Дуэльный клуб

      — И закрывают первый этап турнира… Робин Форд и Адам Брэдли! Вот уж сейчас Ри подумала, что её противница, несмотря ни на что, была самым светлым существом в мире.       Робин грубо оттолкнул всех, стоящих на его пути, и поднялся на подмостки. Немного сгорбленный, высокий и угрюмый, он внушал ужас. Чёрные волосы ниспадали на глубоко посаженные глаза, так что даже с высоты своего роста парень глядел на всех исподлобья. Выправленная рубашка и расслабленный зелёный галстук свидетельствовали о небрежности.       Человек напротив был полной противоположностью. Адам собрал всю свою гриффиндорскую храбрость в кулак и теперь взирал на соперника с гордо поднятой головой. Чёрные волосы лежали сегодня вполне аккуратно, а на форме не нашлось бы ни единой складочки. Он стоял, величаво расправив плечи, и на фоне слизеринца всё равно был похож на несозревшего мальчишку. Впрочем, он им и был.       Сойдясь на середине синей дорожки, парни поклонились друг другу и вздёрнули вверх палочки. В этот момент совсем не кстати Адаму стало смешно. Он встретился с тёмными, повергающими в ступор глазами Робина и подумал, что даже Юманс выглядит кровожаднее. Особенно, когда злится. То есть всегда.       — Посмотрим, — прошипел Форд и двинулся в другую сторону площадки.       «Я это вслух сказал?», — встрепенулся гриффиндорец, удивлённо нахмурившись.       — Давай, Адам! — послышался крик Маклаггена.       — Удачи, Адам! — в робком девичьем голосе, можно было узнать Эмили из Пуффендуя.       Парень подумал, что если бы Юманс сподобилась что-то крикнуть, то это было: «Вспори носом паркет, Брэдли!».       — Диффиндо!       Пока Адам ещё не успел развернуться, по плечу чиркнуло Режущее заклинание. Шикнув от боли, парень схватился за плечо, сразу отбивая следующее.       — Вердимилиус!       Слизеринец с лёгкостью защитился, жалея, что послал заклинание, когда противник разворачивался, и ранил лишь плечо. Так бы получилось закончить дуэль в первую же секунду, если бы мальчишка стоял неподвижно.       Алые капли, стекая с рукава мантии, медленно украшали синюю дорожку. Ориан, конечно, знала, что Робин жуткий тип, но не настолько же. Хотя правилами и разрешено незначительное повреждение соперника. Это вполне типично для дуэлей первой категории.       — Экспеллимеллиус!       Зал ахнул, когда рукав Адама вдруг вспыхнул огнём. Парень бы и сам повозмущался, если бы вдогонку ему не послали ещё одно заклинание. Вернее, целый ряд, от которых Брэдли отбивался, параллельно пытаясь потушить мантию. В конце концов, он был отброшен в дальний угол площадки, чуть не слетев с неё.       — Агуаменти, — шепнул гриффиндорец, морщась от боли, и потушил рукав. Хорошо, что Кормак научил его этому заклинанию. В этот момент Робин уже приближался. — Редукто!       Слизеринец успел выставить щит, однако взрыв был направлен в пол, который взорвался прямо перед его ногами, и парень упал. Следующее неожиданное заклинание гриффиндорца было отражено, но всё-таки не дало подняться. Тут Форд почувствовал воду. Она растекалась по всей дорожке, уже капая вниз. Этот мальчишка решил утопить его?       — Баубиллиус! — слишком яростно крикнул Адам, направив палочку вниз.       Поздно Робин понял, что произошло. Жёлтая молния врезалась в водяную дорожку и разбежалась сотней мелких электрических веточек, взбираясь всё ближе к слизеринцу. Наконец по телу прошлась боль в тысячу невидимых иголочек, а потом наступило оцепенение из-за последующего заклятия.       — И победитель… Адам Брэдли!       Ученики разразились радостными воплями и аплодисментами. Даже Ри облегчённо выдохнула, наблюдая, как гриффиндорец всё ещё сидит в луже, стараясь отдышаться, и сжимает окровавленное плечо.       Да уж, несладко ребятам пришлось. Одну чуть не утопили, другого вообще чуть не подожгли. Зато теперь они оба знали, что способны сражаться дальше и побеждать. И когда-нибудь сойтись на синей дорожке, украшенной месяцами, где победит сильнейший.       Ориан хотела подойти к гриффиндорцу и отпустить парочку колких замечаний. Просто так, по привычке. Как будто таким образом станет немного спокойнее, и волнение внутри уляжется.       Но как только Адам слез с подмосток, к нему тут же ринулась толпа гриффиндорцев. А в самом начале была эта мелкая грязнокровка из Пуффендуя. Она что-то взбудоражено залепетала и кинулась парню на шею. Брэдли улыбнулся и тоже обнял её, принимая поздравления.       Весь хороший настрой испарился. Всё-таки этот мерзкий Брэдли тот ещё лицемер и показушник, и это неисправимо!       Не обращая внимания на крики капитана, Ориан ретировалась из зала, желая побыстрее оказаться в комнате и продолжить читать книгу.

