переплеты судеб

Девушка каждый день ожидала как новую жизнь. Благодаря Реддлу, она не смирилась, что учится на Гриффиндоре, но она стала более притворятся, что бы не заслуживать отработок от учителей, каждый вечер после уроков она мчалась в тайную комнату, что бы повидаться с Томом. Вот и в этот раз Лайла, спустилась на место их встреч. — Пришла? Спросил Том, подходя к девушке. — Да. Я теперь от тебя не уйду! Если нужно жизнь отдать, что бы ты жил! Я готова! — Нет этого делать не придется! Улыбнулся Том, заглядывая в глаза девушке. — Я хотела бы тебя спросить. Замялась девушка, не решаясь задать вопрос. -Спрашивай. Посмотрел на нее Реддл. — Почему ты не можешь выйти? Они слишком шикуют, празднуют победу! Твою смерть! Мне больно на это смотреть! Девушка еле сдержала подступившие слезы. — Я должен окрепнуть! Придет время и вместе мы с ними справимся! — Да справимся! Они еще узнают с кем связались! Прижалась Лайла к Тому, не желая его отпускать. — Узнают! Усмехнулся Реддл. — Победа будет за нами! Осклабилась Лайла и в ее глазах вспыхнул огонек. — Как хорошо, что ты меня нашла. Том прижал Лайлу к себе и поцеловал. — Тебе пора идти, они не должны знать где ты долго пропадаешь. Лайла поцеловала Тома и нехотя вышла из комнаты. — Такой как она больше нет! Улыбнулся он вслед вышедшей. Лайла вылезла с дыры умывальника и вышла из туалета. Девушка зашла в свою комнату, стараясь незаметно лечь спать. — Ну и где ты была? Про библиотеку не ври тебя там не было! Нахмурилась Гермиона, читая книгу по зельям. — Ты следишь за мной? Нахмурилась девушка, садясь на кровать. — Нет просто ты часто пропадаешь, мы волнуемся. Подтвердила Джинни. В комнату вбежала радостная Полумна. — Представляете меня на свидание пригласили. — И кто же этот счастливчик? Улыбнулась подруге Гермиона. — Невилл! Невилл Долгопупс! Слушай Лайл ты не одолжишь свой кулончик? И Полумна уже потянулась к нему своей рукой. — Не смей трогать мои вещи! Я тебе не позволяю! Полоумная! Гневно бросила Лайла, вскакивая со своего места и собрав сумку, вышла из комнаты. — Куда это она? Насторожилась Джинни. — Она ненавидит нас чего еще желать! Видимо опять требовать отдельную комнату. Присела Гермиона. — Я ее боюсь! Она меня когда-то пришибет и вас тоже. Заплакала Полумна. — Идеальные блин! Бросила Джинни и вышла за двери. — А с ней, что? — Перебесится! Просто ей иногда кажется, что эта новенькая напоминает Реддла. Бросила Гермиона. Что? Засмеялась Полумна, не веря словам подруги. — А я бы сказала, что они дополняют друг друга как половинки. В смысле могли дополнить. Посмотрела на подругу Гермиона. И если бы это произошло… Они бы уничтожили всех маглорожденных, очистили сообщество от таких как мы! — Война же давно закончена! И Волан — де — морт мертв! Бросила Полумна. — Я одного не понимаю: зачем слизеринку подселили в Гриффиндор? Подумала Гермиона. — Одолжишь свои серьги? Спросила Полумна у Гермионы, и получив положительный ответ, начала собираться на свидание. Лайла шла по коридору, оглядываясь по сторонам. Не привязались ли эти. Грифиндоровки блин! Достали! взмахнула руками девушка вошла в туалет Миртл. Подождав пока раковина поднимется, смело шагнула в темноту и раковина закрылась. *** Реддл увидел входящую Лайлу, и помог ей спустится, крепко прижимая девушку за талию. — Я не могу находится там Том! Слишком мерзко! — Ничего. Все в порядке. Он провел рукой по волосам Дженкинс, и коснулся ее губ. Воландеморт