Фальшь

Эта ночь была таинственной. Наполненная чем-то странным и одновременно обжигающим, она давала мимолетную свободу мыслям, идеям, раскрепощала желания. Земля была полностью покрыта одеялом снега, который где-то был неприятным, приторно чисто-белым, где-то искрился неестественно стальным цветом, блестел бирюзой и синевой. А вихри пушистых и изящных снежинок, как хрупкие куколки, кружились в страстном вальсе холодной, ясной ночи. Они то забавно подпрыгивали при касании ветра-шалуна, то танцевали с невидимым морозом, выполняли легкие па. И не забывая в сознание порхающий ритм, крупными хлопьями опускались на покрытое тонким слоем льда озеро. Озеро тонуло в лунном свете, отражаясь ледяным серебром и холодным блеском. Со всех сторон его окружили высокие деревья-молчуны, напоминавшие мудрых старцев. Их верхушки неотрывно и беспомощно тянулись к безмолвному звездному небу. А непростительно яркая луна, крича в тишине, очаровывала своей неземной красотой. Центром всей этой магической обстановки был юноша, сидевший около замершего озера. Крепче прижимая колени к груди, он шумно выдохнул и опустил голову. Тонкие пальцы северного ветра запутывались в его растрепанных снежных волосах, которые отливались серебром. Легкий мороз щекотал бледную кожу. А маленькие вихри продували рукава синей толстовки, рисовали ледяные узоры на ней. Юноша – ветер. Юноша – вьюга. Светловолосый легко коснулся снега, сверля его задумчивым взглядом. Казалось, что именно он стал началом его проблем. Хотя… отчасти так оно и есть. Колючий холод обжег подушечки озябших пальцев, и парень неловко одернул руку, задев щеку. Но он не отвел от белого покрывала земли замерших глаз, которые блестели в ночи, словно сапфиры. Они притягивали, как магнит, и налюбоваться ими было невозможно. Но если раньше в них сверкали искорки радости, яркого, как гамма красок, веселья и безграничного счастья, то сегодня глаза были наполнены безутешной грустью, острой, как лезвие клинка, болью и истощающей усталостью. И все эти чувства, что вырисовывались в очах юноши-вьюги, обрели оттенки синего, бирюзового, сиреневого и создали холодную композицию. Поджав тонкие губы, паренек медленно поднял голову и посмотрел на фосфорный диск, который, как жирное белое пятно, выделялся из зимней картины тьмы. - Прошу, помоги, - хриплый шепот разорвал мертвую тишину. Юноша уставился на Луну, надеясь услышать её ответ. Но та, окованная цепями немоты, молчала. Светловолосый сжал ладони в кулаки. В глазах сверкнула мольба. - Прошу, - голос его предательски дрогнул. Парень, украдкой смотря на снег, тихо смеющийся над его словами, нервно облизнул засохшие губы и произнес уже более уверенно: - Я… Я хочу во всем разобраться. Понять, в чем ошибка. И почему? Почему я это чувствую. Дай ответы, прошу. Я смогу исправиться. Обещаю… Делая секундные паузы, он медленно выговаривал каждое словечко, с каждым слогом получая больше уверенности и силы. Он ждал ответа. Но… луна лишь укоризненно глядела. Парень нахмурился. Схватившись за посох, что все это время лежал рядом, он быстро поднялся, еле сдерживая свои буйные эмоции. - Ответь мне! – яростный крик отдался эхом. - Почему молчишь? Почему? Каждый раз…! Каждый раз смотришь на меня, будто я совершил роковую ошибку! Это ты меня создал! ТЫ! Я не хотел такой судьбы! Я не хотел такой… вечности! В порыве гнева юноша стремительно шагал из стороны в сторону, не контролируя себя. Когда надежда вновь вспыхивала, он на секунду останавливался, поднимал взгляд, но понимая, что вновь обознался, стискивал зубы и начинал взывать. Под конец, не сдерживаясь, парень выплеснул все свои острые эмоции, метнув яростный поток ветра в дерево. Несчастный мудрец, не ожидая мощного удара, вздрогнул. Снег с его веток неслышно пал. Светловолосый начал метать морозные вихри куда попало, пинать босыми ногами