***

      В пасхальные каникулы все учились чуть ли не больше, чем в обычные дни. Сзади неумолимо крались и подпекали, словно соплохвост, экзамены. Третьекурсникам так вообще с началом учебной недели задали гору домашнего задания. А ведь экзаменационная сессия уже на следующей неделе.       — У тебя яичница на носу, — скривилась Паркинсон.       Ориан тут же подняла лицо из тарелки и вытерла остатки еды салфеткой. Голова просто отказывалась держаться на плечах и норовила свалиться от усталости. Глаза нещадно слипались, будто веки тянули вниз огромные синие мешки.       Мало того, что девушке требовалось готовиться к экзаменам и постараться не завалить их, так теперь она ещё и вечерами сидела в библиотеке, штудируя книги с боевыми и защитными заклинаниями. Ибо, как показал опыт, знания третьего курса на дуэлях не в ходу. Даже Брэдли выпендривался и швырялся заклятиями на уровень выше. А ещё хотелось наконец дочитать книгу «О всевозможных созданиях». И когда этим всем заниматься?       Зажмурившись, Ри похлопала по щекам в попытке привести себя в чувство. Помогло не очень.       — Юманс, ты в следующий раз меня проси. Я хоть девушек не бью, но тебе не откажу. — Малфой засмеялся, отхлёбывая тыквенного сока. Вот уж кто совсем не волновался об экзаменах.       В таких ситуациях нужно молчать, иначе будет хуже. Это за время учёбы девушка усвоила сполна. Пожалуй, единственный талант, который ей передался от Феликса, — знать, что и когда можно говорить.       — Не думал, что родители устраивают благотворительные вечера, — продолжал издеваться слизеринец. — Недавно в Малфой-меноре состоялся приём и там собрались все самые важные люди магического общества. Даже не знаю, что там забыл твой дядя, Юманс.       Недалёкая компашка Драко загоготала, выплёвывая кусочки бекона. Парень сморщился, но продолжил:       — Хотя мне даже жалко его стало. Все его попытки восстановить честь когда-то благородного рода Юманс тщетны. — Лицо однокурсницы оставалось невозмутимым, что начало раздражать Малфоя. — Кажется, в этом твоя мамаша приняла участие? Знаешь, твой дядя очень даже приятный человек. Мне кажется, вы не родные. Ну, или ты пошла в своего жалкого папашу, осквернителя крови.       — Хватит, Малфой, это уже слишком. Юманс всё-таки не какая-то гриффиндорка, — вмешался Блейз.       Так и не заметив какой-либо реакции Ориан, Драко презрительно фыркнул.       — Заткнись, Забини. Я могу сколько угодно поливать Юманс грязью, потому что её дядюшка на побегушках у моего отца, как и у половины магического мира, — злобно выплюнул он и с шумом поднялся из-за стола.       — Всё нормально? — поспешно спросила Паркинсон и, дождавшись чуть замедленного кивка однокурсницы, убежала за парнем.       Собственно, Ориан привыкла к такому отношению из-за не лучшей репутации своих родителей.       Эта история позорна для таких чистокровных семей, что ещё со времен Первой магической войны славились своей преданностью идее о превосходстве магов. Своеволие было недопустимо: каждый член семьи был обязан следовать старинным традициям. А мать Ориан, Мишель, была девушкой своенравной и вольной, плевавшей на все порядки с башни Астрономии. Учась на Слизерине, она полюбила добродушного гриффиндорца, Дэвида, из семьи не богатой, однако значившейся в списке чистокровных, а ещё носившей клеймо осквернителей.       Феликс говорил, что Ри взяла от своих родителей всё самое гадкое: папины «кошмарные кудрявые волосы» и «мерзкий характер этой дурной Мишель». Да уж, он не спешил отзываться хорошо о своей родной сестре, а об отце Ориан и подавно. Землю носом рыл, но выбил для новорождённой девочки фамилию матери.       Он также не любил распространяться о смерти родителей Ри. Вроде, во время Магической войны они хотели сбежать, но Мишель, уже беременная, по неизвестным причинам вернулась обратно и умерла во время родов. Дэвид же воевал против Того-Кого-Нельзя-Называть и пропал. «Помер, наверно, слава Мерлину», — говорил Феликс. Человек сугубо прагматичный, пообещавший себе вернуть былую славу рода Юманс, готовый пойти на всё, лишь бы воспитать единственную наследницу.       — Юманс! Урок!       Со звоном колокола, слизеринка снова вынырнула лицом из яичницы. Она оглянулась, но среди спешащих учеников не нашла того, кто позвал её. Пришлось истратить ещё пару салфеток и понестись на Трансфигурацию.

