Сломленный герой...

       Все вокруг пылало. Ярко-алые языки пламени охватили несколько кварталов подряд. Дым стоял столбом, закрывая темнеющее небо. Жители Норрисвиля пытались убежать, спрятаться, но к ним тут же устремлялись багровые нити и тащили назад — в ад. Какой-то парень ухватился за столб, но увы, лишь разодрал себе руки в кровь. Крики, вопли, плачь — все смешалось. Если в случае с Колдуном можно было удрать со всех ног, то уж Каннингхем старался на славу — еще никто не смог спастись. Плотным кольцом огонь окружал жителей, которых охватил липкий, мерзкий, знакомый страх… нет, ужас. Понять, что тот, кому они доверяли на протяжении стольких лет, кому возводили памятники, в честь кого называли магазины, улицы, кипел полный ужасной ненавистью. И эта ненависть была направлена на горожан Норрисвиля. Вот это была самая худшая пытка, самый страшный сон. А виновник торжества стоял в самой середине огня с такими же ярко-алыми глазами и просто улыбался. Счастливо и спокойно. Улыбался, понимая, что мстит своим самым худшим врагам. Связь с городом все еще хранилась в юноше, оттого и вычислить убегающих жителей — проще простого, оттого и в полной мере чувствовать их панику, страх, ужас — еще приятнее.       Будто сквозь густую прозрачную и такую хрупкую реальность Говард смотрел на хаос вокруг. Он слишком обрадовался возвращению Рэнди, и оттого забыл его истинную цель. Хайди тянула брата за рукав, стараясь увести подальше. Но к чему? Огненные языки подкрадывались к самым ногам, как будто принюхивались к стоящему перед ними, и уползали с пониманием того, что Рыжика ни в коем случае нельзя трогать. Он приятель. Он друг. Свой в огненном аду. Приближенный к улыбающемуся Дьяволу. Винерман-младший смотрел на счастливого друга, видел перед собой какой-то жуткий демонический обряд и понимал, что не может двинуться с места. Ему было жутко. Не страшно, нет, просто жутко. Как будто бы Рыжик смотрел какой-то дешевый ужастик с непроработанным сюжетом и персонажами. Но оттого-то он и ужастик, потому что имеет собственную атмосферу. И это ощущение делало ноги ватными, мягкими, но непослушными. Говард прибился к земле, смотря с широко раскрытыми глазами вокруг.       Рыжик очнулся лишь тогда, когда багровая, искрящаяся, несуразная нить обвила живот его сестры. Хайди вцепилась в младшего брата, ища поддержки, но в следующую секунду с диким воплем рванулась назад, пытаясь ухватить хоть за что-нибудь. И пропала в черном дыму. — Рэнди! Хватит! Прекрати! Это не смешно! И тому подобные фразы вылетали из уст Винермана. Он кричал, срывая голос, но все равно не слышал себя из-за шума вокруг. Но Каннингхем-то его слышал, повернул голову в сторону друга и вопросительно посмотрел. — Где Хайди? Верни ее. Она же моя сестра! — Винерман уже не кричал, но говорить спокойно все еще не получалось. Рэнди лишь виновато посмотрел на него, а затем жестоко произнес: — Но она не заслужила быть спасенной. Она такая же, как и все они. И отвернулся, занятый другими важными делами. — Не смей отворачиваться от меня! Прекрати это! Ты слишком далеко зашел! — Рыжик вновь перешел на крик. — Не указывай мне. Я знаю, что делаю. Они все падут, как пал я, — глаза друга блеснули такой злобной одержимостью, что Винерман сглотнул. «Глаза нельзя оставлять в цвете: они — отражение самого себя, "зеркало души"…» — вдруг вспомнились слова Рэнди. И Рыжик понял: Каннингхем не отступит. Он не сдастся. Слишком долго этого ждал. Такую безысходность Винерман не ощущал никогда в жизни. Если в сражении с Колдуном он чувствовал поддержку друга, то сейчас ему нужно было остановить самого друга. И он не знал как это сделать. Тугой ком застрял в горле, сердце больно сжалось в комочек, будто бы ушло обиженное в угол, поджало губу и захныкало, вытирая маленькие слезки. И Говард сел на оголенную землю, с силой втянул воздух, скрипнул зубами и почувствовал, что больше не может так. Все слишком далеко зашло. Винерман