Тик-так

      «Всё будет хорошо». «Мы найдём выход». «Тебя вылечат, обещаю».       Эти фразы она слышит каждый день. Но ничего не происходит, ничего. Болезнь не отступает вот уже около года. Она боится засыпать. Она боится, что больше не проснется. Она боится больше не услышать родной и любимый голос. Она боится умирать.

***

      Год назад, в такое же яркое и тёплое утро, как сегодня, Гермиона проснулась из-за нехватки воздуха. Первой мыслью было: «Простудилась. Не с проста же вчера температура поднялась». Но когда взгляд упал на постельное бельё, по телу пробежали мурашки. Ослепительно белые подушка и кончик одеяла были усыпаны рубиновыми каплями крови. Сначала девушка просто сидела, тупо глядя на грязное бельё, а потом вдруг неожиданно резко встала с кровати и подошла к туалетному столику, пристально вглядываясь в зеркало.       — Драко… — тихо и с явным страхом.       Будто услышав зов Гермионы, в комнату вошёл светловолосый парень, с помощью палочки удерживая в воздухе поднос с чайником, сервизом и мягкими булочками со вкусом ванили и шоколада. Её любимые.       От неожиданности и вмиг охватившего его ужаса, Драко уронил поднос и медленно, будто чего-то опасаясь, начал подходить к застывшей Гермионе. Нос и губы были в крови, а обнаженное тело больше не выглядело таким идеальным: плечи, грудь и живот покрывали яркие красно-фиолетовые синяки.       «Кровоподтеки».       — Драко… уйди, пожалуйста, — голос срывается и по щекам начинают течь слёзы, смешиваясь с кровью.       Парень качает головой, берёт девушку за руку и аккуратно, словно фарфоровую статуэтку, сажает на кровать, а сам опускается перед ней на колени. Взмах волшебной палочки, и в руках появляется коробочка со льдом и льняное полотенце. Вынув кусочек льда, Драко, по прежнему взволнованно глядя на девушку, завернул лёд в полотенце и приложил к переносице.       — Прижми подбородок к груди, — шепчет Малфой.       Гермиона выполняет указание парня, а сердце сжимается от закравшейся догадки. Слёзы снова текут по щекам, оставляя мокрые дорожки. Вскоре у неё вырывается всхлип, а тело покрывается мелкими мурашками от холода. Драко поспешно убирает лёд — кровь остановилась. Ещё один взмах волшебной палочки — кровь тут же исчезает с аккуратного личика.       — Спасибо, — всхлип. — Драко, уходи, — всхлип. — Пожалуйста…       — Я никуда не…       — Малфой, уйди!       Драко неприязненно кривится. Встаёт с колен, бросает последний взгляд на шатенку, которая всё так же сидит, опустив голову, и плачет. Надевает мантию и трансгрессирует из дома Грейнджер. Навсегда.

***

      — Что это? — голос тихий и, кажется, безжизненный.       Мистер Тревис — полный и очень милый врач-маггл — снимает очки и делает глубокий вдох. Он достает из ящика стола толстую чёрную папку и принимается перелистывать, что-то внимательно вычитывая и изредка сверяясь с результатами анализов девушки.       Гермиона уже знает, что ответит врач. По крайней мере догадывается. Карманные часы на цепочке, которые девушке подарил Драко два года назад, сейчас приятно согревают вмиг похолодевшие ладони. Тик-так.       — Мисс Грейнджер, — произнёс наконец мужчина, поднимая голову от бумаг и вновь надевая очки. — Результаты анализов, к сожалению, неутешительные: повреждение тканей костного мозга, в результате чего — прогрессирующая лейкопения, — мистер Тревис вздыхает и, увидев непонимание на лице пациентки, спешно добавляет, — то есть, количество лейкоцитов в вашей крови катастрофически мало. Боюсь, моя дорогая, но диагноз здесь можно поставить только один. Острый промиелоцитарный лейкоз. Прогрессирует он у вас уже значительно долгое время: два года. Вам необходимо начать лечение как можно скорее.       Объяснять, что это такое, не стоит. Рак крови. Она слышала этот диагноз. Три года назад, у своей тети. Лечению почти не поддаётся. Вероятность летального исхода слишком высока. Карманные часы всё так же согревают руки, как бы успокаивая и даруя хоть и слабую, но всё-таки надежду. Тик-так.       Гермиона вздыхает и так не к стати вспоминает Гарри, Рона и… Драко. Взгляд, который всё сказал за него. Снова начинают течь слёзы. Солёные капли падают на позолоченную крышечку часов. Грейнджер стирает их с поверхности и открывает крышку. Часы мерно отсчитывали минуты, тихое «тик-так» успокаивало. Значит, надежда всё же есть?..

