The Wolf and Little Red: A Hogwarts Love Story

      В начале учебного года все были взволнованы новостью о возвращении профессора Люпина, поэтому студенты с нетерпением шли на первый урок Защиты от Темных Искусств. Казалось, все были счастливы возвращению профессора, кроме слизеринцев, что не стало сюрпризом для остальных. Нагнетающее молчание Сами-Знаете-Кого все больше внушало чистокровным волшебникам благоговения и горячности.       — Мерлин, я не могу поверить, что Дамблдор позволил вернуться этому маньяку, — услышали наши друзья Малфоя, разговаривающего со своими товарищами Крэббом и Гойлом, когда семикурсники Гриффиндора и Слизерина стояли за дверью кабинета Защиты от Темных Искусств в ожидании профессора. — Оборотень обучает студентов! Мой отец пытался убедить членов Министерства в том, чтобы они не позволили ему вернуться, но, конечно же, Дамблдор заверил их, что он совершенно безвреден. Но оборотень никогда не может быть безвредным.       Обычно, Гермиона бы обязательно ввернула какой-нибудь комментарий по поводу Салазара Слизерина, и как он был далеко не безвреден. Но из-за беспокойства по поводу предстоящей встречи с Люпином она проигнорировала ехидные замечания Малфоя и его дружков, стоя в конце группы и только хмуря брови. Она думала о том, что если она будет должна объяснить профессору МакГонагалл, что она помогала планировать занятия, то тогда спросит, так ли необходимо ей посещать Защиту от Темных Искусств в этом году. Дверь открылась прежде, чем она успела убежать, и Люпин удерживал ее взглядом, пока другие студенты заходили в класс.       — Доброе утро, мисс Грейнджер, — сказал он, слегка улыбаясь.       Она прошла мимо него, ничего не ответив.       Ремус откашлялся, подошел к своему столу и заметил, что студенты смотрят на него несколько взволнованно. Он улыбнулся про себя. Люпин успел соскучиться по этим нетерпеливым лицам перед ним. Однако, когда он заметил, что она избегает его взгляда, на сердце стало несколько тяжелее.       — Доброе утро, класс! Рад приветствовать вас на седьмом году обучения Защиты от Темных Искусств. Я профессор Люпин, но думаю, что уже знаком с большинством из вас, — сказал он, стараясь сохранить на лице теплую улыбку, и услышал, как Парвати и Лаванда хихикнули.       — Сегодня мы будем говорить о проклятиях и блокирующих заклинаниях. Я знаю, что ваше обучение было неравномерным, но кто может сказать мне, какое проклятие чаще всего используется на дуэли?       Он ожидал, что рука Гермионы тут же поднимется вверх, учитывая, что именно она предложила ему говорить о дуэлях на первом уроке. Однако она пристально разглядывала свой стол, смиренно держа руки на коленях. Уже несколько других студентов подняли руки, и Люпин оглядел класс.       — Да, мисс Патил? — спросил он Парвати, которая мгновенно порозовела.       — Ошеломляющее заклинание наиболее распространенное, сэр, — сказала она.       — Отлично! А кто может сказать, какое именно заклинание следует использовать?       Вверх поднялось чуть больше рук, но Гермиона осталась безучастной.       — Да, мистер Лонгботтом?       — Stupefy, сэр.       — Фантастично! Пять баллов Гриффиндору. Теперь я хотел бы показать вам наиболее простую блокировку этого проклятия, но которая является наиболее эффективной. Мисс Грейнджер, не могли бы Вы присоединиться ко мне?       Неохотно, Гермиона встала и вышла в переднюю часть класса, все еще не глядя прямо на него. Она рассеянно вертела палочку между пальцами, и Ремусу пришлось на мгновение прикрыть глаза, чтобы не концентрироваться на красоте этих рук.       — Мисс, Грейнджер, начнете, пожалуйста?       Он поднял свою палочку, готовясь к обороне. Она мимолетно задержала на нем взгляд, прежде чем направить палочку и закричать «Stupefy!». Золотые искры посыпались из ее палочки.       Ремус, не ожидая такой силы, быстро выкрикнул «Protego!». Заклинание срикошетило и приземлилось в задней части класса, чуть не задев волосы на макушке Малфоя. Тот злобно посмотрел на Ремуса, когда гриффиндорцы тихо засмеялись.       — Очень хорошо, мисс Грейнджер, спасибо, — сказал он, слегка задыхаясь. — Еще пять баллов Гриффиндору.       Она едва признала его, когда вернулась на свое место, и Люпин сделал глубокий вдох, чтобы снова с улыбкой повернуться к классу.       — Я хотел бы, чтобы вы открыли свои учебники на странице двадцать восемь и выбрали одно из дуэльных заклинаний. А после разбились на пары и стали отрабатывать блокирующие чары. Я знаю, что вы все знакомы с этими заклинаниями, и если кто-то захочет попробовать что-то еще, — на этих словах Ремус многозначительно посмотрел на Малфоя, — я буду вычитать с факультета по пятьдесят очков.       