же просто чертов подросток. Какой из него герой? Что Говард может сделать? Ни-че-го. Он ребенок. Слезы сами полились из глаз, Рыжик поджал ноги к себе и разрыдался. Он не хотел видеть всего этого. Не хотел запоминать друга такого: злобного, требующего возмездия. — Почему ты плачешь? — донесся до него тихий голос. Говард поднял полные слез глаза и встретился с вопросительным взглядом Рэнди. — Я не хочу, чтобы ты этого делал. Не хочу помнить тебя вот таким — полным ненависти. — Но я должен это сделать. Я хочу отомстить и обрести покой, — Каннингхем с сожалением посмотрел на друга. — Что за покой? — интерес всегда пересиливал Говарда. Видимо, это у них все-таки семейное. — Я не могу больше находиться в этом мире. Мне некомфортно, тяжело. Я будто в клетке. Мечусь из одного угла в другой, а спокойствия не нахожу. Я должен отомстить, тогда моя душа освободится, я обрету покой и уйду навсегда. Я уже давно должен был быть там, — Рэнди многозначительно поднял голову. — Так это правда? Люди после смерти попадают на небеса? Каннингхем прищурился, улыбнулся и лишь затем кивнул. И эти маленькие действия заставили сердце Говарда встрепенуться. Рэнди всегда так делал, когда Винерман говорил что-нибудь очевидное. Другие бы сказали: «Да ты капитан очевидность», «Да ладно!» и тому подобное, а Каннингхем отвечал именно так. Он был живым. В эту самую секунду он жил. Он хотел отомстить, значит, что-то чувствовал. Это были странные, несуразные мысли, но они были правдивы. Именно сейчас лишь желание двигало Рэнди. Желание обрести этот самый потерянный покой. Может там, в глубине души, прежний Каннингхем не хотел всего этого. Это догадка так поразила Винермана, что тот раскрыл рот и просто стоял. — Ты все правильно понял. Вперед, спасай своего друга, — возник из ниоткуда высокий парень в традиционном плаще Ниндзя. — Ты кто? — выдавил из себя Говард. — «Чертова книжонка, которая каждый гребанный раз выдирает тебя тогда, когда мы веселимся. Эх, лучше бы этого наставника Ниндзя не существовало», — с усмешкой процитировал незнакомец. — Так ты Номикон? — глаза Винермана действительно были размером с блюдца. — Слушай, я не про тебя. Я про фильм… Не бери в голову. Ты очень крут… — Рыжик замолчал, встретившись с насмешливыми глазами древнего учителя. — Что мне нужно сделать?       Дух глубоко вздохнул, да уж, это не Рэнди, который все схватывал на лету (хоть и не сразу). — Он думает, что люди черствы. Просто докажи ему обратное.       Винерман не понял, как оказался в самой гуще огня. Здесь находились все оставшиеся жители. В жутком хаосе Рыжик еле нашел свою семью. Кивнул им и пошел в сторону Рэнди. Каннингхем просто сидел на поваленной машине и улыбался, наблюдая за подкрадывающимися языками пламени и на реакцию горожан. Ведь чем ближе они подкрадывались, тем большая паника охватывала людей вокруг: кто-то кричал в жутком приступе, а кто-то просто плакал, смирясь со своей судьбой. «Что ж… Это последний шанс. Я начну, они продолжат. Если нет, то такова судьба», — твердо решил продвигающийся Винерман. — Рэнди, послушай меня, пожалуйста… — Ниндзя тут же скучающе склонил голову, смотря на друга. И лишь пламя вокруг начало трещать чуть тише, что все-таки свидетельствовало о заинтересованности Каннингхема. — Я знаю, что это не ты. Ну, как бы ты, но не совсем… Так, стоп, плохое начало… — Винерман остановился, тряхнул головой, наткнулся на насмешливый взгляд друга и твердо продолжил. — Я слишком хорошо знаю, что ты чувствуешь и думаешь. Я правда на твоей стороне и полностью понимаю тебя, но оглянись Рэнди — разве это то, что ты хотел? — Говард плавной рукой обвел творившийся хаос. — Я просто не думаю, что это того стоит. Да, тебя предали. Тебя покинули. Но мы же все люди. Я уверен, что сейчас присутствуют те, кто уже обдумывал, как тебе помочь, кто вот-вот хотел ринуться в бой и заслонить тебя, но просто не успел. Каннингхем, ты не по наслышке знаешь о «стадном чувстве». Все просто переняли общий страх и трусость. Вспомни, сколько раз тебе помогали. А доктора Смита помнишь? — Рыжик указал на притихшего мужчину средних лет, который осматривал рану какого-то паренька. Услышав свое имя, он встрепенулся и кивнул на непонимающий взгляд своего бывшего пациента. — Он же залечивал твои раны просто так. Просто потому что ты -это ты. Защитник, герой. Рэнди, прошу, остановись. Пойми же наконец: они не черствы.       