***

      Больничная палата, которая уже стала родной. Мистер Тревис только что ушёл. Вчера вечером был очередной рецидив. Кажется, химиотерапия не помогает. Но шанс есть. Нашли подходящего, хоть и не совсем идеального, донора. До пересадки костного мозга две недели. Главное — дожить до операции. Она сможет. Она всё сможет. Карманные часы всё так же в руках. Они всё такие же тёплые. Тик-так.       — Мисс Грейнджер, вам нужно поесть.       В палату заходит пожилая медсестра, чем-то напомнившая Гермионе Поппи Помфри. Седые волосы убраны в пучок, тонкие брови хмурятся, когда девушка в очередной раз отказывается от еды.       — Мисс Грейнджер, вам необходимо есть и набираться сил. Сами ведь знаете, — Матильда, так зовут женщину, грустно улыбается и в уголках губ собираются морщинки.       Медсестра помогает Гермионе сесть и ставит на колени поднос с едой, а сама поспешно отводит глаза и спешит покинуть палату. Но Грейнджер успевает заметить у женщины в руках клок своих волос. Они снова выпадают.       Часы по-прежнему тёплые. Часы по-прежнему работают. У неё по-прежнему есть надежда на завтрашний день. Тик-так.

***

      Луна Лавгуд под руку с Драко Малфоем направлялись в онкологическое отделение какой-то маггловской больницы. Драко презрительно оглядывал посетителей и персонал, стерильные стены и пол, девушку, вышагивающую рядом.       — Лавгуд, что мы здесь забыли? — парень попытался оторвать цепкие пальчики Луны от своего плеча.       — Драко, ты — дурак. Да, я говорю тебе это уже на протяжении месяца, но ты так и не осознал почему? — спросила девушка, лишь сильнее вцепившись в руку парня.       Драко не ответил, потому что сам это прекрасно осознавал. Он знал, что не имел никакого права оставлять любимую девушку даже под угрозой Авады. Но… что тогда? Струсил? Нет. Разлюбил? Вряд ли. Не был до конца уверен в свои чувствах? Да, определённо. Но все пять месяцев, что он отчаянно пытался не думать о ней, прошли как в тумане. Кажется, он ел. Наверное, спал. Может быть, говорил с матерью или отцом. И всё казалось таким… правильным. Но не хватало чего-то родного и уютного. Не хватало её.       А потом он устроился работать колдомедиком в больницу св. Мунго. И попал в подчинение Луны Лавгуд. Некогда лучшей подруги Гермионы. И последний месяц он только и слышал от неё, какой он «замечательный» и «прекрасный», но ничего не говорил, понимая, что заслужил праведный гнев Лавгуд.       — Так, я — к мистеру Тревису, а ты иди в палату номер восемь, — Луна наконец отпустила его руку и стремительно направилась к дверям, над которыми большими синими буквами было выведено название отделения. — И, Драко, постарайся хотя бы на этот раз всё не испортить.       Белокурая девушка вошла в отделение, и Малфой последовал за ней.       Сегодня утром Лавгуд ворвалась в кабинет и, толком ничего не объяснив, схватила его за руку и трансгрессировала в какой-то маггллвский переулок. Объяснять что-либо отказалась, сказав лишь, что знает, где сейчас Гермиона. Этого хватило, чтобы Малфой покорно пошёл с ней. Но когда они оказались в больнице, парень насторожился. Что им могло понадобиться здесь? Почему Лавгуд шляется чёрт знает где, а не ведёт его к Грейнджер?! Блондинка поговорила с какой-то неприятной особой в ужасном розовом халате и, снова схватив Драко под руку, гордой и решительной походкой направилась на третий этаж.       И сейчас парень в нерешительности стоял напротив противной белой двери, на которой чёрной краской была выведена цифра «восемь». Зачем его отправили именно сюда — он не знал. Или не хотел думать об этом. Но тут же, как назло, в голове начали проскальзывать ненужные мысли о девушке с густыми, блестящими, каштановыми волосами. Сделав глубокий вдох и такой же глубокий выдох, блондин всё же постучал и аккуратно открыл дверь.       