Мальчик, который смотрит в небо

*Эпилог Третьей Дополнительной Истории*        Люк был крайне избалованным ребенком, часто он просил отца рассказать ему сказку на ночь. Отец отказывался, отец отнекивался, отец говорил, что Люк уже не маленький, он говорил, что не знает ни одной хорошей сказки. Но Люк все равно требовал сказку, ему было без разницы какой будет сказка: плохая или хорошая, он просто хотел свою сказку. Тогда, отец сдавался и устало вздыхал, респиратор передавал этот звук скорее как рычание, но Люк понимал, отец наконец сдался. Отец садился в большое мягкое кресло напротив кровати (кресло было предназначено специально для таких вечеров) и начинал свой рассказ. Вейдер и правда не знал ни одной сказки. Ни одной кроме сказки о «Маленьком Мальчике из далекого тёмного космоса и Прекрасной Королеве с жаркой южной Планеты». Люк смотрел восторженными глазами на отца, как на чудо, елозил в своей кровати, устраиваясь поудобней, сжимал в взволнованных руках модель разрушителя и слушал сказку о… своих родителях. После, уже засыпая он думал, что когда-нибудь он расскажет такую же сказку своему маленькому «Люку»              Небольшой белоснежный шатл медленно пролетал над очередным озером, мягко светило весеннее солнце, лучи солнца разбивались о маленькие льдинки и отражались на дне озера, если вечером нырнуть с головой в воду и открыть глаза, то наверное, дно озера можно было бы перепутать со звездным небом. Это место было воистину удивительным: нетронутая первозданная природа, ближе к городу были созданы места для отдыха, но там уже не было той естественной красоты — пластик и металл блестели сквозь траву, отражая солнечный свет. Девушка внутри шатла поморщилась и прикоснулась к закрытым лентой глазам, она вглядывалась сквозь шелк, но ничего не могла разглядеть сквозь плотную ткань, она явно волновалась, ее пальцы беспокойно гладили и ощупывали обручальное кольцо. Спустя еще десять минут девушке надоело пребывать в неведение, она решительно мотнула головой, и ярко рыжие кудри подпрыгнув заблестели еще ярче на солнце, девушка собралась с духом и возмущенно заговорила: — Сними ее! Куда мы едем? Скажи уже наконец! — Не волнуйся, мы уже почти на месте. — На месте! Ты так говорил час назад! — Прости я немного не туда свернул. — Немного не туда! Люк, сними ее уже! — Мара, подожди еще немного, я так долго готовил этот сюрприз! — Сюрприз! Конечно, я все понимаю, но мы едем уже в этом проклятом шатле три часа! — Мара, прекрати волноваться. Все хорошо, не на болота же я тебя везу, еда и вода и у нас есть. — А вдруг на болота! Я же ничего не вижу! — Не волнуйся, для ребенка это может быть вредно, я сверился с картой и через двадцать минут мы будем на месте. Девушка смущенно покраснела и растерянно погладила живот, ребенок толкнулся ножкой, и она улыбнулась. Мара Джейд не признается никому, даже самой себе в том, что она абсолютно счастлива. Уже шесть лет прошло с ее и Люком свадьбы, все это время она боялась стать матерью, но наконец она решилась и сейчас безумно жалела, что не приняла это решение раньше. Люк мямлил и запинался когда делал ей предложение, он краснел как подросток и смотрел так неуверенно, он выглядел, как влюбленный парнишка на своем первом свидании, она смотрела на него и думала, думала, что никогда не видела еще в своей жизни настолько светлого и доброго по отношению к ней человека, к Руке Императора. Она растерянно смотрела на Люка в тот день, когда сказала, что беременна, он бледнел, синел, краснел, хлопал глазами размером с орех, потом что-то пробормотал и сжал так крепко в своих объятьях, что ей пришлось отталкивать его от себя, после он позвонил своему отцу и что-то долго ему говорил, расспрашивал его и кидал уже взволнованные взгляды на нее. Вейдера она боялась, боялась до дрожжи в коленях, до заикания, но показать этого не могла, она не знала куда себя деть, когда Люк представлял ее своему отцу в неприлично дорогом ресторане столицы. Спустя несколько месяцев, уже перед свадьбой у них состоялся разговор, из которого Мара вынесла то, что если Люк счастлив - он не против, есть варианты похуже неё. С тех пор у них было достаточно нейтральные отношения… до тех пор пока Вейдер не узнал, что она беременна. Он вызвал ее к себе и долго сверлил ее своими линзами, Мара старалась смотреть куда угодно, но только не на него. После этого он долго спрашивал о ее самочувствии, а потом просто приказал беречь себя и ребенка, он сказал, что не хочет чтобы она разделила судьбу матери Люка. Теперь она неделями сидела дома, лишь иногда выходя в сад, телохранители выполняли свои обязанности без осечек: менялись только в определенное время, реагировали на каждый ее чих, звоня Лорду Вейдеру или врачам, не засыпали на своем посту, не имели вредных привычек, и вообще, на взгляд Мары были просто машинами, а не людьми. Но Люк превзошел своего отца. Он был через чур заботлив, постоянно придумывал для нее различные сюрпризы и дарил подарки. Мало того, ее баловали просто сверх меры, что бывшей Руки Императора было не по себе в такой обстановке, так еще в соседних покоях жил врач, а в клинике уже давно была приготовлена специальная палата для нее и ребенка, обследование каждые три дня и личный повар специализирующийся на питании для беременных. Мара не выдержала спустя три месяца, повар исчез, количество осмотров сократилось до одного в неделю, но врач никуда не делся. И вот теперь ее везут на место очередного сюрприза, с каждым таким сюрпризом Мара чувствовала все большее смущения — он так старается для нее, а она вечно недовольна. Шатл мягко затормозил, они остановился прямо посреди огромного цветочного луга, недалеко было маленькое озерцо с уже растаившим льдом, немногие весенние цветы покачивались в такт легкому ветру; ее волосы блеснули огнем на солнце, а лента упала с ее глаз. Мара восхищено охнула и звонко рассмеялась, она огляделась, сощурилась на солнце и принялась кружиться по поляне в ведомом ей одной танце, ее платье развевалось на ветру, а теплый палантин уже соскользнул с ее плеч. Мара сощурила свои ярко зеленые глаза, смотря на солнце, и наконец призналась себе: — Люк, я так счастлива! Спасибо тебе, Люк!