отошел от девушки. — Подойди! Приказал ей Реддл, уходя в глубь комнаты. Сердце девушки затрепетало, и она с волнением, ступила в темноту. Время остановилось. Замерло между ними в одном испуганном выдохе… Они смотрели друг другу в глаза. Врываясь друг в друга напряжёнными взглядами, срастаясь душами, сплетаясь каждым оголённым нервом. Так близко. Опасно близко. Глаза в глаза… А в следующее мгновение время взорвалось, закружилось бешеным ураганом вокруг, потому что ОН протянул руки к ней… Взял в ладони её лицо и резко притянул к себе. Их губы столкнулись в жадном, неистовом порыве. Он так крепко прижал её к себе, сминая нежную плоть, раня до крови. Такой драгоценной. Язык тут же принялся ласкать, успокаивая боль. Такую тягучую, пронзившую током в тысячу вольт, тело. Он скользил по этим сладким розовым лепесткам заставляя, умоляя распуститься, раскрыться для него. Таким сладким. И она послушно приоткрыла губы, пропуская его внутрь. Он ворвался в этот жаркий омут, начиная танец, прекрасный и древний, как мир. Такой прекрасный. Требуя ответа и тут же получая его. Их языки сплетались вновь и вновь, разжигая в ней такой огонь желания, который никогда не возникал даже в её воображении. Срывая стон, блаженный стон. Принимая его в себя, впитывая его в себя. Так глубоко. Руки лихорадочно метались по её лицу, вплетались Он крепко сжал в кулаках гладкие пряди, вырывая очередной стон, заставляя откинуть голову назад. Её руки метнулись к нему, сжали рубашку на груди. Мало. Выше. Коснуться кожи, почувствовать его. Вцепились в шею, вонзились острыми ноготками. Удержаться, надо как-то удержаться, потому что она с сумасшедшей скоростью летела в пропасть вслед за своим сердцем. Мало. Она прижалась всем телом, выгибаясь, подставляя шею ищущим губам. «Как она оказалась на нём сверху?» Плевать. Припечатала его к стене, руки рванули ворот рубашки. Пуговицы с глухим стуком покатились по полу. Плевать. Потому что его тело, божественно прекрасное, так близко. — Мой бог, ты такой горячий. «Неужели, это я подожгла тебя?» «Неужели, это для меня ты сейчас сгораешь?» Он удобнее посадил её на коленях и застонал, когда его восставший орган всей длинной впрессовался в её зад. Лайла почувствовала исходивший от него жар даже сквозь их одежду, и тут же представила себе, как поглаживает его ладонью. Во всех своих фантазиях она и вообразить себе не могла, какой он горячий. Она заёрзала на его коленях… С влажным звуком разорвали поцелуй. Горячее дыхание рывками вырывается навстречу друг другу. Влажные истерзанные губы приоткрыты. Дикий взгляд. Глаза в глаза. Мало. — Я так хочу тебя сейчас! «Хочу тебя всего, без остатка.» Рывок — и она впивается жадным, горящим ртом в шею. Впивается зубами до крови. Божественно сладкой, пьянящей. «Ты мой! Ты только мой!» Блаженно откинув голову, он старается притянуть её ещё ближе, как можно ближе. Держит за волосы крепко. Она сразу почувствовала, что он стал сильнее пульсировать под ней. — Да-а-а., пей, маленькая. «Я весь для тебя, до последней капли.» Хрипло стонет, кусая губы. Рывок за волосы поднимает её, возвращая к лицу. Поцелуй. Снова. Горячий влажный, со вкусом собственной крови. Он слизывает с её губ, вылизывает из её рта. Собирает, словно нектар, с языка. — Что ты делаешь со мной? — он прерывисто выдыхает, не отрывая губ. «Я дышу тобой. Только тобой.» Сейчас. Всегда. Горячий язык опускается вниз по нежной шее. Опаляет раскалённым дыханием. Выписывает