Первое, что он увидел, — девушка. Он, конечно, не был уверен, что это была именно девушка, но когда тело немного повернулось в его сторону, Малфой увидел длинные, слишком редкие пряди волос. Девушка постаралась сесть, но, видимо, была слишком слаба. Драко всё так же стоял возле двери, не решаясь пройти дальше. Да и вообще не зная, нужно ли. Пока девушка не подняла на него глаза. Карие. Не такие, как были полгода назад. Потухшие. Совсем. Худое тело, тонкая кожа, покрытая синяками. И волосы. Которых почти нет.       — Гермиона, — на выдохе произнёс Малфой, шагнув вперёд, хотя делать этого определённо не хотелось.       Грейнджер не ответила. Лишь смотрела в его глаза. Такие родные и такие чужие. А в руках по прежнему находились часы. Тёплые. Тикающие. Тик-так.       — Малфой, — тихо, но не менее презрительно, — уходи. Уходи немедленно. Не хочу никого видеть. Тем более тебя.       Что на этот раз? Страх. Он испугался самого факта, что она больна. Его не мог не испугать внешний вид любимой девушки, которая сейчас больше походила на скелет. Его напугала ответственность. И он ушёл. Снова. На выходе услышал, как тикают часы. Тик-так.

***

      Её вновь вернули сюда. Ведь она не хотела больше связывать свою жизнь с магией. Она хотела забыть. Она забыла. Переехала в маггловскую часть Лондона и хорошо жила там, не заботясь ни о чём.       А сейчас её снова вернули в мир магии. Луна долго отчитывала её, как провинившуюся школьницу, из-за того, что подруга ничего не рассказала о болезни, а потом она забрала Гермиону из больницы и на время перевела её в Мунго, вновь нехорошо отозвавшись о Драко.       Малфой заходил каждый день. Садился на край кровати, брал за руку и говорил. Говорил о том, что Луна с коллегами из Бразилии пытается создать какое-то новое целебное зелье. Говорил о том, как отец купил новых павлинов-альбиносов. Говорил о том, что любит. Говорил о том, что безумно сожалеет о своём уходе. А Гермиона фыркала и демонстративно отворачивалась, всё ещё сжимая в руке тёплые тикающие часики. Тик-так.       — Малфой, зачем меня здесь держат? Ведь и так понятно, что ни маггллвская, ни магическая медицина не сможет помочь. Химиотерапия перестала помогать очень давно. От операции тоже не оказалось никакого толка. Зачем меня здесь держать? — однажды не выдержала Грейнджер, когда Малфой только вошёл к ней в палату. — Сейчас у меня ремиссия. Отпустите меня. Я хочу… — пауза, опасная долгая пауза, — умереть дома.       — Ты не умрешь! Я сделаю всё возможное, чтобы тебя спасти! Я найду способ! Ты будешь жить! Не позволю тебе умереть…       — Не говори того, чего сделать не сможешь, — слишком холодно, слишком жёстко.       — Даже если и так, — берёт за руку. — Я всё равно буду рядом, — целует холодную ладошку. — Я больше не уйду, как бы ты меня не прогоняла, — целует длинные и теперь слишком тонкие пальчики. — Ведь я люблю тебя.       Целует в губы, очень нежно, боясь хоть чем-то причинить боль. А потом уходить. А Гермиона первый раз за полгода улыбается. А часы всё такие же тёплые. Тик-так.       Через два дня Гермиону навестила Луна. Девушка выглядела уставшей, но жутко довольной. Блондинка улыбнулась и достала из кармана халата маленькую бутылочку. В ней была жидкость, странная жидкость, но определённо что-то напоминала. Перламутровый раствор с оттенками голубого и фиолетового.       — Стой, погоди, Луна. Если не ошибаюсь, это умиротворяющий бальзам? — полувопрос-полуутверждение.       Лавгуд лишь загадочно улыбнулась и попросила выпить зелье. Гермиона лишь фыркнула. Умиротворяющий бальзам. Против лейкоза. Смешно. Однако зелье выпила. А что ей уже терять? А часы вдруг неожиданно стали холодными. Будто только что их вынули изо льда. Но они по прежнему тикают. Тик-так.

