Недетская сказка

Селиванов подъехал к дому Рогозиной, и взяв в руки попутно купленный коньяк, зашел в знакомый подъезд. Полковник открыла дверь лишь после третьего звонка. — Боря? — женщина удивленно пропустила нежданного гостя. — Спала? — Селиванов разулся и прошел в комнату. — Да нет, — женщина покачала головой. — На балконе курила, не сразу звонок услышала. Борис отметил про себя отсутствие вещей майора. Похоже, все было серьезней, чем он предполагал. — А что случилось? — Галина с ожиданием посмотрела на товарища. — Да ничего, хотел выпить предложить, — Селиванов показал бутылку. — Скучно стало. — Ну-ну, — Рогозина чуть усмехнулась. — Ладно, пошли на кухню. — Галь, вопрос можно? — после третьей рюмки Борис решился перейти к основной теме визита. — Если про Круглова, то лучше молчи, — Рогозина залпом выпила. — Про него, — женщина кивнула, оценив молчание собеседника. — Считай, все. Разошлись… — Совсем? — мужчина налил еще. — Совсем, — Галина потянулась за сигаретами. — Будешь? — Буду, — Борис щелкнул зажигалкой. — Неужто не ужились? — Дочь, — Рогозина выдохнула дым. — Что «дочь»? — Селиванов стряхнул пепел. — У него появилась дочь… — Опять? — Борис вновь затянулся. — Что значит опять? — Галина перевела на собеседника удивленный взгляд. — А, ты про Алису… Нет, на этот раз действительно его дочь. — И откуда она явилась? — Не поверишь, Борь, из женской колонии, — Галина чуть нервно рассмеялась. — Сидела? — на лице патологоанатома отразилось удивление. — Лежала… И плакала. Родилась она там, Борь, Мариинская, которую ФСБ под Круглова подложила, беременной оказалась. Уж не знаю зачем она рожать решилась, да и не в этом соль. В общем умерла девушка от перитонита, ее дядя скончался на пару месяцев раньше, вот и осталась дочь сиротой. Но перед смертью Мариинская сообщила, кто отец ребенка. — Петрович? — Он самый, думаю у него хватило ума провести экспертизу ДНК, раз он забрал ребенка. Забрал и притащил сюда, понимаешь? В мой дом ребенка. — А что плохого в ребенке? — Борь, ты сам себя слышишь? У нас каждый день может стать последним, мы давно не молоды, да Круглову под 80 будет, когда она школу закончит! Все эти крики, подгузники, прогулки, каши, садики… Да и просто, — Рогозина отвернулась. — Это. Это словно мне упрек, понимаешь? Ребенок — это то, чего я никогда не могла ему дать. Полноценная семья… Которую я когда-то хотела. Это осталось все в прошлом. А сейчас, я не люблю их, понимаешь? Детей не люблю, не вызывают они у меня ничего кроме раздражения. Перегорело видимо что-то, или сбой дало. Не знаю, а он носится с ней. И я как-то вдруг поняла, что и не было у нас ничего. Ни любви, ни вообще. Просто какая-то привычка быть вместе, передружба что ли, а в душе пусто. Я его за дверь выставила, думала приду, выть от одиночества стану, а ничего. А злость, она скорее на саму себя, нежели на Круглова. Собственная глупость покоя не дает, ну да и обидно, чего уж тут. Вот и все Борь. — Ясно, — мужчина выпил. — Он к себе переехал? — Наверно, — пожала плечами. — Тебя наши подослали? Чтобы выяснить, чего начальница бесится? — Галина слегка улыбнулась. — В том числе, просто беспокоился за тебя, — Борис с жалостью посмотрел на опустевшую бутылку. — У тебя ничего нет? — Найдется…