Double Game.

      Прекрасное капитолийское завершение тура победителей. Отменные блюда, светские разговоры, куча поздравлений, всюду звучит музыка, восторженные возгласы, тут же светодиоды бросают блики на присутствующих, а алкоголь фонтанами льется. Любое торжество в столице проходит на высшем уровне, однако морали в каждом все меньше и меньше. Супружеские пары изменяют друг другу где-то в садах при Дворце, что вызывает отвращение. Капитолий — город греха, а по-другому никак. Здесь одни умирают, а другие празднуют их феноменальную смерть. Уроды! Хеймитч, поговорив с Плутархом, оказывается под прицелом одной дамочки в очень короткой юбке. — Мистер Эбернети, поздравляю Вас, — приблизившись, говорит она. — Есть с чем? — колко бросает ментор. — Ну как, Ваши победители произвели на всех фурор, как и Вы в свое время. Тут Хеймитчу стало сразу ясно, чего она хочет. — Я не буду с вами спать, — с привычной для себя прямолинейностью произнёс ментор. — Почему? — заплетающимся языком спрашивает женщина. Эбернети подошёл к ней так близко, как подходил только к Эффи, он, не дотрагиваясь руками, стал сверлить её взглядом и, когда уже чувствовался запах перегара, которым разило от женщины, ментор произнес полным стали голосом: — Вы мне омерзительны. Сказав, он развернулся, взял себе алкоголя и покинул её общество. Вдруг его взгляду предстала Тринкет, поэтому Хеймитч решил понаблюдать за ней.       Тем временем Эффи уже устала принимать поздравления и переговорила уже со всеми своими подругами. Она заметила Эбернети слишком близко с какой-то женщиной. Внутри сопровождающей проснулась ревность и явная обида. Тринкет решила показать ему, что она никак к этому не относится, что ей наплевать на него и всех, кто с ним рядом. Она взглядом нашла Плутарха и подошла к нему. — Мистер Хевенсби, — протянула она своим капитолийским акцентом, — не пригласите меня на танец? — Конечно, мисс Тринкет, — ответил он, — А что мистер Эбернети? Он уже не в силах держаться на ногах? Плутарх посмеялся. — Я никак не завишу от него, несмотря на то, что мы коллеги, — объяснила Эффи, положив свою руку на плечо главного распорядителя. Тот обнял её за талию. Тринкет почему-то смутилась и отвела взгляд. Конечно, она привыкла чувствовать сильные руки Хеймитча на себе, принадлежать ему, быть ему подвластной. А тут Хевенсби. Она ничего не имела против него, но он другой, не похожий на этого вечно пьяного наставника Двенадцатого. Музыка и непринужденные разговоры распорядителя отвлекли женщину от своих мыслей и позволили выкинуть ту картину из головы. После танца она повела Хевенсби знакомиться с победителями и, пока он танцевал с Эвердин, разговаривала с Питом. Она была без ума от его любви к девчонке такой нежной, трепетной и искренней.       С Хеймитчем они встретились несколько позже. Ментор даже повеселел, увидев её. Он уже придумал, что скажет. Тринкет подошла к нему и встала, наблюдая за своими посетителями. — Так быстро? — спросил Эбернети, глянув на неё. — Ты о чем? — не понимая, поинтересовалась эскорт. — Ты танцевала с Хевенсби, потом вы ушли куда-то, и вновь ты появилась спустя полчаса. Вот я и спрашиваю, неужели так быстро? — не скрывая своего веселья, объяснил он. — Ты нормальный? — она толкает его в плечо, поняв: он намекает на то, что между ними что-то было, — Сумасшедший! Любимые капитолийкой губы ментор трогает ироничная, фирменная улыбка. Она смотрит на них и ловит себя на мысли, что хочет прикоснуться к ним своими. — Это ты тут чуть ли не целовал какую-то даму, — упрекает Тринкет. — Ревнуешь… — Нет. Хеймитч специально мимолетом коснулся её руки своей, в этот