Говард крепко зажмурился, не в силах смотреть в глаза друга. Он боялся его решения и последующих слов. Но воин молчал. Просто молчал. Тишина резко обрушилась на жителей и даже потрескивания огня не было столь мучительным. Наконец Каннингхем встал, важно оглядел горожан с высоты и медленно произнес: — Хороша попытка. Хорошая, но не удачная. Это просто пустые слова, — в руке Ниндзя загорелся яркий шар. — Отойди, Говард, они получат то, что заслужили. — Не уйду! — твердо заверил Рыжик. — Ну, что ж. Это был твой выбор, — будто в замедленной съемке Винерман наблюдал за поднимающийся рукой Рэнди. «Неужели он это правда сделает?» — ужаснулся Говард и крепко зажмурил глаза. — Хватит! — раздался звонкий девчачий голос. Винерман машинально повернул голову и заметил Терезу. Худее обычного, с отросшими волосами, в грязной одежде. Неудивительно, что он ее не узнал. — Я… это… просто… Каннингхем посмотрел немигающим взглядом на смущенную девушку и зло усмехнулся. «Все такая же слабая», — подумалось Рэнди. А ведь когда-то она действительно нравилась ему. Когда это было? Точно, в прошлой жизни. — Нет, это вам хватит изображать героев. Просто замолчите уже, — и вновь поднятая рука с искрящемся шаром. — Но я вовсе не изображаю из себя героя! Я… — вновь звонкий голос. Фаулер сама смутилась от своей слишком смелой фразы. Она вдруг зажмурилась и быстро произнесла. — Ты мне нравился еще с начальной школы. Когда мы встретились у школьного фонтана. Ты со мной тогда поделился своим обедом, поскольку я свой дома забыла. И вот такие мы девушки — сразу влюбляемся. Ты мне нравился даже тогда, когда опозорил перед всей школой и в глаза мне отказал. Я много плакала, но почему-то чувствовала в твоих словах фальшь. Я не знала, с чем это связано, но решила не допытываться — я же слишком слабая и трусливая. А когда я узнала — было поздно. И я правда-правда хотела ринуться к тебе и даже уже бежать начала, но не успела. Прости-прости-прости, но миг, когда ты упал, истекая кровью — худшее, что со мной случалось.       Она произнесла это на одном дыхании, скороговоркой, вряд ли кто-нибудь хоть что-то разобрал, но Рэнди ошарашенно посмотрел на нее. Он хотел разозлиться, испепелить ее шаром, заставить почувствовать, что и он, но не смог. С этой чертовой связью он резко понял, что она не врет, а еще почувствовал все на своей шкуре: ужас Терезы, ее несмелые шаги в сторону стоящего Колдуна с Рэнди в руках, а затем действительно ее сбившееся дыхание и быстрый бег. И то чувство утраты, которое она испытала, увидев смерть возлюбленного. «Я был любим», — пронеслось в голове Каннингхема, а его глаза на крохотный миг приобрели свой глубокий синий цвет. Но в следующею секунду он тряхнул головой и хотел было уже выдать что-нибудь злобное, но его перебили. — А я тебе просто всегда завидовал! — выкрикнул Бэш. — Нет, серьезно. Ты младше меня, но всегда вел себя как-то по-взрослому. Всегда. Из-за тебя я чувствовал себя слабым ребенком и это бесило меня. Но когда увидел, что ты — Ниндзя. Все вдруг ясно стало до одури. Ты нес один слишком тяжелый труд. Защищал нас, а мы не ценили тебя… «Моей жизни завидовали?» — Ну, я так понимаю, что это время признаний перед смертью, — невесело хмыкнул МакФист. — Я не хотел участвовать во всем этом. Серьезно. Голос, повадки, глупые шуточки — все с самого начала говорило о том, что под маской находится подросток. Но, знаешь, когда перед тобой вновь и вновь появляется древний Колдун с проклинаниями и говорит о