Она справится

*** Кара не спит уже по самым неточным подсчетам месяц с лишним. Тянутся серые дни, пролетают бессмысленные в своей пустой тишине ночи. Супергерл старается одевать маску Кары Дэнверс днем и улыбается-улыбается-улыбается до самого позднего вечера. Кто-то еще в детстве рассказывал ей, что сильные девочки никогда не показывают своих слёз и всегда улыбаются изо всех сил. Глупый совет, но почему-то прочно засел в ее голове. Каре улыбаться тяжелее с каждым днем. Алекс старается не оставлять ее одну. Зорко следит за тем, чтобы она не пропускала завтраки-обеды-ужины; рассказывает на пару с Мэгги о том, что они с ней даже свадебное путешествие нормально провести не могут без спасения неловких гражданских; внимательно осматривает ее на предмет любых повреждений, пусть и внешних. С внутренними — Кара справляется. Алекс молча проглатывает слова утешения и поддержки. Кара — сильная, Кара справится. Уинн замечает изменения в Каре через два месяца. Не то, чтобы он что-то понимал в медицине или биологии инопланетян, но даже ему ясно, что темные круги под глазами и трясущие руки — это ненормально. Кара продолжает улыбаться дрожащими бледными губами и уверять, что она справится. Шотт — ее лучший друг и он не может видеть ее такой. Уинн упрашивает ее обратиться к Алекс за помощью. А потом психует и бежит за Алекс сам. Вернувшись с агентом Дэнверс обратно в отсек, они находят лишь пустоту на кушетке. Кара никогда так не делала, а Уинн, кажется, никогда так не волновался за Супергерл. Она же справится, да? Крепость Одиночества — прекрасное место. Холодное, огромное и совершенно безмолвное. Особенно после того, как ей пришлось отправить Келекса в рай для роботов (Зор-Эл всегда смеется над этим предположением), больше некому тревожить ее мыслей здесь. Кара любовно проводит по статуям, изображающих ее гордых и невообразимо гениальных предков, рассматривает морозные узоры на ледяных стенах; перебирает каждый кристалл памяти, лениво размышляя о том, что же за воспоминание она захочет пересмотреть в сотый, казалось бы, раз. Пальцы, ведомые по наитию, находят нужный практически сразу. Сегодня Каре улыбаться не нужно. *** — Привет. — Он оказывается практически нос к носу к ней и довольно улыбается. — Привет. — У Кары перехватывает дыхание. Ей чудится, что его дыхание обжигает ее обветренные губы. — Прекрасный вечер, чтобы посмотреть на звезды, что думаешь? У меня даже парочку занятных историй найдется, не зря же я множество планет посетил с дипломатическим визитом, — он пожимает плечами, — и не только. Кара рассматривает его все глаза, не дыша, пока не вспоминает, что нужно что-то ответить. — Вы только посмотрите на него, — притворно вздыхает она, сложив руки на груди, и откидывается на спину, рассматривая ночной океан звезд, — знаю я вашу дипломатию, принц Даксамский. — Не суди меня строго, ты же знаешь, каким я был до встречи с тобой, Кара, — он ложится рядом с ней и ослепительно улыбается, начиная перечислять, — эгоистичным, глупым и безответственным трусом, не думающим о судьбе своего народа, тем, кто отгородился от чувств с помощью алкоголя и прочих веществ. — Ты спас его! — Кара перебивает его, даже не задумываясь о том, что ее мнение ничего не изменит. И неважно, что Кара имеет ввиду жителей Нэшнл-Сити. Ведь Земля уже давно стала ему домом. — Да-да, я знаю, что я уже меняюсь и обещаю, что стану еще лучше. Я даже освоил ту штуку для приготовления пищи. Микроволновка, вроде бы. — Если бы не обстоятельства, Кара бы целовала его в щеку за старания. — Ты уже сделал меня такой счастливой. — И она, правда, старается не плакать, правда. — Так, не