***

      Грейнджер рисовала. Точеный профиль, острые скулы, тонкие губы и красивый нос. Широкие плечи, крепкие руки, стройное тело. Узкие бёдра и длинные ноги. А рядом с парнем на рисунке был изображен гиппогриф. Могучее тело, крепкий клюв, прочные когти. Большие глаза и огромные крылья. Да, пожалуй, крылья стоит перерисовать. Но завтра.       Девушка встала из-за мольберта и, потянувшись, словно кошка, вышла из мастерской. В руках всё так же были часы. Но вот уже около полугода они не согревали. Тиканье становилось всё тише. Тик-так…       Вот уже полгода Гермиона жила в Малфой-мэноре. Вот уже полгода у неё не было рецидивов. А Драко по прежнему заботился о ней. Всё свободное время посвящал ей. Старался выводить её на прогулки и в различные интересные места.       Три месяца назад они ездили в Италию. Это было слишком рискованно, ибо рецидив мог начаться когда угодно. Но всё было хорошо, как и обещал Драко. И, кажется, тёплый климат и невероятно вкусная кухня пошли на пользу Гермионе: она стала выглядеть не такой бледной, не такой худой. И кровоподтеки стали бледнее. Правда, часы ломались несколько раз и всё так же были холодны. Тик-так…       Месяц назад они ходили на благотворительный вечер в Министерство Магии. Малфой сам лично подобрал девушке подходящее платье: ярко-изумрудное с открытыми плечами и спиной. Конечно, Гермиона жутко стыдилась ужасных красно-фиолетовых пятен на теле, которые с приездом в Лондон снова начали становиться яркими и большими, и чересчур коротких и редких волос. Но Драко лишь нежно обнял, поцеловал в острое плечико и сказал тихо, но твердо:       — Я не позволю кому-то оскорбить тебя. А если кто-то посмеет хотя бы подумать о тебе не так, как нужно, я лично швырну в него Круциатус.       Грейнджер провела пальчиками по нежной щеке парня и поцеловала. Драко зажмурился, как довольный сытый кот на солнышке.       А часы снова сломались. И были очень холодные. Тик-так…