том, что превратит твою жизнь в ад, если ослушаешься — нехилая такая мотивация. Вообще-то я уже давно вычислил тебя — ты много раз палился. Но я просто не смог доложить Колдуну. Не смог бы знать, что смерть ребенка — моя вина. А теперь уже поздно… — МакФист опустил взгляд, глубоко вздыхая. «Мои враги не хотели идти против меня». — А ты меня вдохновлял! — выкрикнула Рэйчел. — И ты ведь это знаешь! Ты столько услилий тратишь на нашу защиту, что это просто не может не вдохновлять. Ты же в курсе, что я являюсь твоим фанатом. Я всегда хотела знать, кто скрывается под маской. И вот я узнала, что Ниндзя — это мой одноклассник. И в тот же миг я потеряла весь свой смысл жизни вместе с тобой… «Я вдохновлял». — А у меня целый блог тебе посвящен! — Хайди встала с земли. — Ты что, думаешь, это так легко, да? Узнать, что Ниндзя — это глуповатый друг твоего братца. В следующую секунду смириться с этим, все проанализировать и прийти к выводу, что ты — действительно идеальный для роли Ниндзя. А затем увидеть твою смерть. А я ведь просто слишком была потрясена… «Меня считали идеальным героем». — А я хоть и фанатею от всяких пыток и смертей, но твоя смерть была самой жуткой вещью в мире… Я не хотел, чтобы ты умирал. И ты, и Ниндзя. Наверное, просто боялся потерять тебя. Ты многое сделал для меня. Я считаюсь придурком, все дела. Но, что Рэнди, общаясь со мной, что Ниндзя, спасая меня — каждый показывал, что ему совершенно все равно на мои интересы, главное, какой человек я внутри… — вставил свое слово Джулиан. «Меня боялись потерять». — Я сейчас вспомнила, как разоблачила тебя. Я знаю, что для тебя это было не самым приятным ощущением. Но почему-то я обрадовалась в душе, что именно Рэнди Каннингхем — это Ниндзя. Не какой-нибудь выскочка или кто-то другой. Просто Рэнди. Просто обычный паренек, — медленно произнесла Дебби. «Моя истинная личность лишь радовала». — Мы не желали тебе зла! — Ты герой! — Мы все не без грехов! — Мы полностью заслуживаем твою ненависть. Ты можешь делать, все, что хочешь. Мы просто примем это, — неужели Баки произнес это? Самый трусливый человек в мире? «За моим решением последуют». «Они не черствы…»       Рэнди оглядел стоящих в полной решимости жителей, с сожалением посмотрел на шар в своей руке и вдруг почувствовал это. Спокойствие. Ему было так… легко. Месть вдруг перестала являться главной целью в жизни. Все языки пламени вмиг потухли, дым рассеялся, а шар в руке Воина погас. — Идем, Рэнди. Тебя ждут, — спокойный голос пронесся над притихшим Норрисвилем. Номикон стоял посреди дороги и с нежностью смотрел на успокоившегося ученика. — Это и называется покой, Рэнди. Ты обрел его. Молодец. Идем скорей, обнажи свою душу.       Древний Дух выставил вперед руку, как бы приглашая. И Каннингхем сорвался с места. Чем ближе подбегал он к Номикону, тем проще и больше становился мир. Он такой необъятный, огромный, сложный, но именно это заставляет изучать его. Когда маленький сорванец добежал до своего учителя, то ухватился крошечными ручонками за руку наставника. — Умница. Держи, малыш. Теперь они будут символизировать тебя, — с этими словами Дух дал маленькому Рэнди ирисы. Ребенок счастливо засмеялся и с благодарностью посмотрел на учителя, который потрепал его по голове. — Пойдем в новый мир? — Каннингхем с готовностью кивнул, а Древняя Книга покрепче сжала крохотную ладошку и повела ребенка в образовавшийся портал.       Когда до серого сгустка остался лишь шаг, ребенок обернулся, оглядел притихших людей и спросил с детской наивностью: — Вы же обещаете, что не забудете меня, правда? Обещаете? И лишь дождавшись утвердительный кивок десятка человек, Рэнди счастливо улыбнулся и помахал крошечной ручкой. — Пока-пока. Спасибо. Я тоже вас не забуду, — а затем он вместе с Номиконом исчез в серой дымке. Вот такая душа у защитника города. По-детски ранимая, но вместе с тем чистая. Она наивная, но цепляется за тех, кто дорог и близок сердцу.