Одна упавшая звезда

      Шелест волн ласкал ее слух, словно самая сладкая песня, а пальцы ног с наслаждением буравили горячий белый песок. Может вся ее боль растворится в этом бескрайнем океанском просторе, затихнет на время, как непокорный ветер?        Мысли текли медленно и лениво, а глаза блаженно закрывались от ласковых солнечных поцелуев. Она впервые предоставлена только самой себе, впервые может не думать о суете, которая ждет ее всего через неделю.       Виктория устроилась на берегу разглядывая разноцветные причудливые раковины и подносила их к уху, слушая таинственный гул внутри, удивляясь своему ребячеству.       Альберт долго кормил ее туманными обещаниями провести несколько дней вдвоем в каком-нибудь райском уголке, но работа в компании отца всегда была его приоритетом. Он так хотел доказать что оправдает его надежды и добьется успеха, а потому не спешил расходовать свою энергию на эмоции и чувства. Даже медовый месяц был сокращен до нескольких дней.       Этот брак, в который Виктория вступила скорее под влиянием родителей, чем по зову сердца, все больше напоминал фарс для двух актеров. Она старалась видеть в муже только хорошее, сделать свою жизнь похожей на глянцевую открытку, как того желала ее семья. Занудство и педантичность Альберта она в своем сознании превращала в ответственность, невнимательность к ней и ее желаниям — в рассеянность, чрезмерную зацикленность на работе — в целеустремленность. Но с каждым днем все явственнее осознавала, что задыхается как бабочка, запертая мальчишкой в красивой стеклянной банке.       Выбор этого одинокого острова был заслугой ее близкой подруги. Собственно, Мэдди и настояла на том, что Виктории требуется отдых, а узнав, что та не собирается ехать из-за отговорок Альберта, практически силой запихнула ее в самолет.       — Ты полетишь на этот чертов остров, даже если твой благоверный лопнет от собственного яда! — категорично заявила Мэдди. Она всегда недолюбливала Альберта, да и он сам никогда не пытался скрывать неприязнь к слишком свободолюбивой и отчаянной подруге своей жены.       — Мэд, но я...- пробовала возразить Виктория, однако пара огромных синих глаз в обрамлении огненно-рыжей шевелюры горела непреклонной решимостью.       ---------------       Солнце медленно скатывалось за горизонт, как редкая светящаяся жемчужина в глубину огромной раковины. Виктории еще не хотелось спать и она провожала день на террасе своего маленького уютного бунгало, устроившись в плетеном кресле с бокалом вина. Ее сердце было до краев наполнено красотой этого вечера, но тревожные неуместные мысли все равно терзали душу. Кем она была для Альберта? Кем он был для нее? Три года замужества сделали пропасть между ними еще больше, еще невыносимее, но он казалось, не замечал этого. Теперь все стало слишком сложно, все слишком запуталось.        Виктория давно знала ответ на все свои вопросы . Он был прост как смена дня и ночи, как треск цикад и шепот волн, набегавших на берег. Ее судьбой всегда был тот, с кем ей никогда не разделить свой путь. Этот урок она усвоила с детства.       «Будь реалисткой и примирись с этим» — говорила она себе в те дни, когда больше не могла выносить его отсутствие в своей жизни. Но однажды, не удержавшись после очередной жуткой ссоры с Альбертом, в отчаянии отправила то злополучное письмо. Это был крик души, спонтанный и необдуманный порыв. Она писала, что каждый день вспоминает его, что ей хочется видеть его чаще, как бывало раньше в доме ее родителей, что было бы так здорово просто поговорить о всяких пустяках за чашкой горячего шоколада, просто посмотреть старый фильм, валяясь на диване в большой гостиной. Но между строк читалось —" Я люблю, я скучаю, я так несчастна без тебя…"       "Он умен, он мудр, он знает и никогда не ответит. Так и должно быть" — убеждала она себя, и все же целый месяц ее сердце замирало при звуке входящих сообщений. Иногда она злилась, иногда плакала в подушку, но начинался новый день, и Виктория забывалась, стараясь по привычке запереть свои чувства в самом дальнем уголке памяти.       