***

      Неделю назад она сдала анализы, а результаты ещё не сказали. А часы с каждым днём становились всё холоднее и холоднее. Они перестали защищать, они перестали давать надежду хотя бы на завтрашний день. Она боится засыпать. Она боится, что больше не проснется. Она боится больше не услышать родной и любимый голос. Она боится умирать.       За окном послышался шорох, и Грейнджер увидела подлетающую сову. Снежно-белую с яркими янтарными глазами. Летела птица не к ней, значит, это снова не результаты анализов. Гермиона открыла крышку часов и замерла. Секундная стрелка в последний раз дёрнулась и остановилась. Часы снова стали ледяными. Они остановились. Надежды больше нет. 15:29:51 —время её смерти?..       За последнюю неделю девушка сильно похудела, и у неё снова начали выпадать волосы. И похоже, очень скоро ремиссия закончится и… И за эти несчастные семь дней она выпила больше умиротворяющего бальзама, чем за полгода. Одно из свойств зелья — сон. Но, учитывая то количество, которое она выпила за полгода, она должна была давно уже либо впасть в летаргический сон, либо умереть. Но нет. Зелье действительно как обычно, но что-то в нём всё равно пугало.       — Гермиона!       В комнату влетел Малфой с улыбкой до ушей и письмом. Наверняка, это подтверждение о покупке того чудного домика в Италии, подумала Гермиона и смахнула слезу. С лица парня слетела улыбка и он, серьёзно глядя в карие глаза, выражающие сейчас не что иное, как страх, медленно спросил:       — Что случилось?       — Часы остановились. Стали холодными. Неужели это всё, Драко? Неужели я действительно скоро умру? — слёзы непрерывно текли по щекам, и шатенка даже не собиралась их вытирать. — Ремиссия длится уже полгода. Я надеялась, что смогу ещё хотя бы немного пожить. А оказалось… — Гермиона встала с диванчик и, подойдя к парню, порывисто обняла его и прошептала: — Не оставляй меня, Драко. Пожалуйста, не оставляй.       — Гермиона, я тебя никогда не оставлю. Я буду с тобой всегда. До самого конца, — прошептал Малфой, прижимая к себе хрупкое тельце. — Но ты будешь жить. Вот результаты анализов и записка от Лавгуд для тебя. Мы победили рак. Теперь ты здорова, — Драко нежно провёл по спине девушки. Тепло. Приятно.       Грейнджер отстранилась от Малфоя и со скептическим выражением лица взяла конверт. Лейкоциты в норме, стволовые клетки костного мозга восстановлены. Мерлин, это не сон? Записка от Луны была короткой.

«Это действительно был умиротворяющий бальзам. Но чуточку улучшенная версия. Я решила добавить в него каплю твоей крови и полторы головки заунывника. Скажу честно, когда в первый раз принесла тебе зелье, была не уверена в том, что оно сработает. То есть, нет, я была уверена, что хоть какой-то положительный эффект оно окажет, но у меня не было подтверждений. Всё делалось на уровне интуиции. Когда мы начали наблюдать изменения в твоём организме в лучшую сторону, я сказала Малфою, чтобы тот давал тебе бальзам каждый день перед сном. И я безумно рада, что моя теория оказалась верна и ты поправилась. Как только закончу все дела в больнице, тут же приду к вам.

Гермионе Грейнджер

От Луны Лавгуд»

      Гермиона перечитала всё ещё раз. И ещё. Это… правда? У неё есть шанс прожить эту жизнь счастливо и… долго?..       — Но как же часы?.. — спросила Грейнджер у самой себя и вновь дотронулась до холодного металла.       — Они отмеряли не твою жизнь. Они отмеряли время твоей болезни, — произнёс Драко и ласково погладил девушку по щеке а потом взял за руки. — Теперь всё будет хорошо. Обещаю.       Парень нежно, почти невесомо поцеловал девушку и, подхватив её на руки, понёс в сад.       Весна. Цветение вишни и яблони. Чудесное и завораживающее действо. И Гермиона не может этого пропустить. Тик-так.

***

      А на следующий день в экстренном выпуске «Ежедневного Пророка» была маленькая статья:

«Сегодня, ровно в 15:29:51 скончалась от рака крови Гермиона Джин Грейнджер. Теория мисс Лавгуд оказалась ошибочна, и улучшенный умиротворяющий бальзам лишь приостановил болезнь. Приносим свои соболезнования родным и близким мисс Грейнджер.

Редакция «Ежедневного Пророка»»

Тик-так.