огненные узоры, словно навечно выжигает клеймо. «Твоё клеймо на мне! Да-а-а., я принадлежу тебе. Только тебе.» Сейчас. Навсегда. Она выгибается натянутой тетивой. «Я упаду куда угодно с тобой. Только с тобой.» Одной рукой поддерживает её спину, вторая ложится на грудь. Сжимает сильно. Больно. Так сладко больно. Разнося по телу миллиарды вспыхивающих искр. Рождаясь где-то там, в самой глубине её замутнённого сознания, прокатывается по пересохшему горлу стон, взрывая раскалённую тишину. Отдаётся эхом в его губах, терзающих плоть, в его руках, рвущих на части одежду. Устраняя последнюю преграду. «О боже… Ты так прекрасна.» Безумным взглядом он съедает её юное тело. Плавно проводит по обнажённой груди дрожащей от напряжения рукой. Надавив на грудную клетку, предупреждает её желание подняться. Она послушно останавливается на полпути, позволяя любоваться собой. Пальцы касаются уже твёрдого соска. Обхватывают его, перекатывают из стороны в сторону, и он вглядывается в её лицо, пытаясь определить реакцию. Она втягивает воздух и чувствует, что под его взглядом соски затвердели ещё больше. «Ещё! Пожалуйста ещё! Моя., — хриплый шёпот-стон, и горячие губы смыкаются вокруг жаждущей плоти. Засасывают глубоко, сильно, дразнят зубы. — Я так хочу… Хочу целовать и сосать их весь день. — Быстрый язык, порхает вокруг крыльями сотен сотен бабочек. Но их внутри больше нет. Все они вылетели разноцветным ураганом сквозь распахнутый в немом крике рот. Внутри кипит, бурлит, раскаляясь всё сильней, лава. Вулкан вздрагивает, грозясь излиться. Прямо сейчас. Рывком она поднимается, отталкивая его обратно к стене. Тянет за волосы, заставляя выгибаться, открываться, выворачиваться наизнанку. Губы скользят по коже, язык вылизывает. Каждый сантиметр, каждый миллиметр такого желанного тела. — Ты так пахнешь! Я с ума сойду сейчас! — неужели вслух… Внизу живота завязался узел. Выкручивает внутренности. Истекает влагой. Топит в вожделении с головой. Раскалённый воздух искрит. Искрит с каждым рваным движением. С каждым стоном. Его руки опускаются на упругие ягодицы. Сдавливают, прижимая ещё сильней. Крепче. Он нагнулся и принялся водить носом по её соскам. От его горячего дыхания они снова начали пульсировать, но он не сосал, а только дразнил так, что она корчилась и ёрзала по его паху. Наконец прильнул горячим ртом к её груди и начал водить языком по твёрдому соску. — О-о-о-о., мой бог, сильней! — голос не узнать, когда он сомкнул губы на ноющем соске и начал интенсивно сосать его. „Неужели, это она умоляет?“ „Неужели, это он умоляет?“ Он вздрагивает каждым нервом. Всего лишь брюки, всего лишь её тонкое бельё отделяет от взрыва. Но он не хочет его прямо сейчас. Не хочет так сразу. Так хочется продлить это сумасшедшее блаженство. Продлить ещё хотя бы на миг. Продлить на жарко дышащую, извивающуюся в его руках секунду. Так жарко. „Это ад или рай?“ Руки скользят вниз по шелковистой коже, по ногам. Гладят, сжимают. Её губы возвращаются к его губам. Захватывают его язык, сосут, нежно лаская. Он вырывается, кусает губы. — Нет, ты не будешь главной. Твой хозяин Я! Отныне и навсегда! Опрокидывает на пол, подминая под себя, он с той же силой впился во второй сосок. Она в наслаждении выгибается. Ты принадлежишь мне! Отрывает руки от себя, припечатывая к полу у неё над головой. Сжимает железной хваткой, до синяков. Она не сопротивляется. — Покорная девочка… Умница… Его рубашка распахнута, и её