По классу прошелся ропот переговоров, более недовольный со стороны Слизерина.       — Хорошо. Мисс Грейнджер, позвольте снова Вас побеспокоить.       Гермиона медленно встала и подошла к Люпину. После того, как все уже нашли партнера, Ремус раздвинул парты по бокам класса, предоставляя ученикам достаточно места. Бдительно осмотрев каждую пару, он повернулся к Гермионе.       — Гермиона, ты должна прекратить это, — сказал он спокойно.       — Прекратить что, профессор?       — Ну… — Люпин пытался подобрать правильные слова и решил вести себя более твердо. — Ты должна прекратить вести себя как ребенок.       Ее глаза сердито сверкнули.       — Прошу прощения, профессор. Я не знала, что я веду себя как ребенок.       — Послушай, мне очень жаль… ну… все, — сказал он, бросая на Малфоя долгий взгляд, когда увидел, что тот поглядывает на спину Гарри. Драко повернулся обратно к Крэббу и испугал его хорошо выполненным заклинанием. Гойл засмеялся, когда нос Крэбба начал расти, и Ремус, вздохнув, прошептал: «Dimiduendo», наблюдая за тем, как нос студента возвращается к обычным размерам.       — Вы просите прощение за то, что ушли или за то, что почти поцеловали меня? — спросила Гермиона, и Ремус быстро обвел глазами класс, чтобы убедиться, что студенты, наиболее близко стоящие к ним, ничего не слышали.       — Может, поговорим об этом после урока?       — Зачем? Ведь мы будем вдвоем, а я знаю, насколько эта мысль отталкивает Вас.       Гермиона не могла не чувствовать себя очень сердитой, но знала, что если бы на месте Ремуса был бы любой другой учитель, ее факультет лишился бы баллов. Но Люпин был слишком добрым, слишком понимающим, чтобы использовать свои профессорские привилегии с ней. Он только вздохнул.       — Пожалуйста, останься после урока. Мы должны прервать этот разговор.       И закончив на этом, он подошел к Малфою, который смеялся, держа Гойла под потолком с помощью заклинания левитации.       Гермиона вернулась к Гарри и Рону, которые дурачились, потому что освоили большинство дуэльных заклинаний на пятом году обучения. Они по очереди поднимали друг друга в воздух, и сейчас Гарри держал смеющегося Рона, который пытался в воздухе плыть брассом. Но он тут же его опустил, как только подошла Гермиона.       — Он хочет поговорить, когда закончится урок, — призналась Гермиона под выжидающими взглядами друзей.       — Ну… Это же хорошо, — несколько неуверенно сказал Гарри. — Он хочет все прояснить и исправить.       — Что исправить? — спросил Рон.       — Ничего, не волнуйся об этом, — ответила Гермиона и направила на него палочку, прежде, чем сказала «Levikorpus!»       Рон снова поднялся в воздух, и даже Гермиона засмеялась, когда он тщетно пытался плыть на спине.       Остальная часть урока прошла гладко, студенты пытались освоить все более сложные заклинания. Невилл, конечно, слишком яростно размахивал палочкой, пытаясь отразить нападение, и даже не заметил, когда она выпала из рук, ударив Дина Томаса точно в лоб. На лбу тут же вздулась шишка размером с галеон, от чего слизеринцы загнулись от хохота. Люпину пришлось самому поработать над ушибом, прежде чем отправить Дина к мадам Помфри.       — Хорошо, думаю, на сегодня хватит. Если хотите, можете отрабатывать блокирующие заклинания, так как на следующем уроке я могу спросить любого из вас, — закончил Люпин, улыбаясь Гарри и Рону. Почему-то им обоим казалось, что опросу подвергнутся в основном слизеринцы.       Гермиона подождала, пока класс полностью опустеет, и посмотрела на часы. Люпин подошел к ней.       — Гермиона, ты должна понять… — но та отмахнулась, не дав ему договорить.       — Я уверена, что смогу выдвинуть все аргументы за Вас, профессор, — сказала она. — Но самое разочаровывающее в этом то, что Вы не решились на этот разговор до того, пока мы не оказались в Хогвартсе, где Вы точно знаете, ничего не может произойти.       Он моргнул.       — Что ты имеешь в виду «где ничего не может произойти»? Что, я имею право спросить, ты ожидала, должно произойти?       Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но тут же закрыла его, только поджав губы и чувствуя, что закипает.       — Гермиона, я не отрицаю, что ты прекрасная молодая женщина, — любезно сказал Ремус, — и любой молодой человек был бы рад, если бы ты была в его жизни.       Ремус не знал как действовать дальше. Он чувствовал себя очень смущенным и, хотя он не мог поверить, что это возможно, очень возбужденным ее упрямо-угрюмым лицом. Ее приступ заставлял ее розовые губы выделяться еще сильней, а гнев в ее глазах зажег новые оттенки с женственной яростью, из-за которой его сердце сделало кульбит.       — Почему мне кажется, что Вы не хотите быть со мной? — спросила она как можно холоднее, но беспокойство путало все карты. И даже сейчас она не могла не найти его привлекательным. — Я ничего не подозревала до того момента, как мы не увиделись, а принимая во внимание последний раз, так Вы вообще бесцеремонно отпрыгнули в противоположную часть комнаты.       — Я не хочу, чтобы ты совершила ошибку.       — Не Вам об этом беспокоиться, профессор.       — Гермиона…       — Мы закончили?       Люпин стиснул зубы, пытаясь игнорировать нарастающее желание, заставляющее его сердце биться сильнее.       — Нет. Но мы не можем продолжать все это так. Просто скажи, что ты хочешь сказать, и давай закончим на этом, потому что напряжение между нами не будет оставаться незамеченным долгое время.       — Хорошо, — сказала она, расправляя плечи. — Я была расстроена той ночью. Я была уязвлена. Был момент, когда я подумала, что у нас могло бы что-то получиться, но Вы доказали, что все было мимолетным и должно быть забыто. И я готова все забыть. Меня не влечет к Вам и никогда не влекло, и Вам не нужно беспокоиться, что все может повториться, так как Вы видите, как легко я отпускаю Вас. Однако, я надеюсь, это не повлияет на нашу давнюю дружбу.       Прежде чем Ремус успел ответить, волк внутри него начал вырываться наружу.       — Лжешь.       Она моргнула. Его голос стал более глубоким и грубым. А агрессия, появившаяся в выражении лица, дала ей понять, как близко следующее полнолуние. Волк начал просыпаться, и она не знала, что делать, но мысль о том, что Люпин потерял контроль над агрессией, ослабила ее состояние.       — Что?.. Что? — прошептала она.       — Ты лжешь, — повторил он, и Ремус понял, что волк взял свое. — Ты хотела меня так же, как и я тебя. И я чувствовал это.       — Рем…— сказала она, но он лишь сделал угрожающий шаг к ней.       — Не играйте с огнем, мисс Грейнджер. Потому что когда-нибудь я не смогу контролировать свои действия так же легко.       Гермиона могла видеть в его глазах бой между Ремусом и волком. Если волк делал шаг навстречу ей, то Ремус тут же отступал обратно. Эффект был достигнут, но Ремус все же споткнулся и упал, тяжело облокотившись на свой стол.       Гермиона бросилась к нему.       — Ремус, — выдохнула она. — С Вами все в порядке?       — Пожалуйста, Гермиона, — к нему вернулся его обычной голос-баритон, хоть чуть-чуть и осипший. — Пожалуйста. Я сам не свой, когда ты рядом. Ты должна понять это.       — Я…       — Честно, это не ты. Я обещаю, что это не из-за тебя.       — Профессор? Гермиона?       Гермиона посмотрела через плечо и увидела Гарри и Рона. Наверное, они ждали ее в холле у кабинета и, услышав, как Ремус упал, забежали в кабинет, чтобы убедиться, что все в порядке.       — Все хорошо, ребята. Я просто споткнулся, — отозвался Ремус, несмотря на свою слабость.       Гермиона помогла ему подняться, и он посмотрел на нее, пытаясь уловить выражение ее лица.       — Пожалуйста, послушай меня, Гермиона, — прошептал он.       — Я… я, Ремус. Мне очень жаль.       — Все точно в порядке?       — Да, я так думаю. Буду рад видеть вас на уроке, молодые люди.       Он слегка улыбнулся и кивнул. Она быстро развернулась и зашагала к двери.       — Проклятье… что случилось? — спросил Рон, широко открыв глаза, как только они вышли из кабинета.       — Ничего, он споткнулся, — сухо ответила Гермиона.       Гарри вздохнул.       — Либо ты расскажешь Рону, что случилось в доме Сириуса, либо я. Но в любом случае он должен знать, — сказал он твердо.       Неохотно Гермиона пересказала историю Рону. Он озорно поднял бровь.       — Ну, — начал он с ухмылкой, — похоже, вы все решили?       — Это не так просто, Рональд, — раздраженно бросила девушка и повела парней от класса.       Гарри нахмурился.       — Если волк мешает Ремусу, то почему бы ему не принимать Волчье зелье?       — Потому что оно помогает только при трансформации. Сейчас же возникли проблемы с его идентификатором.       — Я сожалею. Его… что? — спросил Рон. Последнее слово его весьма позабавило.       — Это маггловский термин. Он обозначает его подсознание. Волк показывает то, что связано с ним. Обостряются некоторые из животных инстинктов, — объяснила Гермиона.       Улыбка еще сильнее заиграла на лице Рона.       — Так… Если он воображает девушку…       Гарри закатил глаза.       — Тогда волк захотел бы наброситься на нее как можно скорее.       Гермиона вздохнула.       —Это лишь общая суть. В любом случае, пока мы не останемся с ним наедине, все будет в порядке.       Улыбка Рона расширилась.       — Так что если вы вдвоем, — рассуждал он, — тогда, может быть…       — О, Рональд, растешь! — сказала Гермиона и пошла вперед на обед.