Redonne Moi

Redonne-moi, Redonne-moi l’autre bout de moi Débris de rêves, le verre se fêle Redonne-moi la mémoire de ma... Peut être sève ? Peut être fièvre ? Redonne-moi pour une autre fois Le goût de vivre, un équilibre Redonne-moi l’amour et le choix Tout ce qui fait qu’on est roi*

Mylene Farmer - Redonne Moi (c)

      Вечерний зябкий туман стелился над водой, а волны тихо плескались о борт «Голдсборо», который шел к своей цели, точно следуя курсу, оставив сожаления и волнения далеко позади, на негостеприимных французских берегах. Анжелика стояла у балюстрады и смотрела, как закатное солнце окрашивает изумрудные волны в кроваво-красный цвет, и его блики, подобно острому мечу, разрезают водную гладь. Она зябко повела плечами - сильные порывы ветра становились все злее, все яростнее, но если бы кто-то сейчас заглянул ей в лицо, то с удивлением увидел бы легкую улыбку, блуждающую по ее бледным губам.       Анжелике страстно хотелось, чтобы нарождающийся шторм смыл то глухое отчаяние, которое ей не удалось оставить за бортом, унес с собой тяжелые мысли и терзающую боль бесконечных потерь.       Она оставляла позади прошлую жизнь, начинала всё с чистого листа, но отчего-то в ее душе звенел страх, хотя, казалось бы, чего еще она была способна бояться? Дважды вдова, мать, утратившая детей, женщина, потерявшая то, что в Старом свете было принято называть честью, клеймленная цветком лилии именем короля ... И, тем не менее, ей было страшно начинать жизнь сначала, хоть она и делала это бесчисленное количество раз...       Мэтр Берн, который всегда был так добр к ней, тщетно взывал к ее здравому смыслу, ссылаясь на то, что дому, который они, возможно, обретут на новых берегах, будет нужна хозяйка, а детям – мать. Увы, Анжелика больше не ощущала себя ни первой, ни второй. Она бросила безразличный взгляд на Онорину, которая стояла неподалеку и восторженно наблюдала за скользящими над пенящимися волнами птицами, провела рукой по искусно отделанным перилам балюстрады, на которую опиралась, и вдруг осознала горькую истину, которую никак не желала принимать, захваченная безумным вихрем событий последних дней: она устала. Устала начинать все с нуля.       Капитан корабля, уверенно державший штурвал, кажется, украдкой наблюдал за ней. Это было слишком невероятно, а оттого вдвойне волнующе. Анжелике хотелось успокоить разбушевавшееся воображение, но одновременно хотелось поверить, что она все же красива и, быть может, желанна. Домик с небольшим огородом, тоскливые вечера в компании мэтра Берна - нет, не к этому были устремлены ее мысли, не этого жаждала душа. А чего же? Любви? Страстей? Внимания этого загадочного пирата, от одного взгляда которого у нее вскипала в жилах кровь? Анжелика невольно улыбнулась собственным мыслям: после всего, что выпало на ее долю, она по-прежнему верит в сказки, словно дитя. Но чем же еще, если не сказкой, можно назвать появление Рескатора в Ла Рошели? Волей провидения? Или он спешил к ней на помощь, словно рыцарь, времена которых уже безвозвратно миновали? Разум насмешливо твердил ей, что эта неожиданная встреча - не более, чем стечение обстоятельств, но Анжелике, вопреки всему, хотелось верить в невозможное, и в то, что их упорно сводит судьба.       Анжелика снова вспоминала свой первый вечер на "Голдсборо", когда, умирая от холода и безысходности, она постучала в дверь его каюты. Что помешало Рескатору тогда высмеять ее и выставить вон? Почему он все же выслушал ее, почему защитил от холода, накинув на плечи свой плащ, напоил кофе и согласился помочь, несмотря на те опасности, которые сулила ему предложенная ею безумная авантюра? На эти вопросы у нее не было ответов, но она твердо знала, что он рисковал жизнью, спасая малышку Онорину, думал обо всех и обо всем в этом путешествии через океан, и иногда украдкой, как сейчас, наблюдал за ней, вызывая, помимо воли, смущенный румянец на ее щеках.       С его появлением в ее жизнь вернулась тайна, все вокруг стало загадочным и волнующим. Наверное, тетушка Пюльшери, храни Господь ее душу, упрекнула бы Анжелику сейчас в том, что она слишком часто бегала к Мелюзине в детстве, и что это старая колдунья внушила маленькой дикарке незыблемую веру в чудеса. Анжелика оправдывалась перед самою собой, но упрямо продолжала надеяться на что-то и отвергать настойчивые ухаживания мэтра Берна.       Нет, пасторальные пейзажи и надежное плечо – это было бы не так уж и плохо, но ей хотелось придать новый смысл своему существованию: добавить огня, страсти, движения и, конечно же, любви. Анжелика вздохнула: вот в чем крылся корень всех ее проблем - она не могла усидеть на одном месте, ей хотелось всего и сразу. Непостоянство и вкус к роскошной жизни – вот, пожалуй, и все, что осталось ей в наследство от первого мужа.       