зачарованному взору предстал его рельефный торс. Лайла тут же забыла всё на свете. Она не сопротивляется. Дышит тяжело, раскрываясь перед ним. Покорно широко разводит стройные ноги, принимая. Впитывая, как губка, его страсть. Растекаясь, тая перед ним желанием. Так сладко, терпко пахнущим желанием. Желанием, которое вышибает последние здравые мысли. Вышибает напрочь. — Я не смогу остановиться. Она стонет, выгибая спину до хруста позвонков. Отрывая от пола. Прижимаясь голой грудью. Трётся возбуждёнными сосками. А он задыхается. — Ты такая… Не смогу… Остановиться… Рука сама опускается ниже. Туда, где бельё промокло насквозь. Гладит вверх-вниз. Наслаждаясь этой влажностью. Она дрожит всем телом. Голова мотается из стороны в сторону. — Нет! Смотри мне в глаза! Прижимается лбом к её лбу. Глаза в глаза. — Я хочу видеть, как ты сгораешь. „Так же, как я сейчас. Так же, как я всегда.“ И взгляд врывается в него. Впечатываясь в мозг. Вонзаясь раскалёнными иглами. Губы почти соприкасаются. Ловя дыхание друг друга. Такое жаркое, иссушающее. Без него нельзя. Сейчас нельзя. Никогда нельзя. А рука отодвигает последнюю преграду в сторону. — О боже Нежная плоть трепещет под его рукой. Истекает блаженством Пальцы скользят по складочкам, находя заветное местечко. И большим пальцем он начинает ласкать его. Медленными круговыми движениями. С шумом втягивает она воздух сквозь стиснутые зубы. Веки плавно опускаются… — Нет! Не смей закрывать глаза. Смотри на меня. И они покорно взлетают вверх. Ловя его взгляд, принимая его страсть. Жалобно стонет в его приоткрытые губы. — Да, вот так… — Умница, девочка… Пальцы проникают внутрь. Легко. Один., второй… Вверх-вниз. Так жарко. Так влажно. — Ты такая мокрая. Неужели, это для меня? — прохрипел он, жутко возбуждённый её готовностью. Вверх-вниз. Там так горячо, туго. Она поднимает бёдра навстречу, стараясь принять глубже. „Мало. Тебя так мало! Ещё! Пожалуйста ещё!“ — Пожалуйста, — на выдохе Дрожит так сильно, движения бёдрами резкие. Вверх, к нему, плотней. От удовольствия, почти потеряв голову, Лайла даже не заметила, что её платье задрано до пояса. Терпеть больше нет сил. Он делает движение вперёд, к ней, прижимаясь пахом. Это движение отдаётся болью во всём теле. Болью, стонущей в её рот. Болью скручивающей, дёргающей за каждый нерв. Так сладостно разливающейся по телу. — Пожалуйста, — мольба в её голосе сносит крышу. Дрожащая рука метнулась к ремню на брюках. Движения дёрганные, резкие. Несколько драгоценных секунд понадобилось, чтобы справиться с замком. Вот он наконец-то стягивает их на бёдра вместе с бельём. Берёт в руку подрагивающий от напряжения член и направляет вперёд, и его набухшая головка не без труда вошла в неё. Мышцы туго обхватили. Потрясающе горячая теснота. Медленно, плавно, вперёд-назад. На её лице гримаса боли. Одной рукой держит её руки, другая гладит по щеке. Губы в губы. — Потерпи. Вперёд-назад. Разрабатывая, давая мышцам привыкнуть. Наткнулся на преграду. И всё внутри возликовало. „Никто и никогда, кроме меня!“ „Никто, кроме тебя…“ Пронзительный взгляд в затуманенные желанием глаза. „Сейчас.