Кое-что из жизни драконов

Питомец

Дракониха Арвен Эндимион с двумя детьми восседала в засаде, используя гигантский отрог горы как бруствер окопа. Старший сын выполнял роль часового, младшая дочь, совсем малютка, пока что присматривалась – училась. – Идет, – подал голос дракончик. – Отлично, – одобрила г-жа Эндимион. – А ты уверен, что это Довакин, а не обычный путник? – Ну ма, ты че? Кто в эту глухомань просто так попрется? Альпинизм еще не изобрели! – Значит, Довакин, – кивнула г-жа Эндимион. – Каджит? – Пушистенький? Няшненький? Полосатенький? – затараторила драконочка. – Не, ни фига, – дракончик злорадно осадил сестренку. – Грязный, пыльный, потный нордище, и на рыле у него борода, а в бороде рыгачка после вчерашней попойки! – Тогда огонь, – скомандовала г-жа Эндимион. …Разделавшись с очередным Довакином, г-жа Эндимион скомандовала стратегическое отступление поближе к кухне. Дракончик радостно набросился на еду, но драконочка как начала реветь еще в горах, так и не могла успокоиться. – Хочу каджитика! – рыдала она, колотя хвостом по полу. – Пушистенького! Полосатенького! – Ох, – вздохнула г-жа Эндимион. – Когда уже это дурацкое средневековье в Нирне закончится, откроются птичьи рынки, и ребенку можно будет просто купить кота!

Неудачник

Дракон Смог Ужасающий, отфыркиваясь, выполз из озера. Его гордость, покрытый алмазами доспех, поломался и осыпался. Дракон вздохнул и поскреб пузо там, где в него ударилась стрела Барда. Под когтями отдалось резкой болью – там набухала огромная гематома. – Ну что за…! – Смог выплюнул сгусток огня и добавил несколько самых грязных драконьих ругательств. – Только-только порядочный старый дракон собрался отдохнуть на пенсии! Пещеру, понимаешь, с видом на озеро выбрал… Так нет же! Шляются тут всякие, чаши воруют и вообще все честно награбленное, шпионят… дрозды вонючие… а потом еще и стреляют! И гномы еще эти мстительные… Смогу стало так жаль себя, что он всхлипнул, выпуская дым из ноздрей. – Правду говорил мне папа: в Средиземье не жизнь, а бардак, и лучше не станет! Все, хоть чучелом, хоть тушкой, а сваливать надо! Куда бы? Буян… нет, Буян не подходит. И Камелот тоже… Перед внутренним взором Смога – у него была эйдетическая память – возникла карта окрестных государств. – О! Вот прекрасное северное княжество, тихое и уютное, настоящий курорт для драконов! Туда и полетим! Смог потянулся и взмыл вверх, мечтательно скомандовав себе под нос: – Курс на Скайрим!

Пари

Кроссовер с "ЗВ"

– Это он! Тот самый робот! Бластер в руках имперского штурмовика выплюнул электрический заряд. Металлический цилиндр шевельнулся, уклоняясь. Второй выстрел поднял небольшой фонтанчик снега у самого основания цилиндра. И опять он уклонился… Штурмовики растянулись цепочкой и уверенно начали сжимать кольцо, однако очень быстро их уверенность поколебалась. Казалось бы, захватить этот устаревший дроид, R2D2, не представляет особой сложности, а вот поди ж ты – целое подразделение не могло его ни поймать, ни свалить набок. – А если это не он? – тихонько спросил один из молоденьких новобранцев. – В наших ориентировках сказано, что R2D2 издает свист и писки, а этот молчит… – Но по внешнему виду он как раз такой, как в ориентировках, – возразил его товарищ. – И еще я слышал, что Татуин жаркая планета. Мы точно там, где надо? Старший товарищ фыркнул от негодования. Сам Дарт Вейдер разрабатывал операцию, как можно сомневаться! И тут «R2D2» внезапно развернулся. Из металлической скорлупы выскочил механизм, имеющий гротескное сходство с человеком, держащим в руках луч-сабли, и двинулся навстречу преследователям… *** Из-под камня выглядывали двое. Огромные глаза могли бы навести на мысль о ночном зрении, однако наводить было некого – двое хорошо маскировались. Будучи совершенно слепыми, они улавливали происходящее на слух. – Они его, – сказал один на языке, давным-давно забытом на Поверхности. – Нет, он их, – возразил второй. – На что спорим? – Тот, кто проиграет, будет жарить мясо. – Идет, – согласился первый. Они прислушались. Дикие крики, топот, лязг и скрежет, незнакомые звуки – выстрелы бластера звучали в этих снегах впервые… Наконец, крики смолкли. – Я выиграл, – сказал второй. – Ладно, – мирно отозвался первый. – Мать нас похвалит. Еще бы, столько мяса! – Ты только не пересоли его, как в прошлый раз, – хмыкнул второй. – И все-таки, с чего эти существа решили, что одолеют двемерского центуриона?