***

      Экзаменационная неделя была в самом разгаре. Позади остались Уход за магическими существами, Зельеварение, Трансфигурация и Астрономия. Впрочем, именно последняя помешала Ри подготовиться к Истории магии, ибо проходила в полночь. Девушка всю оставшуюся ночь просидела в обнимку с учебником, но так ничего и не запомнила. Поэтому пергамент, где нужно было написать о средневековой охоте на ведьм, остался наполовину пустым.       — Ты что, учил? – изумленно воскликнул Дин Томас, когда третьекурсники покидали кабинет после экзамена.       Адам ухмыльнулся и мотнул головой.       — Я видел, сколько ты написал! — Симус непонимающе нахмурился. — И как это у тебя получается? Даже Морочащая закваска!       Припоминая перекошенное лицо Снейпа, парень усмехнулся. Профессор знал, что зелье получилось отличное, но до последнего стоял, пытаясь что-то вынюхать или придраться к ингредиентам. Однако всё же нацарапал что-то в записях с превеликим разочарованием.       Посмотрев на довольное лицо Брэдли, Ориан скривилась и уставилась в книгу. Из своих экзаменов она была уверена только в Трансфигурации и Уходе за магическими существами. Что за вопиющая несправедливость? Почему кто-то обязан сутками горбатиться за жалкое «Удовлетворительно», а другие, плюя в потолок, получают «Превосходно»?       — Эй! — взвизгнула слизеринка, когда кто-то нагло выхватил книгу из рук.       — Наверное, это диагноз всех девчонок с метлой на голове — везде с учебниками таскаться, — хохотнул Малфой, держа украденную книгу над головой.       Ну, не объяснять же этому тупоголовому, что бывает литература, которую читают ради интереса. Он-то явно о таком не слышал.       — Отдай, Малфой, — нахмурилась Ри, подходя ближе.       Белобрысый аристократишка и так донимает её больше обычного, а если ещё и увидит содержание книги, то наверняка договорится с отцом об отправлении Ориан в какой-нибудь заповедник.       — У-у, — протянул слизеринец, оглядываясь на свою свиту, — а то что ты сделаешь, Юманс?       Ученики столпились вокруг намеревавшегося скандала. Пуффендуйцы теснились в дальних рядах, изредка перешёптываясь, когтевранцы лишь бросали презрительные взгляды, зная, что это не их дело. Зато гриффиндорцы об этом и не думали: они встали ближе всех, готовые восстановить справедливость, как только найдут её. Только слизеринцы молчали, явно не собираясь перечить своему авторитету.       От такого отношения к своим же товарищам Адам нахмурился. Будь это кто-то другой, он без зазрения совести прошёл бы мимо, не влезая в слизеринские конфликты: сами разберутся. Но Юманс же не разберётся! Она обязательно споткнётся о ровный пол, запнётся о воздух, подавится собственными слюнями и сделает ещё хуже, чем есть!       — Ничего? Правильно, — продолжал Драко. — Тогда, может, посмотрим, что же там такого интересного.       Ориан до скрежета стиснула зубы, по привычке сжимая пальцами палочку в кармане. Она знала, что ничего не способна сделать против Малфоя. Наговорить такого, что у него уши свернутся, как у домового эльфа, — останется виноватой. Выпустить парочку действенных заклинаний — останется виноватой. Не обратить внимания и уйти — тоже!       Когда слизеринец с противной ухмылкой начал демонстративно медленно опускать книгу, чтобы прочесть, её тут же вырвали сзади.       — Что за...       — Не хорошо, Малфой, своих же обижать, — наигранно покачал головой Адам, пряча книгу за спину.       — Брэдли...       Гриффиндорец улыбнулся, наслаждаясь злостью слизеринского принца. Конечно, он ничего не сделает, ведь отец Адама посол Англии, от которого могут натерпеться даже великие и ужасные Малфои.       — Хочешь я тебе прочитаю?       От такого заявления, глаза Ри поползли на лоб. Так этот дурацкий Брэдли просто лично хотел опозорить её? Обиду внутри сдерживать было всё сложнее, и девушка знала, что если откроет рот, то оттуда вырвется совсем не то, что планировалось, а какой-нибудь жалкий всхлип.       Парень украдкой взглянул на Юманс, которая стояла с самым убитым видом, но изо всех сил пыталась не показывать этого. «Вот же упёртая девчонка, — проскочила мысль в голове, — когда она поймёт, что не такая сильная, какой хочет казаться?».       — Что ты… — начал было Драко, но его перебил гриффиндорец:       — Хотя тебе, наверно, такое известно: «Согласно закону элементарной трансфигурации Гэмпа существует пять принципиальных исключений… — начал парень с заумным видом, закрыв рукой обложку.       Теперь Ри окончательно запуталась в поведении Адама.       — Ладно, хватит, Брэдли! — замахал руками Малфой. Он подошёл к Юманс, наклонился поближе и прошипел: — Прячешь учебник по Трансфигурации? Ты, и правда, такая ненормальная, как говорят.       После, все ученики разошлись. Хотя некоторые были даже разочарованы, что конфликт так просто разрешился.       — Я думал, ты пошутила, когда сказала, что животные лучше людей.       Ориан вздрогнула и увидела, как Брэдли трясёт перед её лицом книгой «О всевозможных созданиях». Она тут же выхватила свою драгоценность и спрятала в сумку, не зная, что сказать. Адама же забавляла такая неожиданная нерешительность.       — Ты же ничего не знаешь по Трансфигурации, — наконец выдавила девушка.       — Это единственное, что я учил ещё давно. Да и это единственный предмет, в котором ты что-то смыслишь. Так что тебе молиться на меня нужно, Юманс! — Гриффиндорец подмигнул, а Ри почувствовала, как снова заливается краской. И зачем он постоянно её смущает?!       — Не дождёшься, — буркнула слизеринка и поспешила ретироваться из радиуса обаяния Брэдли.

