрт побери!..       Но предательское тело отказывалось повиноваться. Ей оставалось лишь наблюдать за тем, как суетятся внизу люди. Взгляд блуждал от одного человека к другому, ни на чём не задерживаясь, пока не наткнулся на человека в тёмной одежде, мелькнувшего в её поле зрения на короткий миг, а после исчезнувший где-то внутри здания.       Хината провела рукой по спутанным прядям волос, и ветер качнул ее хрупкую фигуру, едва не сбрасывая вниз. Пропасть вновь отдалась эхом человеческих криков. Кривая, до жути неестественная улыбка, поселившаяся на пухлых бледных устах, мелькнув всего на секунду, вновь исчезла, и ступни, кажется, стали легче. Сделать шаг уже не казалось столь катастрофически сложно. — Мама, папа, — тихо шепнула Хината, и по щеке ее покатились крупные соленые капли.       Дверь на крышу с громким стуком распахнулась, едва не слетев с петель, но звук этот казался ей так далек и чужд, что брюнетка едва ли обратила на него внимание. — Братик, я уже иду к вам.       Мир перед глазами в очередной раз качнулся, и ей показалось, будто что-то влажное коснулось ее тела сквозь тонкую ткань платья. Раз, второй, третий… это что, дождь? — Стой, дура! Стой, кому говорю! — послышался голос где-то позади, и девушка дрогнула.       Занеся ногу над пропастью, она вдруг обернулась, и сквозь пелену слез увидела силуэт человека, поспешно приближающегося к ней.       И вдруг, словно поддавшись странному внезапному порыву, она отвернулась, раскинула руки и подалась вперед. Да, вот он, решающий шаг!       Казалось бы, лети да радуйся, только именно в этот момент запоздало подал о себе знать инстинкт самосохранения, и девушка ошалело замахала руками. На секунду ее сердце екнуло, захотелось вернуться обратно на твердую поверхность, но тело неумолимо клонило дальше. — Да стой же ты!       Из груди вдруг выбило воздух, а в районе солнечного сплетения почувствовалась резкая боль. Он держал ее за тонкий кожаный пояс, припав одним коленом к парапету и с трудом удерживая равновесие. — Жирные нынче самоубийцы пошли, — сквозь зубы процедил брюнет, играя желваками.       Хината вдруг глянула вниз совсем иначе. Высота, Господи, как же высоко тут было! Она едва поборола себя, чтобы не закричать. — Худеть надо! — прошипел Саске, делая резкий рывок и буквально перекидывая её через парапет, возвращая обратно на крышу. Неплохо приложившись головой, девушка зашипела, скручиваясь в калачик. Головная боль вернулась с удвоенной силой, и Хьюга с трудом смогла сесть. От того, чтобы встать, она отказалась после нескольких неудачных попыток, а вскоре и вовсе обняла себя за колени, уткнулась в них лицом и… разрыдалась.       Учиха тихо выругался, поднялся с места, демонстративно отряхнулся и прокашлялся. В ответ послышался всхлип, еще более громкий, и Саске, проскрипев зубами, стянул с себя кофту и плюхнулся рядом с девушкой, накидывая оную ей на плечи. — И что ж за причина такая, из-за которой ты вдруг решила порадовать народ своим исподним и кровавым зрелищем на тротуаре? — флегматично поинтересовался он скорее из приличия, чем из интереса. Ответом ему послужило новое завывание и бессвязное неразборчивое бормотание, и Саске в первый раз подумал, что зря не дал Хьюге покончить с собой.       Учиха недовольно вздохнул, облокотившись спиной о парапет. Мазнув взглядом по шмыгающей носом девушке, он полез рукой в правый карман, доставая из него помятую пачку сигарет. Недовольно нахмурившись, он достал последнюю штуку и, скомкав пачку, выбросил её за пределы крыши. Покрутив в пальцах сигарету, Саске попытался затянуться, но понял, что чего-то не хватает. Сжав фильтр зубами, он начал похлопывать себя по карманам. — Зажигалка есть, болезная? — попытался попытать счастья он у девушки, но сразу же понял бессмысленность своих действий. — И кого я спрашиваю? О, вот она, родимая.       Чиркнув кремнием, парень довольно затянулся, чувствуя, как дым проникает в легкие и разгоняет тяжесть в голове. Да, это все было лишь иллюзией, но главное — хотя бы видимость.       Выдохнув дым носом, Учиха запрокинул голову, разглядывая алое небо, медленно покрывающееся тьмой. Спокойствие, расшатанное неожиданным спасением одной бесполезной тушки, возвращалось в норму с каждой исчезающей фазой сигареты.       От Хинаты в первый раз за весь вечер послышалось что-то, кроме всхлипов — недовольное фырканье и попытка отстраниться подальше от раздражающего дыма. Кажется, Саске даже услышал от неё что-то вроде «Фу, сигареты», но точно он в этом уверен не был — в неуклюжих попытках отползти подальше Хьюга издавала поразительно много для такого мелкого существа шума.       Последняя глубокая затяжка, и окурок летит вслед за пачкой за пределы здания. Повременив с выдохом, Учиха выпустил струю белёсого дыма прямо в лицо девушке, так и не достигшей особого успеха в попытке отодвинуться. А она вдруг протяжно всхлипывает, закрывает глаза и… Заваливается, прилично ударившись головой об многострадальный парапет. — Блять…