же момент тело Эффи охватила дрожь, по спине побежали мурашки. Она чуть прихватила его пальцы своими. Ментор, разумеется, почувствовал это. — Ври дальше, — съязвил он, убрав руку. — Ты специально? Сволочь! — отрицательно качая головой, произнесла она. — Ладно тебе, — сказал Хеймитч и кивнул головой в сторону, призывая уйти. — Бросим ребят? — удивилась капитолийка. — Они не дети. Справятся, — ответил ментор, покидая мероприятие, — Видишь, я ещё ничего не сказал, а ты уже готова уйти со мной. Эффи засмущалась и остановилась, чтобы пойти обратно. Её жутко злили подобные выражения, унижающие, по её мнению, её женское эго. Только она дернулась в сторону, чтоб вернуться, как почувствовала руку Хеймитча на своей талии. Он резко прижал её, не давая уйти. — Пусти, — в приказном тоне сказала Эффи, поджав губы. — Нет, — ответил Хеймитч, справляясь с её сопротивлениями. — Я попросила тебя: отпусти, — разделяя каждое слово, проговорила куратор. Ментор огляделся по сторонам, чтобы оценить обстановку, резко нагнулся и перекинул капитолийку через плечо. Тринкет вскрикнула, хватаясь за спину мужчины. Не обращая внимания на ее возмущения, Эбернети зашагал прочь. — Поставь меня, — хлопнув по спине, приказала она, — я в платье, Хеймитч. — Не беспокойся, — сказал он и положил руки на её ягодицы, придерживая юбку платья. — Так, Эбернети, если ты меня не отпустишь… Эффи покраснела, когда почувствовала его руки на своей пятой точке. — Детка, ты у меня на плече, что ты сделаешь? — посмеялся ментор и шлепнул сопровождающую. — Прекрати! Что тебе не понятно? — ещё более раздраженно выдала она, — Погоди, где мы? Куда ты меня несешь? Они оказались в каком-то сказочном месте: светятся мягким светом фонари, слышен приятный шум переливающейся воды, место утопает в ветвящихся деревьях, которые цветут белыми цветочками, а под одним из них стоит лавочка. Хеймитч ставит Эффи на ноги, она раскрывает от восторга рот и спрашивает: — Откуда ты знаешь это место? — По пьяни и не в такие дебри заносит, — смеясь, отвечает Эбернети и садится на лавочку. — Я серьезно, — говорит Тринкет и садится рядом, — И ещё, не смей лапать меня, понял? — А Плутарху можно? — Ты в своём уме? Я просто танцевала с ним, когда ты… — Помолчи, принцесса, — прервал её ментор и вовлек в горячий поцелуй. Сначала женщина уперлась руками в его плечи, желая оттолкнуть, а потом, когда его ладони легли на её талию, начала таять и поняла, что это зашло слишком далеко. Тринкет обвила его шею руками, притягивая к себе, закрыла глаза от удовольствия и распахнула губы. Хеймитч почувствовал, как она расслабилась, прильнула к нему и утонула в его объятиях. Её губы такие мягкие, сладкие, податливые, тёплые, немного припухшие. Его объятия крепкие, приятные, защищающие, нежные, заставляющие холодок охватывать тело. Она ощущала вкус выпитого за этот вечер виски, который остался на губах, вбирала его в себя пьянела. Воздух стал заканчиваться, они оторвались друг от друга и посмотрели глаза в глаза, как нашкодившие подростки. — Хеймитч, это неправильно, — встав со скамейки, начала Эффи, собираясь уйти. Ментор поднялся следом, глядя на милые черты её лица и сказал: — А что же правильно, умирать просто так? — Я, по правде, люблю тебя. Однако ты знаешь, что мы не можем быть всегда вместе… — Знаю, солнышко, я всегда и не прошу. После своих слов он снова приблизился к ней и накрыл её губы своими. Он по-хозяйски расположил свои руки на её упругих ягодицах, сжав их. Эффи прижала его к себе, коснувшись его груди своей, замерла, находясь рядом с этим бестактным человеком, и углубила поцелуй, желая быть счастливой хоть мгновенье.