"Сказки Аграбы"

Дивны сказки Аграбы, как дивен создатель её. Любой мальчишка, любой слепой рассказчик, играющий на площади свои замысловатые истории, любая сварливая тётка, скидывающая в своих придуманных историях усталость от её неинтересной жизни, расскажет вам, что Аллах, создавая Аграбу, посадил сначала золотую луковицу от растения в Его саду; вместо дивного цветка вырос волшебный город, чьей красотой восхитился Он – так появилась Аграба. Любая девушка, смирная и послушная, но всё же не сдерживающая своего природного любопытства, расскажет Вам историю о вздорной принцессе: она была невероятно прекрасной, но вздорной и упрямой («ах, — вздохнёт красавица, — вот бы и мне такой быть!»), и первая в своей семье вышла замуж по любви. «Да нет же, — перебивает её подруга, более бойкая и разговорчивая, — путаешь ты всё! Там был такой принц!...». «Да какой принц! Это же босяк Алладин!». «А вот и нет!». И начнут спорить: был ли мудрый султан бедным нищим парнем с чудесной лампой, принцем, приехавшим из страны Абабуа, самим воплощением любви или кем-нибудь ещё. Эта сказка – самая любимая у султана Алладина и его верной жены Жасмин. Слепой сказатель никогда не повторяет её дважды. Он не придумывает сам, хотя и мог бы – «дозволь мне, достопочтимый султан, рассказать тебе историю, услышанную мною на базаре», просит он, и султан, задорно подмигнув жене, велит: «Рассказывай». И слепой сказитель начинает свою историю, мысленно не понимая, отчего это прекрасная Жасмин так неприлично громко смеётся над его рассказами… «Очень мудр правитель Алладин, — расскажет вам старик, владелец чайханы в сени акаций, – и всё у него спорится. Как будто золотые дни опять настали, как при царствовании Элвина Четвёртого…». «Да, но послушайте, — возражает торговец помидорами, крупный некрасивый мужчина с резко подведенными бровями, — ведь разве Вы не знаете, что сын…». «А мало ли, что бабки говорят, — беспечно отвечает старец. – Ведь разве может дьявольское семя быть в таком прекрасном принце, как Али!». «Но предсказание… Не нравится мне это», — мужчина мрачно облокачивается на стол. Одни говорят, что сын Алладина Мудрейшего родится сущим дьяволом. Другие – что не дьяволом, прекрасным мальчиком, но только слабым и болезным. Третьи же не верят этому и просто говорят, что мальчик слабоумный – «ведь его не взяли даже на учёбу в…». Четвертые машут руками и говорят, что это брехня, а детей у султана пока нет вообще; вот только-только царица Жасмин должна разродиться, и чёрт его знает, кто это будет… Этот слух – самый печальный для султана Алладина. Прекрасная Жасмин утешает его и говорит, что всё будет хорошо; он покорно кивает и уходит ночью в город – там спокойнее ему было думать. Он считал пройденные им улицы, радовался недавно проложенным им дорогам – а ведь когда он был мальчишкой, сколько грязи было здесь, и никаких камней! – смотрел на спящие дома, и лишь затем останавливался у старухи Озры, держащей свою скромную лавку сладостей, где он молча пил чай и предавался мыслям. Даже самые мудрые правители не в силах побороть судьбу, со слезами на глазах размышляет он, но я же всё же попытаюсь. Один раз у меня уже получилось... Терпение и смирение. Терпение и смирение. Судьба любит терпеливых и умеренных: только так с ней можно договориться, думает султан, глядя на свёртывающийся на горячих углях кусочек пергамента с предсказанием несчастий его будущему сыну…