Колдо

Мягкой поступью, она пропорхала то расстояние, которое отделяло её от окна. Прозрачная ткань пеньюара взмыла в воздухе и послушно последовала за хозяйкой, причудливо мерцая в лунном свете. Стоило тонким девичьим рукам распахнуть ставни, как её тут же окутало теплое дыхание ночи. Из темноты виднелись белые цветы жасмина, сверчки не спеша играли свою незатейливую мелодию, а луна, что подобна огромному светящемуся диску, заливала своим светом зелень сада, придавая ей несвойственные оттенки. На подоконнике лежал букет из красных роз, но сейчас они казались Гермионе темно бордовыми, почти черными. Девушка аккуратно взяла букет и внимательно его осмотрела. Никакой записки в нем не оказалось. Она задумчиво постучала себя по губам. В голову настойчиво лез образ высокого худощавого мужчины с платиновыми волосами и колючими глазами, что впрочем, мало походило на правду. У Гермионы было достаточно поклонников, и эти цветы мог отлевитировать кто угодно. Девушка закрывает окно и ставит цветы в наколдованную секундой раннее вазу. Агуаменти. Прозрачная вода поблескивает в лунном свете. А может всё-таки… Упрямая мысль не хотела покидать голову волшебницы, сколько бы сил она не прилагала для этого. Она ещё раз вернулась к окну. Всматриваясь в темноту, в поисках возможного дарителя, девушка понимала, что, скорее всего её призрачная догадка так и останется несбыточной фантазией, а букет ей подарил какой-нибудь неказистый стажер из министерства, что, скорее всего так и есть. Но…надежда всегда умирает последней, так ведь? Нет, это глупость какая-то. С чего она взяла, что букет должен быть именно от него? Да, он изменился после школы. В памяти девушки непроизвольно вспыхнули картинки объятого пламенем Хогвартса. После войны. Это слово её участники пытались не произносить. События той весны оставили кровавый отпечаток на каждом, и возвращаться в тот кошмар не хотелось никому, даже мысленно. Глубокий вдох. Выдох. Да, он изменился после войны. Кардинально. Больше не было обидных высказываний в её адрес, едких шуточек и взгляда, который ясно давал понять, что она не больше, чем грязь на его ботинках. Зато была ледяная стена, непробиваемая ледяная стена и пугающая пустота в его глазах. Периодически Гермионе приходилось работать с ним, и это были, пожалуй, одни из самых долгих часов в её жизни. На его лицо будто накладывали каменную маску, потому что оно не пропускало ни единой эмоции, иногда девушка ловила себя на мысли, что многое отдала бы, только бы на его лице тенью промелькнула такая привычная ухмылка. Мерлин, пожалуйста. И так продолжалось изо дня в день, до тех пор, пока не состоялся министерский бал в честь нового года. Тогда он склонился перед ней в элегантном реверансе и пригласил на танец. Не понятно, что им двигало в тот момент, но она не смогла отказать, не тогда, когда изо дня в день видела его пустые глаза, а сейчас они хоть чуточку были похожи на глаза живого человека. Его рука мягко легла ей на талию, а её руки опустились ему на плечи. Про себя девушка с удивлением отметила, что они оказались такими широкими и крепкими, странно, что раньше она этого не замечала. Не замечала она и времени, когда кружилась в танце, окруженная его запахом мяты, от которого мысли предательски путались, переплетались и выстраивались совершенно в странные заключения. Конечно, глупость. Гермиона отпрянула от окна и снова вернулась к многострадальным цветам. Задержав взгляд на одном из бархатных бутонов, девушка уже хотела отправиться спать, но её внимание привлек небольшой белый клочок бумаги. «Глупой фее». Без подписи. Лицо девушки вмиг вспыхнуло. Этот почерк она миллионы раз видела в отчетах, и перепутать с чьим-либо другим просто не могла. На душе почему-то стало так тепло и спокойно. «Фее», девушка усмехнулась и плотно запахнула пеньюар, по совместительству и крылья. Этой ночью спать она точно будет сладко.