снег, пытаясь хоть как-то избавиться от обжигающих, как лава вулкана, чувств. Но мысли, что кружились в безумном танце вокруг него, истощали парнишку, высасывали из него последние остатки разума. Он устал. Он слаб. Он не может… не может больше терпеть. Неожиданно жертва резко остановилась, схватилась за голову и истощенно замычала. - Хватит… - жалостный стон сорвался с мертвенно-бледных губ, и юноша-вьюга обессилено рухнул на белую землю. Свернувшись калачиком, он устало выдохнул облачко пара и внимательно посмотрел на снег. Чистый… приторно белый снег. Странный цвет. Неестественный. Двуличный. Соткан из ниток фальши. Фальшивка. А вызывает и отвращение, и тягу прикоснуться. - Я уже не тот Джек Фрост, - виновато проговорил парень одними губами, - я не дух веселья. Обращаясь к снегу, Хранитель проводил кончиком пальцев по его поверхности, рисуя причудливые узоры. Снежинки неприятно липли к волосам, лицу, стараясь хоть как-то утешить Джека. Но все бесполезно и даже бессмысленно. Он потерял себя. Раньше… Раньше Джек дарил детям пышные снегопады, ледяные катки, задорные игры и нескончаемое веселья. Улыбки. Да, он навсегда запомнил их счастливые улыбки. Дети видят его. Слышат его. Они верят в Ледяного Джека. Юноша был рад стать Новым Хранителем. Был готов защищать сны и оберегать детей. Ведь парнишке всегда нравилось играть в снежки с мальчишками и девчонками, лепить снеговиков и резвиться. Он понимал детей, ведь с одной стороны он сам был ещё ребенком. И был счастлив. Ведь все, чего Фрост так усердно добивался все эти века, теперь у него есть. Кроме понимания дарованной ему вечной жизни. Джек об этом задумался уже давно. Он не мог осознать этого. Боялся, как никогда. Неужели ему придется жить вечность? Но жить ли? Нет, он будет существовать. И целую вечность, он будет сыпать снег, вызывать метель и мороз, рисовать ледяные узоры. Целую вечность, будет выполнять свои обязанности. Целую вечность, будет шагать из стороны в сторону, как заряженная кукла, не имея шанса пойти не по проложенной дороге. Он марионетка в руках мира, и все должно идти по сценарию. Но почему? За что? Фрост ждал ответов. Жаждал всей душой, не находя себе места. Но никто ему не мог помочь. - С нами тоже такое было, Джек, - уверял его Северянин, указывая на остальных Хранителей. - Ты должен сам с этим справиться, понимаешь? В ответ юноша-вьюга лишь тяжело вздыхал и как можно скорее улетал обратно к родному озеру, надеясь, что хоть оно сможет его утешить. Дух Веселья и вовсе не понимал своего старого друга. Он даже не хотел понимать. Не желал осознавать правды. И думал, что этот лишь только период, но… Дни тянулись за днями. Месяца за месяцами. А в глазах Джека все так же густела отрешенность и жгучая пустота. Движения его стали медлительными и даже неестественными. А яркая, задорная улыбка приобрела оттенок фальши. Фрост сам стал фальшивкой. Фальшивое веселье, фальшивый огонек в глазах, фальшивые слова. Ложь. Она окутала юнца со всех сторон, сжимая, и Хранитель стал её частью, сам этого не осознавая. Веселиться Джек уже не мог. Он даже не хотел этого. И все чувства буквально выдавливал из себя, дабы никто ничего не понял. Хранитель чувствовал себя живым мертвецом, сломанной куклой на сцене. Лишен эмоций. Лишен Жизни. Но он должен это делать. Должен радовать детей, веселится с ними, и выполнять все обязанности Хранителя. Ведь это его предназначение. Радость, смех давно утратили свое значение для Фроста. Теперь это обязанность и работа. Этого он боялся раньше. Боялся, что запутается в подобной паутине. И именно так и случилось. И ничто ему не сможет помочь. Потеряв себя, он уже никогда не найдет своего пути. Пути Хранителя. Он останется гнить в раздумьях ада, закованный искаженной фальшью, и даже не заметит, как дети перестанут в него верить. А в конце концов… Ведь такова его судьба.