“ Резко рванулся вперёд сквозь хрупкое доказательство невинности. он прижался к её губам, ловя, глотая вскрик. — Да-а-а… Моя девочка… Она натянулась вся, словно струна, из глаз покатились слёзы. Он остановился на секунду, замер, давая ей прийти в себя. Чуть не взорвался от того, как в болезненном спазме она сжалась вокруг него. Слизал языком влагу со щёк. — Моя… Только моя… „Убью любого, кто прикоснётся…“ Начал двигаться. Медленные поступательные движения бёдрами. Не отрывая пристального взгляда от её глаз. Губами касаясь её губ. Выдыхая жарко ей в рот. — Моя… Замечая малейшее изменение. Замечая, как ушла боль. Черты лица разгладились. Мышцы расслабились. Глаза подёрнулись поволокой страсти. — Нет! Смотри на меня! — резкий толчок в неё. Глубоко, вызывая вскрик. Ещё раз. Ещё. Её руки он крепко держит, прижимая над головой. Ещё раз, резко, глубоко, в неё. — Да-а-а., вот так… Она стонет хрипло. Из глаз снова слёзы. — Да-а-а., плачь… „Ты не представляешь, какое это наслаждение Такие горькие, сводящие с ума. Рука снова метнулась к волосам, зарываясь в них, наматывая роскошь на кулак. Прижимает к себе, впиваясь в губы израненные, кровоточащие. Врываясь языком в желанный рот. Толчок, глубоко, до самого основания. Он стонет в неё. Ещё раз. Она отвечает ему языком, губами, дыханием. Толчок. Рывок, её за волосы, от себя. Глаза в глаза. У неё в глазах мука. Его сотрясает в истоме. Бёдра работают чётко и ритмично. — Да-а-а, ты такая тугая, девочка моя… Спина больно трётся о каменный пол, ссадины останутся, наверно. Плевать! Его лицо! Боже! Такая страсть! Невозможно отвести, оторвать взгляд. ‚Ты прекрасен, мой бог!‘ ‚Хочешь мои слёзы? Пожалуйста, всё, что пожелаешь.‘ — О-о-о, боже, — она извивается под ним. ‚Ты врываешься так резко, так глубоко. Как пожелаешь. Мне так хорошо. Если бы ты только знал…‘ ‚Если бы только можно было поделиться с тобой хоть частичкой этого блаженства.‘ Она подаётся бёдрами навстречу и тут же ловит его стон истерзанными губами. — Ещё, — против воли срывается вместе с выдохом. Он движется ещё резче, почти полностью выходя из горячего лона. И она плавится от этого чавкающего, влажного звука. Обхватывает его бёдра ногами. Открываясь ещё больше, позволяя проникать ещё глубже. Глаза в глаза. Растворяясь в нём без остатка. И с каждым толчком взрыв всё ближе. Там, внизу живота, разматывается гордиев узел, щекоча поясницу. Поднимаясь вверх по позвоночнику, выгибая… Вот-вот. Сейчас. Вот-вот. Сейчас. Ещё чуть-чуть. Толчок. — Да-а-а… ‚Только не отведи глаз.‘ — Давай, девочка, я больше не могу… Толчок. Каждый нерв на пределе. Нет пола под ногами, нет потолка. Ничего вокруг нет. ‚Я растворился в тебе. Просто исчез. Каждый твой стон возносит в небеса.‘ ‚Больше не могу… Сейчас…‘ — Да-а-а… ‚Сейчас… давай же, мой бог… Я так хочу почувствовать… Последний судорожный толчок, и он со стоном изливается в неё. Стараясь проникнуть внутрь как можно дальше. Ещё раз, как можно глубже, до самого основания. Выстреливая тугой струёй. Капли пота стекают по лицу. Он утыкается мокрым лбом ей в шею. Тяжёлое дыхание оглушает. В изнеможении опускается на неё всем телом. Она обнимает его крепко-крепко, изо всех сил. — Ты только не исчезай, — слышит он тихий шёпот в ухо. *** — Нужно совершить нападение! Волан де морт обнял Лайлу. — Убить мерзкую грязнокровку Грейнджер? Или кого-то другого? — Это должна быть невинная жертва. Ухмыльнулся Том Реддл — Что нужно сделать? Облокотилась на свой локоть девушка, смотря ему в глаза. — Надо навести ужас на школу! Они должны думать, что это Василиск. Сможешь? — Думаю да! Кивнула Лайла, подымаясь. — Будь осторожна. Шепнул ей Реддл, смотря на вышедшую фигуру. *** Лайла шла по темным закоулкам коридора. Девушка увидела кошку Филча. — Сквиб чертов! Почему