Хорошее дело браком не назовут

Ульфрик Буревестник внимательно вглядывался в того, кого прислали к нему Седобородые. В нем заключалась главная, более того – единственная надежда на победу и защиту Скайрима. Но… Худой, все ребра наружу. Бледный. Маленький. И у-уши… – Ты точно силен настолько, чтобы одолеть дракона? – недоверчиво спросил Ульфрик. Бледный пожал узкими плечиками, обернулся к окну и выкрикнул: – Фус Ро Да! Дровяной сарай, имевший несчастье попасть под Крик, с треском рассыпался, вспыхнул, и обугленные дрова разлетелись по всему двору. – Ну… Хорошо, – Ульфрик впервые в жизни ощутил что-то вроде неуверенности. – А что ты хочешь за свои услуги? Бледный задумался. – Я слышал, что за победу над драконом дают руку царской дочки и полцарства в придачу, – меланхолично произнес он. – Но… но у меня нет дочки, – растерянно проговорил Ульфрик. – И жены. И вообще я не царь, а ярл. – Тем лучше, – ответил Бледный. – А то мне, знаешь ли, нравятся мужчины в самом соку. Такие, как ты. Я хочу тебя в мужья. Ульфрик хмыкнул в бороду. Он был польщен. – А ты что, меня видишь? – Красивый, сильный, в самом соку… и совершенно без мозгов. Мужчина моей мечты! – восторженно прицокнул Бледный. – Так я пошел воевать дракона. – Счастливого пути, – пожелал ему Ульфрик, мечтательно улыбнулся… и вдруг крикнул в спину уходящему: – У меня есть мозги! – Я пользуюсь эхолокацией, – возразил Бледный, не оборачиваясь, – я проверял. Нету. Ульфрик упал на стул и отхлебнул вина из горлышка бутылки. Ну все-таки, подумал он, кто только разработал этот дурацкий новый мод… и как мне теперь объяснить моим нордам свой брак с этим ебанутым фалмером?

Загадка элитного сфинкса

Кроссовер с "Ниндзя-черепашками"

Они все подходят и шуршат. У каждого – свой звук шагов. И руки у них шуршат о воздух. Сразу слышно, когда кто-то хочет тебя погладить. Кто-то уже шуршит влажной салфеткой, вытирая руки: хозяйка по-другому гладить не разрешает. А уж как шуршат о портмоне доставаемые кредитные карточки – ни с чем не спутаешь. Но хозяйка, конечно же, ни за что не продаст свою гордость. Снежный Эльф – элита из элит, драгоценный экземпляр с идеальными статями, победитель двух десятков международных выставок. Неестественно длинные пальцы, огромные (увы, совершенно слепые) и невыносимо прекрасные глаза, уродливая вытянутая голова со множеством морщин на морде, тонкий голый хвост… Красота в безобразии, безобразие в красоте. Обаянию лысого чемпиона поддаются раз и навсегда все – даже те, кто всю жизнь думал, что прелесть кота в его пушистости. Конечно, медаль и титул опять достаются Снежному Эльфу. А потом надо как-то пережить конец дня после выставки, когда хозяйка устроит вечеринку в честь обожаемого питомца, вынесет его, возлежащего на бархатной подушке, и будет фотографировать с ним всех друзей… Когда им надоест фотографироваться, они, конечно, достанут виски. И вскоре можно будет сбежать, прихватив в обе руки – да-да, руки, а не передние лапы, вы, жители Нью-Йорка, такие же высокомерные, как древние двемеры! – большие пакеты со снедью, которую хозяйка покупает на ближайшие несколько дней… Тяжелые, даэдра их задери, зато хватит на всех родичей. *** Снежный Эльф постучал в канализационный люк. Люк отодвинулся, и из него высунулась юношеская мордочка, еще более причудливая, чем у самого Снежного Эльфа, и в лиловой бандане. – А, мистер фалмер! – улыбнулся юноша. – Здравствуй, Донателло, – ответил Снежный Эльф, с трудом подбирая английские слова. – Позови старшую… мага Фириэль, прошу. – Как вы всегда угадываете, кто? – пробормотал Донателло, спрыгивая вниз. – Там пицца вам, – мяукнул Снежный Эльф ему вслед. Притворяться и терпеть прикосновения людей, конечно, не самое приятное, зато возможность прокормить все племя дорогого стоит. И подростки-черепашки… Когда твой народ много столетий был загнан в пещеры и окружен врагами, новые друзья стоят еще дороже.