Темнота окутала маленький остров, как только солнце окончательно скрылось за горизонтом. Виктория сбросила невесомую тунику, растягиваясь на постели в предвкушении еще нескольких дней спокойствия и умиротворения. На столике около ее кровати разместилась роскошная лиловая орхидея. Взгляд невольно остановился на ярких нежных лепестках. Нет, она никогда не забудет…       Первую он подарил ей на десятилетие. Нежную, кремовую с фиолетовыми прожилками. Друг ее семьи, он так часто бывал у них в доме, что Виктория почти выросла у него на глазах. С тех пор, на каждый свой день рождения она получала новый сорт, и в ее комнате образовалась настоящая мини оранжерея. Мать не уставала удивляться тому рвению, которое ее дочь проявляла в заботе об этих прихотливых растениях. Ни одна из подаренных им орхидей не погибла, а малышка Вики вскоре выросла в прекрасную молодую девушку.       На совершеннолетие она получила великолепную каттлею. Уже тогда у нее кровь приливала к лицу при звуке его голоса в прихожей, при одном только взгляде его необыкновенных зеленых глаз.       А однажды он догадался, он все понял… ,и когда они оказались наедине, она призналась, совершенно невинно, по-детски попыталась поцеловать его…, он не ответил. Объяснение было долгим и мучительным, но каким бы строгим и непреклонным он ни был в тот момент, она чувствовала в его голосе плохо скрываемую нежность и боль:       «Знаешь, иногда во Вселенной случается так, что рождаются две похожие звезды, но только у каждой из них свой собственный путь и они никогда не пересекаются. Это правильно, потому что встретившись они неизбежно уничтожат друг друга. У нас с тобой тоже разные пути, мой уже почти пройден, а твой только начинается. Нельзя идти против естественных законов » говорил он, пытаясь объяснить ей гибельность ее чувств. А она слушала, силясь не заплакать, стараясь верить, что он прав, что нужно жить дальше.       Он уехал почти сразу после этого разговора, почти год она ничего толком не слышала о нем. А потом в ее жизни появился Альберт...       Засыпая, Виктория еще раз протянула руку, коснувшись царственного растения. Когда-то он рассказал ей красивую индейскую легенду о «дочери воздуха» — юной богине Орхидее, потерявшей возлюбленного и от печали превратившейся в цветок. В любом движении богиня слепо видела только нежность, ее глаза были не способны замечать грубое и безобразное, темное и монотонное. Во всём девушка видела только бесконечную гамму цветов, безграничную вибрацию света. Это и погубило ее, мир не совершенен, действительность жестока, а ее уроки оставляют глубокие шрамы. Если бы только он знал, как близка станет эта история той девочке, которая слушала его с широко распахнутыми глазами…       Утро было наполнено голосами неведомых птиц, запахом океана и шумом прибоя. Виктория открыла глаза, улыбаясь своему неожиданному сну. Она не помнила о чем он был, но все еще ощущала поцелуй, которого никогда не получала и наверно никогда не получит в этой жизни. «Всего лишь две блуждающие звезды…вот так » — сказала она себе, собираясь выйти на берег.       Звук телефона показался неуместным в этой утренней неге. Альберт звонил ей два дня назад и, похоже, больше не собирался, по уши загрузившись очередным проектом. От матери она скрыла, что уехала одна, не желая объяснять очередную размолвку с мужем.       В трубке послышался немного тревожный голос Мэдди:       — Привет Вик, как обстановка?       — Как обычно, а что?       — Вчера в новостях передали, что на соседний остров упал метеорит- осколок какой-то давно сгоревшей звезды. Там повсюду пожары. Остров вроде как необитаемый, но туристов туда частенько возят. Вот я и звоню узнать, как ты.       — Ого! Ничего об этом не слышала. Со мной все в порядке. Я спокойно наслаждаюсь отдыхом, спасибо что настояла.       — Всегда пожалуйста подруга. Но пока что не советовала бы тебе выезжать на экскурсию.       — Понятно. Надеюсь, Альберт не устроит панику.       — Ха, мистер Кобург слишком занят не только для того, чтобы оторвать свою задницу и приехать к жене, но и для просмотра новостей тоже. Ну, все. Надоедать не стану. Кстати, нет ли там поблизости симпатичных мускулистых туземцев? Я бы хорошенько порыскала по кустам.       — Мэдди!       — Все, все, молчу и отключаюсь. Но если найдешь, то звони, я тут же приеду. Хорошего отдыха!       — Спасибо!       Виктория улыбнулась — ее лучшая подруга была в своем репертуаре.       Вечером она долго сидела на берегу, слушая древнюю как мир песню океанских волн, но мысли ее были где-то далеко. Словно что-то дрогнуло в ее душе, тонкое, слабое, наспех сколоченное из чьих-то «правильных» слов и принципов. Зачем к ней вновь приходят мечты о невозможном, зачем-то глупое письмо, зачем вчерашние воспоминания, зачем этот сон?Как странно… похоже, что звезды иногда сбиваются со своего пути …       — Миссис Кобург, Ваш муж приехал! — до ее слуха долетел крик администратора, который кого-то высаживал из своей маленькой лодки неподалеку, едва различимый в шуме прибоя.       Ошеломленная, она несколько секунд не могла двинуться с места. Только потом, медленно поднялась с песка.       Закатное солнце светило ярко, мешая ей разглядеть Альберта. Интересно, когда он успел так загореть?       Но высокий широкоплечий мужчина в светлом костюме был совсем не похож на ее мужа. Он приближался быстрым уверенным шагом, словно призрак из недавнего сна.       И она вдруг поняла, что ее мир разлетается на осколки. Он откликнулся на ее отчаянный призыв, осознав, что она погибает. Но почему сейчас? Почему так непоправимо поздно! Виктория почти закричала от обиды. Все эти годы она пыталась забыть, твердя и повторяя как молитву его байку про звезды, которые никогда не должны встретиться на своем пути! Ее сердце сжалось в спазме боли, и по щекам потекли дорожки горьких слез. Нет, она никогда не простит ему! Она не должна!       Когда ему оставалось пройти не больше нескольких метров, Виктория сорвалась с места и побежала прочь. Отчаянно, не видя ничего перед собой, убегая от своей боли , своего разочарования, всего, что ей пришлось пережить вдали от него. Он последовал за нею также стремительно. Несколько секунд, и она впервые оказалась в плену его горячих сильных рук.       Рядом с ним Виктория всегда казалась себе совсем хрупкой и маленькой, даже когда вышла из подросткового возраста. Он прижимал ее к своему сердцу крепко и бережно, словно пойманного дикого зверька, боясь разжав объятья упустить навсегда. Его глаза были совсем близко, а в них стояли слезы, слезы невысказанной боли, слезы бесконечной любви, которой он так боялся и которую так долго пытался оторвать от себя.       — Нет, нет. — рыдала она, но он уже погасил ее последний отчаянный протест своими губами.       Это было дождем и солнцем, солью земли, самой жизнью. Как будто всегда было так, просто, понятно, без лишних слов, без мук одиночества и бессильных слез. Он шептал ей: «Прости», бесконечное число раз, с каждым невыносимо сладким поцелуем, с каждой лаской, будто кающийся грешник, и брал ее страстно и нежно в непроглядной жаркой ночи, словно завтра мир перестанет существовать.       — Я так испугался за тебя, когда услышал что произошло на островах. Мне давно следовало понять...Ты самое важное, что случилось со мной в этой жизни, - признался он ей на следующий день.       — Откуда ты узнал, что я здесь? Дай угадаю - Мэдди.       Он улыбнулся, кивнул.       Виктория впервые за несколько лет смеялась так счастливо и непринужденно:       — Вот рыжая бестия!       Он загадочно улыбнулся       — Да, и еще… сегодня в Интернете не было никаких упоминаний о падении метеорита.       - Похоже, Уильям Лэм, лишь мы знаем о таком редком явлении.       - Пусть это останется нашей тайной.       - Нашей? – спросила она, прижимаясь к его груди.       - Всегда только НАШЕЙ…       Яркое южное солнце настырно рвалось из под закрытых ставень, оставляя теплые полосы на полу, на стенах, на белоснежной растревоженной постели. И где-то в дальнем неприметном углу, куда еще долго не проникнет ни дневной свет,ни человеческий глаз, забытые теперь уже навсегда, остались лежать кардинальские четки.