кошки достаются и таким? А? — Ксс. Мисс Норис иди сюда лапочка моя. Тебя ждут сосиски. Филч шаркая передвигался по дальнему коридору зовя свою любимицу. — Мисс Норис где же ты? — Тут она. Чо орать то? Зашипела Лайла, отходя в темень стены. Посмотрев как Филч балует мисс Норрис и уходит с ней, девушка пошла дальше по коридору. — Чорт, а он, что сдесь делает? Дежурит или как? ‘ Только бы незаметил. Лайла презрительно взглянула на проффессора Дамблдора, что наверстывал круги, как будто караулил кого-то. — Альбус! Ну как успехи? Минерва подошла к нему. — Пока тихо. Наблюдение на каждом шагу. Если, что подозрительное, сработают красные кристаллы. — Девушка на ЗОТИ показала себя в коллосальной силе, Гермиона менее способна чем она. — Минерва она часть темного круга! Послание гласит: Грядет та, что возродит темного Лорда! Директор повернулся к перилам. — Будем надеется, что ее сила не достигла еще коллосального исхода, который может привести к аполистическим последствиям. Лайла затаившись, слушала их разговор. Альбус и Минерва переключились на тему о других учениках и девушка осторожно шмыгнула в класс. — Лили какая же ты красивая была и всегда такой останешься в моей памяти, я буду беречь твоего сына. Я обещаю. Северус ворочался на своем стуле, жмурясь от света на конце своей палочки. Лайла подойдя к столу, опрокинула на него две склянки с зельем и как можно скорее покинула кабинет. Девушка завернув в туалет для девочек на первом этаже. Осмотрела синеглазую особу, что поправляла себе бантик. “ Пойдет! То, что нужно! » — Ты заблудилась? Девчушка окинула взглядом студентку позвавшую ее. — Да я звала тебя! Что ты сдесь делаешь? — Я выходила поправить себе бантики? Алисия смущенно улыбнулась. — Как твоя фамилия и сколько тебе лет? Строго поинтересовалась Лайла. « Прежде чем убить нужно узнать свою жертву » — 12 лет. Алисия Хогсмид, маглоражденная. — Грязнокровка значит! Лайла с яростью захлопнула дверь. — Круцио конечно хорошо, но нужно сделать все как сказал он. Девушка подойдя к Алисии, вырвала у нее из рук палочку. — Береза и коготь орла. Повертела девушка в своих руках палочку. Малышка разширинными зрачками, смотрела за действиями студентки. -Авада Кедавра! Крикнула девушка, и направила зеленый луч в гриффиндорку. Девочка пыталась прекрытся, но тчетные попытки не увенчались успехом и через минуту Лайла смотрела на мертвое тело. Прочитав заклинание, ведьма увидела как на девчушке появляется холодный пот, что убирает последствие Авады и делает недоступным ответ к его разгадке. — Дело сделано, до рассвета еще 2 часа. Так, что пройдусь я в запретный лес! Долорес переломив палочку гриффиндорки, выкинула ее в канализацию и поспешно вышла из уборной убирая за собой следы. *** Вы новенькая? Можно вас? Это важно! Пойдемте! Сивилла Трелони взяла девушку за руку. — Куда вы меня ведете? Огрызнулась Дженкинс, плетясь за Трелони. — Полезай наверх! Время на часы идет, только сейчас звезды стоят в вашем порядке. Девушка заметила, что пришли они к подвесному люку. И подумав минуту, решила послушатся ее. Ухватившись за канатную лестницу, она с трудом забралась наверх. когда Лайла уже начали задыхаться от дурманящих ароматов, которыми вечно была наполнена её скромная обитель, и готова были растаять от жары. Трелони вынесла в руках магический кристалл. И не успела она ничего сказать, как девушка увидела ГРИМА!!! Трелони загадочно усмехнулась и предложила попить с ней чаю. Конечно