Скандал в благородном семействе

– Партурнакс, – задушевно поинтересовался Алдуин, – ну почему ты меня не поддерживаешь, бро? – Потому что! – рявкнул Партурнакс. – Ты сожрал нашу бабушку! – Да, – признал Алдуин, – и теперь у нас нет бабушки. Некому накормить нас пирожка… – И дедушку ты тоже сожрал! – перебил Партурнакс. – Но он так тосковал по бабушке, – пожал крыльями Алдуин. – А потом ты сожрал наших папу и маму! Партурнакс гневно воззрился на Алдуина. Тот понурил шипастую голову и вздохнул, чем разозлил брата еще больше. – Кто ты после этого?! – воскликнул Партурнакс. – Сиротинушка я горемычный, – горько ответил Алдуин, – даже родной брат меня не понима… – Заткнись, демагог! – Некому меня пожалеть, приголубить, льготы сняли, пенсию по утрате кормильца не плотют, есть хотел – хлеб украл, а закон покарал… – Сказал же, заткнись! Я на тебя Седобородым пожалуюсь! – Ну и жалуйся, – надулся Алдуин, – ябеда-корябеда. Всегда знал, что ты последняя свинья! – Ах, так? – Партурнакс некоторое время кипел, пытаясь придумать достойный ответ, и наконец выпалил: – Да я… я на тебя Довакина напущу! Он щелкнул хвостом, развернулся и улетел по направлению к Высокому Хротгару. Алдуин проводил его взглядом, полным скорби. – Это и все твои аргументы, братец, – зло прошипел он. – Конечно, я теперь сирота, заступиться за меня некому… Тащи, тащи своего Довакина! А я… а я… а я Солокнира оживлю! Посмотрим, кто кого!

