Под сенью Авгурея

      Было почти невыносимо думать о том, что Снейп попросит в ответ. Джинни выкуривала сигарету за сигаретой, пока Одри не прикрикнула на неё из-за дыма, незаметно заполнившего всю кухню. На улице моросил мелкий противный дождь, и вариант посидеть и покурить на крылечке отпадал.       Из головы никак не хотели идти мысли о Снейпе, снимающем мантию; Снейпе, оставляющем клеймо-поцелуй на её плече. От этих мыслей бросало то в смех, то в дрожь. Жёлтые зубы, злобная усмешка, неухоженные волосы, падающие на иссиня-бледные щёки. Безусловно, всё в ней противилось такой цене. Но она больше не должна сидеть, сложа руки, на тёплой уютной кухне кругленькой Одри, когда братья и лучшая подруга в бегах и не знают ни нормальной пищи, ни спокойного сна уже много лет.       Он может потребовать выдать их местонахождение. Но она ничего не скажет, сколько не пои её Сывороткой правды. Маленький штаб оставшихся членов Ордена под Фиделиусом, а Чарли — хранитель — далеко в Румынии.       Короткая записка, принесённая растрёпанной чёрной совой, заставила Джинни уронить на пол блокнот, в котором она писала свои заметки о том, как всё было на самом деле, мечтая собрать из них книгу. Возможно, это будет её первая и последняя книга, сразу после которой ей точно придется распрощаться с жизнью.       «Если угодно обговорить интересующий вас вопрос, то я буду ждать завтра в кафе Фортескью».

* * *

      Флориан Фортескью так и не оправился от потрясений последней войны, и теперь тут полностью заправляли его дети, платящие непомерно высокие налоги новому правительству. Место было уже не таким оживлённым, как раньше, война унесла сотни жизней. Волшебное сообщество, лишённое притока магглорождённых волшебников, теперь не скоро сможет восстановить свою популяцию.       Джинни куталась в мантию, которую так и стремился распахнуть пронизывающий ветер. Снейп уже ждал её. Он сидел на террасе, игнорируя ветер, и провожал взглядом пар, исходящий от заказанного чая.       — Добрый день, советник, — поздоровалась она.       Джинни не могла решить, что было лучше. Прийти во всеоружии: макияж, причёска, платье, или по-простому, чтобы не вызывать ненужных ассоциаций. Не придя к однозначному выводу, она остановилась на распущенных волосах, джинсах, любимом свитере под горло и отсутствии макияжа. Впрочем, Снейп окинул её равнодушным взглядом. Он казался потерянным, ветер трепал его смоляные с проседью волосы. Он сухо кивнул ей в ответ и устроил подбородок на скрещённых пальцах рук.       Джинни заказала чашку травяного чая и напряжённо замерла напротив мужчины.       Молчание затягивалось, а он не произносил ни слова, сверля её чёрными глазами. Они казались лишёнными тепла и света, будто изнутри глядела бездна. Джинни достала сигарету и потянулась за палочкой, чтобы прикурить. Снейп оказался быстрее. Всё с той же непроницаемостью во взгляде он поднёс ей трепещущий огонек.       — Что вы решили, советник? — спросила она, сжимая свободную руку, чтобы та предательски не дрожала.       — Мы сможем освободить Артура, если найдем достаточную причину. Такой может стать моё желание жениться на вас, — произнёс Снейп на одном дыхании, не забыв предварительно сморщить нос, словно такая перспектива была ему глубоко противна.       — Желание чего? — через секунду замешательства Джинни рассмеялась. — А оно у вас есть?       Он откинулся на стул, страдальчески посмотрев в затянутое тучами небо.       — У меня нет другого плана. Вы можете предложить свой.       Джинни пыталась найти слова для ответа. Но эта ужасная ситуация веселила её всё сильнее. Она и Снейп. Что за ужас?       — И вы даже не спросите, есть ли у меня кто-нибудь?       — А у вас есть кто-нибудь? — спросил он, не выглядя ни капли заинтересованным.       Джинни не хотела разговаривать на такие темы не только со Снейпом, а вообще с кем бы то ни было. Она подняла глаза вверх, словно умоляя серое небо дать ей сил. Но, тем не менее, произнесла:       — Нет, — густо покраснев при этом.

* * *

      Они пришли на десятый день после Победы. Уже скорее ночью, чем поздним вечером. Падма не успела ничего сообразить спросонья как следует. Видела только длинные чёрные плащи. Но мрачные рожи, не прикрытые теперь никакими масками, были совершенно точно из «этих». Они напирали на растерянно озиравшегося отца, выспрашивая подробности об уцелевших. Парвати, её смелая и отчаянная сестра, слетела с лестницы второго этажа, подобно рассерженной вейле. Закрыв собой отца, она прокричала им что-то. Падма не запомнила, что. В памяти отпечаталось только, как Пожиратель со шрамом во всю щёку без палочки, рукой наотмашь ударил девушку по лицу. Она отлетела, глупо и по-маггловски разбив висок об острый угол низкого журнального столика, и затихла. Остекленевшие глаза её уставились в потолок, как доказательство поговорки: «Всем гриффиндорцам — глупая смерть».       Поэтому, когда Падма шла мимо кафе-мороженого, кутаясь в серую и немодную уже мантию, в который раз обивая пороги многочисленных лавочек в надежде устроиться хоть подмастерьем, и увидела их, она остолбенела. Позже, за чашечкой чая у сочувствующей ей Миранды, служащей секретарем у самого главы Магического правопорядка Яксли, она возмущённо поделилась тем, что Уизли, все годы противостояния кичившаяся своим протестным поведением, мирно беседует с убийцей распрекрасного директора. Естественно, новость быстро облетела все маленькие уютные гостиные, обрастая пикантными подробностями. Потрясающая новость о девице, променявшей честь и совесть на комфортное житье при новой власти.       И когда в гостиной малфоевского поместья новость дошла до самого Снейпа — через Люциуса, рассказывающего сплетню с долей смака и иронии, не подозревая ещё, насколько правдивая информация была вложена в его голову, Северус смог только пожать плечами.