***

       Люк смотрел на то, как спит его жена, она была такой умиротворенной, такой радостной, и такой любимой… Мара подарила ему жизнь. После смерти того шпиона он тренировался, как проклятый, он не щадил себя и совсем забыл о жизни. В один из вечеров, когда он читал книгу о способах применения силы, отец не выдержал: он буквально выпнул Люка из дома, отобрал книгу, дал билет на гонки и приказал не возвращаться пока они не закончатся. Люк впервые спустя три года посещал подобное место, его нервировало все: количество народа, сомнительная законность данного мероприятия, несовершенство каров, шум и потраченное впустую время, а потом он увидел ее. Она была искра огня среди почти затухших поленьев, она была так ярка, сильна, притягательна, но… казалось, что она хочет забыться в этом шуме, галдеже, пыли и смраде, в этом ярком мире, что так отличается от ее. Тоже яркого, но по своему. «У нее глаза убийцы, такие же, как и у меня» Все гонки он смотрел на нее, а потом решился: подошел и заговорил. Они еще долго встречались в подобных местах, говорили, пили, смеялись. А потом они встретились в зале у Императора. Она получала очередное задание, а Люк должен был предоставить новый чертеж. Она смотрела на него недоверчиво, испуганно, казалось, он ударил ее. Он же смотрел скорее растерянно. — Мара, моя дорогая, позволь представить тебе главного разработчика звездолетов нашей Империи — Люк Скайуокер, сын Лорда Вейдера. — Люк, это Мара Джейд — одна из моих Рук. Полгода они не общались, пытаясь свыкнутся с правдой, но он снова взял все в свои руки и нашел ее. Они встретились, поговорили и начали общаться. Кто же знал, что спустя два года состоится их свадьба? Сейчас, смотря на жену он тихо сказал: — Знаешь, я тоже счастлив, безумно. Эта планета очень много значит для меня, как и это место — именно здесь родилась моя мама и на этой поляне отец сделал ей предложение. Мара поморщилась во сне и еще крепче обняла Люка. Он тихо рассмеялся. Поцелованная огнем, красная, зеленая, яркая, цветная, другая и главное: совсем не черная или белая. «Как же я хочу чтобы наш ребенок был таким же цветным, „поцелованным огнем“…» Люк еще раз улыбнулся и прикрыл глаза, засыпая рядом с женой.