же, чайная гуща предусматривала какие-то предсказания. Когда Лайла выпила чай, остатки заварки на дне чашки напоминали… — Нууу… Профессор, это муть какая-то! Хмыкнула Долорес — Дженкинс уставившись в размытость чашки. Загадочно усмехнувшись в третий раз, пророчица взяла ее руку. И сообщила, закатив глаза до предела и трагически подвывая — «Всё у тебя будет очень плохо. А если точнее, тебя переедет „Ночной Рыцарь“. Вот так-то!» У Трелони случился обморок от повышенного трагизма сцены Девушка в шоке наблюдала за действиями Сивиллы Трелони. Трелони принесла колоду карт и, завывая без передыху от предчувствия скорой смерти девушки, предложила ей вытянуть любую карту. Лайла так и сделав начала слушать вердикт Сивиллы трелони. — Король бубей? Казённый дом, говорите, мне будет? Дааа, точно сяду в Азкабан! Дженкинс Долорес закусила себе губу и ждала финала. Трелони, в очередной раз взвыв и закатив окулусы, печально известила — Ты выйдешь замуж… ЗА ВОЛАН-ДЕ-МОРТА!!! Лайла упала в обморок от переизбытка чувств — От горя или от счастья, решай сама. Известила Трелони, приведя девушку в чувства, спровадила ее из своего кабинета. *** Лайла прошла в ванную старост и залезла в басеин и начала осматриватся. : просторная комната, выполненная из белого мрамора, посередине находится прямоугольный, довольно глубокий бассейн (тоже из белого мрамора), по краям которого имеется около сотни золотых кранов, украшенных самоцветами, а у ближнего края расположен трамплин для ныряния. Комната освещается свисающей с потолка великолепной люстрой с горящими свечами. Окна закрывают льняные занавеси почти до пола. В углу стоит стопка полотенец. На стене висит картина в золотой рамке, изображающая светловолосую русалку на скале. Из золотых кранов в бассейн льётся вода с пеной для ванн: из одного крана — розовые и голубые мыльные пузыри размером с футбольный мяч, из другого — густая белоснежная пена, из третьего — душистые лиловые облака, а ещё из одного — лёгкая струя из пузырьков, которая, едва касаясь воды, взлетает в воздух и застывает высокими арками. — Отлично помню, а я ведь говорила, что это не сказки! Улыбнулась девушка и облокотилась на стенку басеина, думая про Тома. *** Лайла обмотавшись полотенцем, тихонько проскользнула по лестнице. Набросив чьюта потертую мантию, девушка осторожно вышла во двор. ночь темная. Луна, прекрасная луна освещает путь из школы в сторону леса. Словно лунная дорога, свет проходит ярким путеводным дождем. Лайла посмотрев на эту красоту, пошла и дальше босиком, ступая по траве. — Прекрасно, не зря я вышла! Девушка пошла в лес. Зайдя в лесную чащу она услышала холодящие душу звуки. Вскоре, слегка уняв сердцебиение, которое участилось от страха, стала прислушиваться к окружавшим ее звукам. Что-то больше похожее на могильный шепот чем на человеческую речь складывалось из тех звуков. — Ничего так клево! Лайла задумчиво прислушалась и почувствовала как Могильный шепот начал складываться в слова: — Иди за мной, если не боишься, иди за мной. Если боишься, лучше уходи, сейчас же. Юная ведьма пошла за голосом, он все время говорил, куда и когда поворачивать Лайла пришла на то место какое он указал и нашла тот самый клад.Этим самым кладом была прекрасная волшебная роза с разноцветными лепестками. Роза могла исполнить самое сокровенное и заветное желание, даже самое безумное. Девушка забрав находку, направилась обратно в замок, по пути забрав свою одежду.