Вспомнив о давно потерянной любви, Анжелика помрачнела, и мысли ее приняли совсем другой оборот. Молчаливым призраком скиталась она в переплетениях собственной жизни, а груз прошлого цепями сковывал руки и тянул вниз. Хотелось вычеркнуть из памяти все прожитые годы и стереть те миражи, к которым она так отчаянно стремилась.       Словно горячий пустынный ветер, грусть сжигала всю веру, что еще оставалась в ней. Над водой стелился густой туман, и ей хотелось раствориться в нем и не вспоминать ни о чем. Стойкость к обстоятельствам – вот все, что осталось ей от Филиппа...       Рескатор пристально смотрел на волны. Что стремился разглядеть он в суетливых водах? Что желал оставить за бортом? Он манил Анжелику, притягивал, подобно пламени, что зовет к себе уставшего путника. Ей хотелось разгадать его, а еще, и это желание казалось странным даже ей самой, хотелось, чтобы «Голдсборо» никогда не причалил к месту назначения. Жизнь без конечной цели - наверное, это и был тот смысл, который Анжелика так долго искала.       Рескатор неслышно подошел к ней, встал рядом и опустил ей на плечи свой черный плащ. Он был словно самой ночью – страстной, манящей, и Анжелике хотелось, чтобы рассвет не наступал никогда.       - Вы печальны сегодня, - хрипло произнес он, а она поежилась при звуках его голоса.       Ей казалось, что она как будто онемела за все эти пустые и тусклые годы. Нужда говорить просто растворилась в красном дыму горечи и потерь, а вместе с ней исчезло и понимание. Люди проходили мимо, натыкались на нее и брезгливо отстранялись – конечно, разве кто-то захочет слушать оборванку, пусть и в накрахмаленном чепце? А те немногие, с которыми Анжелика еще делилась своими горестями, лишь недоверчиво качали головой.       Сейчас она стояла на распутье дорог, и не было никого, кто вывел бы ее из тьмы.       Надежда – вот, пожалуй, и все, что осталось ей от собственных детей.       Лучик улыбки Онорины, словно свеча, освещал мрак ее нынешней жизни, но в прошлом осталось слишком много страданий, чтобы он был способен эту боль унять. Анжелика закуталась в плащ, пропахший табаком и восточными пряностями, и всмотрелась в темные глаза, пронзительно сверкающие за прорезями черной маски.       - Скажите, как вам удается вновь и вновь начинать все сначала? - едва расслышал Рескатор в шуме беснующихся за бортом волн тихий вопрос Анжелики.       Пират положил свою ладонь в кожаной перчатке поверх ее и, чуть помедлив, ответил:       - Человек должен уметь находить след самого себя, mon ange, даже если от этих следов ничего не осталось. У вас есть дочь, у меня – ясная цель, которая служит мне путеводной звездой. Нас ждут новые земли….       - А если этого недостаточно? Любовь и право выбора возносили нас когда-то к недосягаемым вершинам, но они же сейчас и загнали нас в эту кромешную тьму.       Рескатор молчал и задумчиво рассматривал Анжелику. Вряд ли ее отчаянные речи смогли его заинтересовать, но ей нравилось просто стоять рядом с ним и не думать ни о чем. Если кто-то и способен был возвратить ей вкус к жизни, то точно не несчастный мэтр Берн. "Страсть к загадкам когда-нибудь меня погубит, - с какой-то бесшабашной радостью подумала Анжелика, - и сейчас я, кажется, снова готова ринуться с головой в еще один манящий омут!"       - Женщинам не пристало сражаться, - наконец произнес Рескатор, - А вы сражались слишком много.       - Откуда вы знаете? - вскинула она на него внезапно потемневший, как бушующее море, взгляд.       - Я вижу в ваших глазах меланхолию и усталость, какие бывают лишь у человека, много повидавшего в жизни.       - Порой мне хочется, чтобы «Голдсборо» никогда не причалил к новым землям… - тихо проговорила она.       - Боитесь начинать все сначала? - так же тихо ответил он, и в его голосе проскользнули нотки понимания, словно она говорила со старым другом, который знает ее лучше, чем она сама.       - Нет, но я не хочу делать это в одиночку, - произнесла она после недолгого молчания. Ладонь Рескатора на мгновение сжала ее, словно бы он принял некое решение.       - Пойдемте, я угощу вас кофе, и как знать, быть может, мы сумеем собрать вашу мечту по осколкам.       - Вы возвратите мне меня? - с робкой надеждой посмотрела она на него.       Он не ответил и лишь улыбнулся, приглашая ее следовать за собой... Конец. 30.07.2017 *Верни мне, Верни мне часть меня, Осколок мечты, стекло трещит...1 Верни мне память о моей... Может, жизненной силе? Может, лихорадке? Верни мне ещё раз Вкус к жизни, равновесие. Верни мне любовь и выбор — То, что превращает нас в королей. Оригинал: https://fr.lyrsense.com/mylene_farmer/redonne_moi Copyright: https://lyrsense.com ©