Никто не узнает про этот поцелуй.

      По всей школе в панике бегали учителя и студенты, сталкиваясь в коридорах и наступая друг другу на ноги. Конечно, уже весь Хогвартс знал, что случилось со студенткой второго курса факультета Гриффиндор - Гермионой Грейнджер. Её нашли в библиотеке, застывшей, словно статуя, и бледной, будто мертвец. Но она была жива. Она была заколдована. Никто не сомневался в том, что её смогут расколдовать, эту чёртову грязнокровку. Как же во мне кипела кровь, даже при одном упоминании её имени. Гермиона. И что в ней все нашли? Умная, красивая? Таких полным полно в нашей школе чародейства и волшебства, подумаешь. Но только она была не такой как все. И я не знаю причины, что именно она сделала, но я возненавидел её с первого дня так сильно, что при виде её кудрявых волос где-нибудь в коридоре, мне хотелось направить на неё палочку и закричать во всё горло "Авада Кедавра". Но меня удерживали сотни школьных правил. А жаль.       Но... Почему-то я, чуть ли не каждую ночь, всегда думал о ней. Сидя в своей кровати, держа в руках значок своего факультета Слизерин, я думал: "А что было бы, если она и я учились вместе?" Я перебирал в голове воспоминания о каждой нашей случайной встрече, вспоминал слова, сказанные мной и ею. Во мне будто две противоположности, одна из которой желает уничтожить эту мерзкую девчонку, а другая мечтает защищать и любить всю жизнь это нежное создание.       И вот, я иду против толпы, снова к себе в комнату. Сейчас там, скорее всего, никого нет из моих парней и я спокойно могу посидеть в тишине и обдумать все события, происходящие в последнее время в Хогвартсе. Зайдя к себе, сел за стол и начал думать, сжимая виски пальцами. Поганая грязнокровка. Почему тебя просто не убили в той библиотеке?! Кроме яростной ненависти, глубоко в душе я чувствую страх. Страх того, что её может не стать. И это навевает на меня сумасшедшие идеи. А что, если?..       Я дождался, пока все студенты вернутся в свои комнаты и лягут спать. Прошло достаточно времени для того, чтобы можно было со спокойной душой выбраться из комнаты, будучи уверенным в том, что все уже спят и тебя никто не заметит. Так и вышло. Я, тихо ступая по полу, отправился вверх по ступенькам, сменяя коридор один за другим, чтобы не попасться этому придурковатому Филчу, и уже передо мной заветная дверь госпиталя. Прислонившись ухом к дереву, я пытался разобрать хоть какие-то звуки в комнате. Похоже, ни одной живой души там не было. Сделав глубокий вдох, я медленно открыл дверь и заглянул внутрь, правда, никого. Медленно прошёл внутрь и закрыл за собой дверь, так будет хоть слышно, если кто-то вздумает сюда войти. Я прохожу мимо пустых кроватей вглубь комнаты, где в конце одиноко на тумбочке полыхает свеча. Это её кровать. На тумбочке цветы, вероятно от друзей. А она лежит с открытыми стеклянными глазами, будто перед собой видит ужасное чудовище. Её руки вытянуты вперёд, создаётся ощущение, что она пыталась огородить себя от кого-то. Волосы у неё не такие яркие, как всегда, а блеклые, потерявшие жизнь. Но губы. Какие же губы... Они чуть приоткрыты, словно она просто делает вздох. Хотя это не так. Я огляделся по сторонам, удостоверился в том, что рядом никого, и чуть дыша, завороженно смотря в лицо этой хрупкой девушки, накрыл её холодную ладонь своей. Статуя. Она прекрасная статуя. Облизав губы, закусив нижнюю и немного подумав, я медленно стал наклонятся к её лицу. Шумно выдохнув горячий воздух на её кожу, я прикрыл глаза и прикоснулся своими губами к её. Такие холодные, но такие нежные. С минуту я простоял, прижавшись к её губам, и моё сердце готово было выскочить из груди, а мозг отказывался соображать адекватно. Но всё же опомнившись, я отодвинулся от неё, взглянув в последний раз. - Я люблю тебя и ненавижу, Гермиона Грейнджер. Никто и никогда не узнает про этот поцелуй. Но я буду хранить его в своей голове до последнего дня моей жизни. Как и тебя. - Усмехнулся самому себе, я достал палочку и наколдовал на тумбочке маленькую веточку лаванды. Развернувшись, вышел из госпиталя и отправился к себе, прокручивая в голове тот сладостный момент моей ядовитой жизни. И пусть только в моей душе будет хранится этот наш секрет.