Женщина — Великий Визирь

      Кесем-султан сидела на тахте в своих роскошных покоях. Она сидела в окружении дорогих тканей, бриллиантов и прекрасных персидских ковров. Преклонного возраста женщина должна была руководить гаремом будущего падишаха, но из-за странных наклонностей, которые позволял себе султан Ибрагим, она смела вмешиваться в дела государства. В ее полномочия не входило отвечать на письма иностранных послов или принимать самостоятельные решения, но, как и всякий раз, она пренебрегала традициями ради того, чтобы постоянно находиться у верхушки власти. Из-за ее коварства и жажды власти умер предыдущий султан, тоже ее сын, Мурад.       Смерть сына не подкосила здоровья старой Ваилиде. К чему горевать, если еще один сын остался в живых? С восшествием на престол Ибрагима она снова стала Валиде-султан и доказала, что она по-прежнему сильна и опасна.       Но сейчас Валиде-султан была занята совсем другим. Как жаль, что у ее сына есть только один наследник, рожденный от Турхан-султан. Неплохо было бы послать к сыну еще несколько наложниц, чтобы, в случае смерти Мехмеда или несговорчивости его матери, Династия не прервалась. Кесем-султан еще помнит, как султан Мурад на смертном одре приказал казнить своего брата, он боялся отдать власть безумному Ибрагиму и видел выход в передаче власти Гиреям. Кесем была в ярости. О, как она мчалась к покоях Ибрагима в надежде на то, что палачи еще не сделали свое черное дело. И она успела, успела спасти Ибрагима, но не успела спасти Касыма, Баязида и Сулеймана...       Порой люди жестоки, жестокость была присуща и ее сыну Мураду. Порой жестокость может поселиться и в самом нежном и невинном сердце. Видя смерти наших близких, постоянно чувствуя запах трагедии, мы привыкаем и начинаем ждать новый удар, к которому мы точно будем готовы. Наше сердце черствеет, и никакая беда не сможет нас сломать.       Молодость так быстро проходит, красота увядает, только ум и остается. Ум и ловкость, которая помогает нам выбраться из любой передряги. Чего только Валиде-султан не пережила: смерть родителей, мужа, четверых сыновей, ссылку в старый дворец на время правления султанов Османа и Блаженного Мустафы. Сменялись эпохи, сменялись и люди. Настала эпоха султана Ибрагима. Еще недавно был праздник в честь его восшествия на престол; недавно Тухан-хатун возвратилась в Топкапы после обучения дворцовому этикету во дворце Атике-султан, возвратилась и сразу попала на ложе султана; недавно у Кесем-султан появился еще один внук, наследный шехзаде Мехмед.       Вспоминая былые времена, мы невольно проживаем все моменты снова и снова, на глаза наворачиваются слезы и осыпаются на дорогие персидские ковры. Соленые реки текут по нашим лицам, застилают нам глаза, сушат нам губы. Наши глаза избавляются от соленых рек и снова видят, снова дарят нам радость лицезреть каждый новый день.       Валиде-султан погрузилась в свои воспоминания, по ее усталому лицу текли слезы, возможно, это были слезы сожаления. Многие говорили, что госпожа ни о чем не сожалеет, что она черства, как камень, однако это было не так. В глубине души, Кесем-султан заперла свою боль, но она помнит свои грехи, горюет о потерянных годах, которые она могла провести с детьми, вспоминает потерянных близких.       Внезапно в дверь постучали. Явился Мустафа-ага и привел с собой девушку, которая этой ночью должна была отправится в покои повелителя и провести там ночь. Кесем лично ее выбрала, приказала приготовить, Хаджи рассказал, как нужно вести себя с султаном, объяснил, что нужно сделать, чтобы понравится ему. "Эта ночь будет волшебной, Разие-хатун. Поверь мне, утром ты вознесешься до небес. Запомни тот час, когда султан прочувствует тебя, ты станешь королевой." И вот, эта девушка стоит сейчас в покоях Валиде-султан, ждет последних наставлений от великой госпожи. Ее светло-русые волосы завиты крупными локонами, темно-синяя ткань платья отлично оттеняет ее зеленые глаза, в уши вставлены серьги с большими изумрудами, на шее изящное колье тонкой работы умелого мастера.       — Хаджи-ага, я все-таки была права – из маленького бутона распустился прекрасный, ароматный цветок! — Валиде-султан одобрительно посмотрела на девушку и слегка улыбнулась ей уголками своих красиво очерченных губ. Разие-хатун не смогла скрыть своего трепета перед столь высокой особой, однако она попробовала улыбнуться в ответ сквозь свой страх.       — Дай Аллах, она и дальше будет угодна Вам, султанша. Ах, какая она красавица! К тому же она покладиста, не то что та надоедливая змея Турхан. Я уверен, что она родит еще одного прекрасного мальчика, госпожа.       Кесем-султан посмотрела на девушку и одобрительно кивнула. Пришло время преподнести ей первый подарок.       —Кажется, твое имя – Разие?—После кивка девушки она продолжила,– оно тебе не подходит. Оно не отражает всей твоей красоты. Дай-ка подумать... Теперь твоё имя, с благословеня Аллаха – Салиха! Носи его с достоинством.       —Запомни все, что я тебе сказал, Салиха, да запомни хорошенько! Это твой единственный шанс!!       —Не беспокойся, ага. Я знаю, как нужно себя вести. Скоро я буду блистать.       Хаджи-ага приказал оповестить султана и вскоре Салиху-хатун пропустили внутрь. В покоях султана царил полумрак, свечи хоть и давали некое освещение, но не могли полностью осветить комнату. Повелитель стоял спиной к своей сегодняшней гостье. Едва переступив порог покоев, Салиха сразу увидела его. Она не сразу подала голос, хотела хоть немного рассмотреть его, пускай и со спины.       Девушка невольно вздохнула и поклонилась повелителю. Султан бесшумно развернулся и подошел к ней вплотную. Салиха упала ниц перед ним и поцеловала подол его роскошной ночной сорочки. Повелитель сразу поднял ее за подбородок и смело посмотрел в глубины ее манящих волшебных глаз. Гул стоял в ушах юной наложницы, его глаза ее околдовали, навеки привязали к нему. Девушка не заметила, как султан освободил ее от одежды и мягко опрокинул на кровать. Все произошла быстро, Салихе даже показалось, что султан был слегка нетерпелив. Небольшая боль сменилась небывалыми наслаждением, это оказалось намного приятнее, чем рассказывали девушки в гареме. После долгих ласк повелитель уснул, Салиха-хатун прилегла на его плечо и тоже скоро ощутила легкие объятия Морфея.