Край всего, что вы знаете.

Это глупейшая вещь из тех, о которых стоит беспокоиться. Она никому ничего не должна доказывать. На лице Джендри появлялась ухмылка, всякий раз, когда он видел её оборванные бриджи и неряшливые волосы, а также пятна сажи на лице от лазания в камин, чтобы узнать, что же забило дымоход. Парень смеялся и говорил, что она не сможет быть девочкой, даже если попытается. И что? Что, чёрт возьми, с того? - Я смогу, - сказала она через несколько часов, обнаружив его в кузнице Винтерфелла, когда парень уже позабыл о том разговоре. Джендри проводил там долгие часы, расплавляя повреждённые котлы, чтобы, снова и снова, ковать цепи для ворот и петли для дверей. Долгие часы работы, которых всё равно не будет достаточно, чтобы исправить все повреждения. Стереть всех, кто был здесь с тех пор, как она ушла. Прежде чем девушка вернулась домой к малоинтересной рутине и почти не удивилась, узнав, что Джендри ждал её. - Я могу, - повторяет она, заставляя парня оторвать взгляд от наковальни. Арья рада тому, как его лоб морщится в замешательстве. Она хочет, чтобы он был в замешательстве. Девушка хочет смутить Джендри так же, как он смущает её. - Что? - спрашивает он с недоумением. Вздыхает и осторожно кладёт свой молот на наковальню, при этом не издав ни звука. Его нежность всегда смущает её. Провоцирует. Утешает. Мягкость - это то качество, которое она никогда не находила полезным. И большинство мужчин, которых девушка знала, были с ней солидарны. Может быть, именно нехватка мягкости всегда привлекала её к людям. Таким, как Джон. Её отец. И Джендри. - Я могу быть девушкой. Парень долго смотрит на неё, а затем понимание расцветает на его лице. Он вспоминает их недавний разговор. Приподняв подбородок, Арья смотрит на него вызывающим, мятежным взглядом. Почему это так важно, девушка не понимает. Понимает только то, что Джендри всегда знал, что она девочка. Знал, что это для неё значило. И, возможно, теперь Арья хочет, чтобы это значило нечто большее. - Хорошо, - говорит он. Слишком приятный голос. Это заставляет её сердиться. Ничто не должно звучать так приятно. - Заткнись, - огрызается она. - Я согласился с тобой! - возмущённо произносит он, поднимая руки, намекая на отсутствие своей вины. - Я знаю и хочу, чтобы ты заткнулся, - Арья двигается в его сторону, пока не оказывается достаточно близко. Это больно. Его грудь такая твёрдая, что нисколько не помогает. Чем дольше она находится в Винтерфелле, рядом с ним, тем быстрее забывает о девушке, которой она была за Узким морем. Безликой девушке, что училась тишине и смирению, чтобы стать кем-то другим. Арья всё ещё не уверена, хочет ли отпустить ту девушку. - Ты бы предпочла, чтобы я не согласился? - спрашивает парень с невесёлой улыбкой. - Может быть, - шепчет она, при этом изучая его. Он стал выше и шире, чем прежде. На лице Джендри застыло усталое выражение, что делает его более...красивым. И девушка осознаёт, что он, вероятно, всегда был красив. Просто она никогда не хотела замечать подобные вещи. - Эта девушка в Персике, - наконец, добавляет она, после долгого молчаливого изучения, которое заставило парня нервничать. - Ты помнишь её? - Да, - осторожно и неуверенно отвечает он. - Я могу сделать это. Я могу быть такой, если захочу, - Джендри смотрит на неё, но ничего не говорит. Она чувствует, будто подходит к краю скалы, так близко, что может упасть в пропасть. Девушка не знает, стоит бояться этого или же нет. - Я могу. - Арья... - Я смогу, - снова повторяет она. Тихо так, почти про себя. Это будто больше не её руки. Арья наблюдает, как они тянутся к груди Джендри и подталкивают его к кровати, установленной у стены. Глаза парня расширяются от удивления, но он ещё собирается сопротивляться. Лишь позволяет ей подтолкнуть себя к кровати, отступая назад. Лишь смотрит в тёмно-серые глаза Арьи, когда та нависает над ним. Подойти и оседлать его колени оказалось не так уж сложно. Как кататься на лошади. Руки Джендри зависли в воздухе у её бёдер, будто он не знает, куда их деть, будто размышляет над тем, разрешено ли коснуться. Арья замечает, как его пальцы мелко дрожат и смотрит на него, нахмурившись. - Почему ты боишься? - агрессивно, поддавшись эмоциям, спрашивает она. - Боюсь?