Во всем виноват канон

На центральной площади Солитьюда разгорался скандал. Толстый черный бард-каджит, прикрываясь усовершенствованной арфой системы «гусли», отбивался от множества воспетых им видных деятелей скайримской истории, обвиняя их в неспособности понять поэтическую гиперболу, оценить собирательный образ или просечь творческое иносказание. Деятели не прислушивались. – Я хочу знать, – напирала Мьол Львица, – кто эта Забава Путятишна и как она посмела выйти замуж за моего мужа? – Что это за оруженосец такой Елисей Елисеич сопровождал Довакина к логову дракона? Это были Клинки, а конкретно – я! – негодовала Дельфина. – Почему это я разбойник? – обижался Соловей из Рифтена. – Я Соловей, уважаемый член Гильдии воров, нечего мне чужую мокруху шить! Я и свистеть-то не умею! – Это потому что у тебя заячья губа, не мог же я петь об этом, – фыркнул бард-каджит, но тут пахнуло мертвечиной. – Я не Бессмертный, – внушительно заявил драугр-военачальник и поддержал эфесом меча отваливающуюся челюсть. – Я – не-мертвый! И звали меня при жизни вовсе не так… – Но так же лучше, – взвыл бард. – Красивое же имя – Кощей! Сам герой – Илья Довакин из Маркарта благоразумно помалкивал, потому что не знал, с чего начать претензии: с конечностей, которые никогда не были парализованы, с печи, которой в доме никогда не стояло, или с прозвища «Муромец»? – А мне нравится, – вдруг мечтательно заявил генерал Туллий. – И псевдоним у моего лирического героя хороший: Владимир Ясное Солнышко! – Это я Владимир, который Солнышко, – перебил Ульфрик Буревестник, – а ты, Туллий, – Тугарин Змей! – Держи карман шире, – обиделся Туллий, и они заспорили между собой. – Значит, украсть у бедного фалмера последний помидор, – вкрадчиво прошипела Яга, – в этих ваших… былинах называется «добыл у Бабы-Яги золотое яблочко на блюдечке»? Какая интересная аберрация сознания! – Да он же скумы обожрался, – рявкнул с высоты своей шеи Алдуин. – То-то у него в глазах троится – три головы у меня насчитал! Обвинения в скумовой наркомании бард не выдержал. – Мои былины – это поэтическое осмысление реальности, которого вы, примитивные и необразованные читачи-сволочи, понять не умеете! – воскликнул он, гордо выпрямившись. – А что они не очень похожи на правду… так это не я виноват, это лор у нас такой дурацкий! Поэта всяк обидеть может! Прощайте, я ухожу от вас! Некоторое время после его ухода все молчали. – Куда это он? – нарушил молчание Туллий. Алдуин вытянул шею и присмотрелся. – В «Мастера и Маргариту», – сказал он. – А что, реально там лор лучше? – Там дьявол и бал сатаны, – ответила Яга. – Для поэта – самое место!

Время не ждет

Дракон Смог Ужасающий, с трудом регенерировав после стрелы Барда Лучника, уютно свернулся в коконе и спал, всеми принимаемый за большой округлый валун. Внезапно его резко и бесцеремонно растолкали. – Аыыыхх… – зевнул Смог и на всякий случай попытался грозно рыкнуть: – Я Смог Ужа… Он хотел сказать «Я Смог Ужасающий, кто ты, о смертный, дерзнувший нарушить мой покой?», но его перебили: – Ты смог ужа? Но… как, Карл? Огромный и еще более ужасный, чем сам Смог, дракон уставился на Смога своими холодными глазищами. – Я Смог, а не ужа, – обиделся Смог, – зовут меня так. Ужа мне слишком мало, шоб понравилось. Шо такое? Золото не отдам, – опасливо предупредил он. – Какое золото? Ты что, намерен продать первородство за золото? – разгневался второй дракон. – Вставай, брат дова, время не ждет! – Уже встал, – выдохнул Смог, понимая, что снова заснуть не удастся. Второй дракон тем временем достал камень, на котором любопытный Смог разглядел надпись «Карта захоронений драконов», и начал отцарапывать когтем: – Так… У Всадников Перна был, в Земноморье был, в Камелоте был, Беззубик сам объявился... у Гайд Варс был, в русских сказках у Змея Горыныча был… Варкрафт вычеркиваю… Осталось Эрагона с Сапфирой разбудить. – За… зачем? – не понял Смог, совершенно сбитый с толку. – Шо сдохло в Средиземье, шо мне опять не дают жизни? И при чем тут та Сапфира, шо с Эрагоном? – Макси кто-то должен писать? – возразил второй дракон. – Она напишет такое, шо еще никто не видел, и все Средиземье будет за это говорить, – вздохнул Смог. – А что ты за фраер, уважаемый, шо разбудил меня ото древнего сна? – Алдуин я, – фыркнул дракон. – Кто еще может пробуждать драконов? Так, вставай и принимайся за работу, челлендж на носу. Напишешь аналитику «Пони из-под гнома: вкус, запах, процентное содержание витаминов в поджаренном виде». Все, я полетел! Он взмахнул крыльями и взмыл в воздух, ворча: «В последний раз копетаню на ФБ… Лучше бы я залег в гамак, чем пробуждать этих рыбодебилов да еще терпеть этот скотский бартер от Довакина!» Смог Ужасающий сел на хвост. – Шлимазл, – горько сказал он вслед капитану. – Алдуин, куда же ви? Я таки не понял, шо это должно быть, сколько слов и на когда!