***

      — Я снова выиграл!       Джеффри со страдальческим вздохом придвинул горстку конфет Кормаку. Шахматы ему сегодня явно не давались.       Расхваливая себя, Маклагген принялся рассовывать добычу по карманам.       — …правда, Адам? — Он покосился на друга, но тот сидел, подперев подбородок кулаком, и уставился в камин, не замечая ничего вокруг. Гриффиндорец повысил голос: — Эй, Брэдли! Ты слышал?       Адам вздрогнул и принялся тереть глаза.       — Да-да, слышал.       — Ничего ты не слышал, — фыркнул Кормак. Он хотел ещё повозмущаться, но передумал. — Ты чего?       Реакция была странной: парень, замучено застонав, откинулся на спинку дивана.       — Завтра же второй этап Турнира, — напомнил Хупер, складывая шахматы на место. Ещё играть он сегодня был не намерен, да и валюты больше не осталось.       Парни замолчали, тоже посмотрев в камин. Огоньки плясали, бросаясь яркими искорками, и освещали гостиную Гриффиндорской башни, где царил вечный шум и смех. По прошествии изнуряющей экзаменационной недели все наконец расслабились и могли заниматься обычными делами. Лишь дуэльный клуб ещё сильней напрягся.       — Точно, — наконец выдавил Маклагген. — И что? Думаешь, тебе выпадет Юманс?       — Не знаю. Нас осталось восемь. Может попасться кто угодно. Некоторые сильные соперники отсеялись на первом этапе — не повезло с противником.       Кормак фыркнул.       — Значит, были не такие уж сильные. Ты что, боишься проиграть? Вот ещё! Скажи, Джеф!       — Ага, — пробурчал Хупер, что-то жуя.       — Эй, это что, мои конфеты?! — Маклагген яростно навис над Джеффри с набитыми щеками. — Ты их проиграл, ну-ка отдай!       Пришлось немного отодвинуться, чтоб Адама не зацепила разворачивающаяся на диване баталия. Он устало облокотился на колени и запустил пальцы в волосы. Волнение нарастало из-за приближающейся дуэли, ведь прошлая показала, что в официальном Турнире у него намного меньше шансов, чем на тренировке. Повезло, что Робин был неопытным соперником, а если попадётся кто-то бывалый?       В дальнем углу Клара весело болтала с друзьями, видимо, даже не задумываясь о завтрашнем Турнире. Адаму хотелось бы чувствовать себя так же уверенно, ведь он должен выиграть. Особенно, когда сестра сегодня прислала письмо и сказала, что он точно станет лучше всех в Хогвартсе, тогда отец обязательно будет гордиться своим сыном.       — Осторожно!       В этот раз гриффиндорец успел среагировать, наученный случаем с Замораживающем заклятием. Под ноги прилетело очередное изобретение близнецов.       — А кто это у нас тут…       — …пригорюнился?       Вот, собственно, и они.       — Отстаньте, если не можете ничего дельного посоветовать.       Уизли переглянулись.       — Мне кажется, или он нас недооценивает, Фордж?       — Думаю, на такое можно и обидеться, Дред.       Пока братья изображали грандиозное огорчение своих чувств, Адам устало вздохнул. Кормак и Джеффри всё ещё боролись из-за конфет, поэтому спасти его было некому.       — Если только вы знаете какие-нибудь заклинания, скажем… чтобы противника с одного раза победить, — прервал гриффиндорец страдания ребят. Те тут же всполошились, а в глазах заблестели азартные огоньки.

***

      — Готов, Адам?       — Готов.       — Делай всё, как мы сказали!       — Ничего не перепутай!       — Может, не надо? — всхлипнул Хупер из-за баррикад подушек и пуфиков, но Кормак только шикнул на него.       Уизли разогнали всех спать, освободив гостиную, и теперь показывали обещанное заклинание. «Хлеб с маслом для каждого волшебника!», — заверили они.       — Давай! — крикнул Фред, встав напротив Адама и загородившись подушкой.       Парень выдохнул и сосредоточился.       — Остолбеней! — Из кончика палочки вырвался красный луч и впился в «щит» Уизли. Тот отлетел в другой конец комнаты, врезавшись в импровизированную кровать из подушек и пуфиков.       — Сработало!       — Мистер Брэдли, потрудитесь объяснить, что здесь происходит? — послышался за спиной строгий голос Макгонагалл, и Адам не рискнул обернуться.