смейся, Кара, это реально тяжело! Ваши земные технологии — та еще штука. Но вернемся к звездам. Видишь ту, что светит ярче всех? Да нет же! Вот эту. — Он пододвигается ближе к ней и указывает куда-то ввысь, но Каре плевать. Лишь бы не отрывать взгляда от него, смотреть-смотреть и не насмотреться. На четкий мужской профиль с лукаво изогнутой линией губ и прищуром озорных синих глаз. Кара знает, что сейчас он должен сказать, что он понимает, почему она лишь делает вид, будто ищет ту самую звезду, но на самом деле — любуется именно его профилем. — Кара, я, конечно, знаю, что я неотразим, но тебе правда стоит посмотреть на звездное небо. Сегодня оно прекрасно как никогда, — и придвигаясь, дарит ей легкий поцелуй в уголок губ, — впрочем, ты всегда будешь прекраснее. Разве что-то может сравниться в красоте и великолепии с моей девушкой? Если бы только она могла его ощутить. Все, что она ощущает — лишь влагу на щеках. — Подхалим, — повторяет она слова того вечера на крыше ее квартирной многоэтажки, где Мон-Эл решил устроить ей пикник при луне, и пытается не разрыдаться. — Разве что совсем чуточку. Я просто не могу удержаться от того, чтобы не вызвать твою особенную смущенную улыбку. — Какую? — Кара воспроизводит все свои слова по памяти, пытаясь вспомнить, что когда-то она и правда так улыбалась. Когда он был с ней. — Вот эту, — улыбается он еще шире, и блондинка знает, что сейчас он должен приподнять ее лицо и когда она закроет глаза, ожидая поцелуя, то он обманет ее и подарит ласковый поцелуй в нос, смеясь, и она рассмеется вместе с ним. Ничего не происходит. — Кара, открой глаза, — слышит она его твердый голос и исполняет его просьбу немедленно. Мон-Эл другой. Мон-Эл — «настоящий». Кара ощущает его взгляд на коже. Но ведь осязаемость невозможна. Он лишь проекция. Воспоминание. — Почему ты перестала бороться, Кара? — спрашивает он обеспокоенным тоном, не меняя сосредоточенного выражения лица. — Твой плащ действительно стал тяжелым, да? Если бы Кара могла говорить в тот момент, она бы кричала. Сильно, громко, рвя глотку и не щадя связок. Несправедливо обвиняла бы за его слабость к свинцу, молила бы остаться с ней в каком угодно виде, перестать быть воспоминанием и стать реальным. Не бороздить просторы космоса, а найти способ вернуться к ней. Рассказать, как она (не) живет, (а) существует без него, как пытается оставаться «героем», а не стать мстителем в маске, жестоко наказывая всех тех преступников, что попадаются на ее пути. Но вместо этого блондинка пораженно глотает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, ощущает нежное прикосновение его ладони к щеке и слушает-слушает-слушает его глубокий умиротворяющий голос, будто колыбельную. — Тебе не нужно больше этого делать. Не нужно прятаться за вымученными улыбками, не нужно притворяться неуязвимой и сильной, когда ты не можешь справиться сама. Перестань отталкивать близких. Стань еще лучшей версией себя, пройдя через это. Потери не делают тебя слабее, Кара. Они делают тебя человеком. Ты нужна им, Кара. Алекс, Джонну, Уинну, Лене, Джимми и всему Нэшнл-Сити. Всем тем, кого так сильно любишь ты, и кто также сильно любит тебя. Живи полной жизнью, Кара, наслаждайся каждой минутой и наполни свою жизнь еще одним смыслом. — Но ведь ты был им, — удается прошептать ей одними губами, — этим чертовым смыслом! И я отказалась от тебя, понимаешь?! — переходит девушка на крик и отшатывается от него, не зная, откуда все это в ней. — От нашего будущего, от каждого чертового счастливого утра, где бы мы просыпались вместе и спасали этот мир, и никто ты не смог отобрать это у нас, слышишь?! Я отобрала это у