- повторяет парень в ещё большем замешательстве. - Ты дрожишь, - девушка хватает его за ладонь и поднимает её вверх, как доказательство, - Я не собираюсь делать тебе ничего плохого, - возмущённо бормочет она, борясь с желанием прижать его руки к своим бёдрам. Думает, что это будет выглядеть смешно. - Я не боюсь, - бормочет Джендри, вырывая руку из её хватки. - Тогда почему ты дрожишь? - требует ответа. Густой румянец заливает его щёки, и парень отводит глаза в сторону, фукусируя взгляд на каком-то пятне на полу. Затем Джендри скользит взглядом по её лицу, медленно опускаясь к губам. Он смотрит так долго, что в желудке девушки поднимается странная дрожь. Когда его взгляд возвращается к её глазам, на лице парня возникает такое выражение, которое Арья не может прочесть. - Я не боюсь, - повторяет он и, вдруг, слова обретают смысл. Джендри не просто терпит её. Парень этого хочет. Он хочет её. -О, - выдыхает девушка. Слово висит в воздухе между ними. Маленькое, тяжёлое и новое. Мурашки собираются под её кожей, заставляя ощущать неудобство, как бывает при платье, которое плохо на тебе сидит. Сладкая тяжесть распространяется по конечностям, делая её слабой. Арья поднимает руку и замечает, что тоже дрожит. Он мгновение смотрит на её руку, а затем взгляд возвращается к лицу. - Я тоже не боюсь, - тихо говорит девушка, замечая, как его глаза темнеют. Парень сглатывает и тяжело дышит. Руки Джендри находят её талию. Сильные руки. Руки кузнеца, которые сейчас цепляются за её одежду. Руки, которые могли поднять её так же легко, как и тяжёлый молот. И это заставляет её чувствовать себя так, будто её живот полон лягушек. - Арья, - шепчет он и...о, это не справедливо. Это нечестно. Несмотря на собственные слова о том, что сможет это сделать так же хорошо, как и любая девушка, Арья считает, что у неё мало идей как начать и ещё меньше идей, что делать дальше. "Санса знала бы" - и на мгновение, она так сильно скучает по сестре, что боль ощущается почти физически. Нетерпеливая, раздраженная собой, девушка качает головой, чтобы рассеять свои мысли, и делает то, что нужно: действие. Арья притягивает парня за рубашку и впивается в его губы достаточно сильно, чтобы они потом приятно ныли. И ей хорошо. Это потрясающе. Это лучшее, что она когда-либо испытывала. - Арья, - повторяет он ей в губы. - Арья. Это звучит отчаянно и глубоко. Девушка задаётся вопросом: думал ли он о ней прежде в этом смысле? Если бы Джендри думал об этом так, как думала она, не было бы долгих лет разлуки. Вздрогнув, Арья прижалась к нему ближе, обхватывая бёдра и задыхаясь от почти болезненной хватки сильных рук, что несомненно оставят синяки на коже. Узор тёмных звёзд, где его пальцы впились так сильно, что она ещё несколько дней будет это чувствовать. Девушка приоткрывает рот и, испытывая жар и соль его языка, инстинктивно двигает бёдрами, пока тяжесть в животе не грозит её поглотить, пока кончики его пальцев не впиваются ещё сильнее. По туманным ощущениям в собственном теле, Арья понимает, что, может быть, знает куда больше, чем предпологала. И всё равно понимает, сколь многому ещё предстоит научиться. Как много нужно узнать именно с ним. Всегда с ним. Только он. - Джендри, - шепчет она, срываясь на стон, и рвано дышит. Он целует её губы так, что девушка чувствует себя немного сумасшедшей. - Прекрасная, - шепчет Джендри, - сильная и нуждающаяся, красивая и милая девушка, - и она улыбается ему в губы. - Говорила же, что смогу это сделать, - смеётся Арья, и смех тонет в поцелуе.