тебя! Я нажала ту чертову кнопку, и ты должен был покинуть меня и исчезнуть в глубинах космоса. Я даже не знаю, жив ли ты, черт тебя дери! — Ты не должна винить себя, Кара. Все в порядке, прости себя. — Мон-Эл не пытается утешить ее, просто говорит то, что она бы хотела услышать от него. И это заставляет ее сердце обливаться кровью, потому что он делает это. Он снова заставляет ее улыбаться. Пусть так, сквозь слезы и боль, ей хочется улыбнуться только ему одному. — Это сложно, Мон-Эл. Простить себя… Ты нужен мне, понимаешь? Настоящий, осязаемый, такой теплый и нежный, всецело мой. Без тебя у меня никогда не получится. Объятья получаются слишком быстрыми даже для их суперскорости. Кара понимает, что возможно, это игры ее измученного подсознания. Но она не в силах преодолеть свою потребность в тепле его сильных рук и бархате его светлой кожи. — Тебе пора, Кара. Пора проснуться, детка. — Нет, еще немного, еще чуть-чуть, — она сжимает руки, цепляясь за его рубашку еще крепче, — до завтрашнего утра побудь со мной. Мираж, виденье, воспоминанье, сон. Останься. — Проснись, иначе все на свете проспишь, девушка завтрашнего дня. Все будет хорошо, обещаю. — Кара! Очнись! Кара! *** Потолок мед отсека совершенно не меняется по цвету. Такой же мертвенно-белый, с разноцветными тенями от мерцающих приборов. Кара ненавидит приборы. — Ты как? — Алекс усталая и измученная. И Кара знает, кого винить в этом. Она хочет встать, но Алекс останавливает ее порыв твердой рукой и, молча, просит лежать. — Кажется, что я будто побывала при смерти, — пытается вяло отшутиться Супергерл без намека на улыбку, — но как я…? — Супермен принес тебя сюда. Он сказал, что получил от тебя просьбу о помощи из Крепости Одиночества. И нашел тебя в критическом состоянии. Почему принес именно сюда, а не оставил восстанавливаться там, я не в курсе. — Но я не могла послать сигнал! Если это только не... — ее глаза расширяются от мизерной возможности. — Что, Кара? — Алекс действительно обеспокоена ее видом. — Нет, — блондинка мотает головой, не собираясь делиться своими мыслями, — ты права, скорее всего это была я. Мне и правда нужна была помощь, — Кара хватает Алекс за руку и тянет, чтобы крепко обнять, — спасибо тебе, Алекс. И прости меня за все. — Ты всегда можешь положиться на меня, Кара, — Алекс не собирается сдерживать слезы и обнимает сестру в ответ крепко-крепко. — Я люблю тебя, ты же знаешь. Я прощаю тебя, если это тебе действительно нужно, но, главное, чтобы ты простила себя. Ответный девичий плач лучше любого ответа. *** Кара по-прежнему чередует бодрствование и сон с переменным успехом. И это намного лучше, чем то, что было пару месяцев назад. Кара находит внутренний покой, живя надеждой на то, что ей просто нужно еще немножечко подождать. Мон-Эл где-то там, возможно, уже на пути к ней. Девушка из Стали держится за эту надежду, как за спасательный круг. *** Очередной противник появляется на горизонте сразу же после предыдущего и это не к добру. Страж вымотан, а Меган с Джонном в Метрополисе. Самой Каре тоже не сладко, но кто сказал, что супергероям положен отдых, верно? Квадрорианец силен, хитер и уворачивается от ее ослабевших от чрезмерно быстрого темпа ударов с непринужденной ловкостью. И когда он все же отшвыривает ее в груду обломков бывшей ювелирки, она уже готова встречать спиной все, что попадется на пути и от боли закрывает глаза. Но этого не происходит. Кто-то перехватывает ее в полете и бережно держит на руках, будто делал это каждый день. — Детка, пора открывать глаза. Прости, что поздно. Давай надерем этому засранцу зад. И этот голос она бы узнала из миллионов прочих.