Жизнь

Руслан не знал почему так происходит. Под его роликами собиралась куча дизлайков, просмотры падали, а люди толпами отписывались от канала. И ведь он ничего не менял, просто продолжал снимать то, чем занимался несколько долгих лет. Наверное просто меняются люди, старые зрители выросли и Ютуб не смотрят. А новые… им не нужен контент, который делал Руслан. Они его просто не понимают. Усачева бесило это. Отупевание молодежи, отсутствие ума и воспитания у детей и подростков. Еще несколько лет назад они со смехом думали, кем же станут хейтеры из комментариев, когда вырастут. И сейчас он узнал это на своей шкуре. С каждым видео Руслан старался улучшить все до предела: съемку, сценарий, монтаж, свое чувство юмора, но это было не так просто и через некоторое время он просто сломался. Откладывая отдых на потом, пытаясь вернуть себе значимость для аудитории, он не заметил, как начал на всех огрызаться, почти перестал общаться с друзьями. Родителям звонил от силы раз в месяц и то не надолго, исключительно по делу. Целыми днями только и делал что работал. За пол года его зрение ужасно испортилось, а стресс, и усталость уже просто было невозможно игнорировать. Ему писали многие друзья, особенно Данила Поперечный, Миша Кшиштовский и Стас Давыдов. Они присылали Руслану сообщения чуть ли не каждый день с предложением помощи. На них он отвечал сухо и коротко: «Нет. Спасибо, не стоит» Он хотел сделать все сам, чувствовал свою вину в том, что что-то испортил. И прежде всего в самом себе. Теперь Руслан ненавидел подходить к зеркалу, ведь считал парня из отражения самым ужасным человеком в этом мире. Раньше он никогда не думал плохо о своей внешности. Усачев всегда следил за собой, но сейчас все изменилось, прихорашивался только для видео, а в повседневной жизни ему это не было нужно, его никто не видел за пределом мониторов. Как же он ненавидел себя, винил во всем, даже в том, что не зависит от него. В этом был весь новый Руслан.

<center>***

</center> Даня, Миша и Стас сидели в светлой комнате. Настроение было ни к черту, в помещении царила атмосфера грусти и горечи. Никто из них не решался начать разговор, хотя понимали, что проблема крайне важна. Они думали все об одном: что делать с Усачевым? Ребята знали, что такими темпами их друг и вовсе загонит себя в могилу. Пересилив себя, Поперечный откашлялся и озвучил их общий немой вопрос: -Что будем делать? — Может поговорить с ним лично? — предложил Миша без особого энтузиазма, будто зная заранее о провальности этой идеи. — Пробовал. Он просто отказывается от встречи, — обреченно сказал Стас. -А что если просто придти к его дому и поговорить с ним там? — Даня хотел помочь другу любыми методами. — Он может просто не пустить нас, — Стас пытался обдумать все возможные исходы такого плана. Выходило достаточно пессимистично. — Если в нем осталось хотя бы чуть-чуть всем нам знакомого, старого Руслана, то пустит, — неожиданно в Спунтеймере проснулся оптимист и вера в успех. Миша и Стас переглянулись и кивнули соглашаясь со словами друга. Не медля парни отправились к квартире Усачева. *** Руслан уже второй час взад-вперед ходил по комнате в поиске идеи для нового видео или шоу. Сложно работать без вдохновения, когда ничего не цепляет. Снять новый выпуск «Пора валить»? Слишком много времени потеряет… Будут возмущенные комментарии со всех сторон: «Где выпуски, Руслачев?! Ты что совсем уже? Дизлайк, отписка!». Проходя мимо зеркала он глянул на свое отражение и немного оторопел. Огромные темные синяки под красными от постоянной работы за компьютером глазами, кожа ужасно бледная, а темные волосы больше напоминали воронье гнездо. От такого вида ему стало еще хуже. Руслан не знал, что делать. Он хотел вернуться в прошлое, когда все было проще. Все трудности свалившиеся на него душили, мешая адекватности. Парень не мог трезво оценивать ситуацию. Казалось, что все совершенно потеряно. Он никогда и не предполагал что уже в достаточно зрелом (насколько он может быть зрелым у видеоблогеров) возрасте его посетят такие мысли, но Руслан и вправду задумывался о суициде. Горечь глумившаяся над его судьбой давила, и депрессия не давала покоя. Взгляд упал на полку, на которой стояло несколько сборников стихов Есенина. В чем-то они похожи с классиком серебряного века. Обоих не понимали в более поздние годы. Что ж, пусть и исходы судеб будут близки. Веревка? Нет ее, пусть будут провода от аппаратуры, так даже символичнее… *** Поднимаясь в квартиру ребята услышали грохот, будто упало что-то довольно тяжелое. Стас начал судорожно звонить в дверь, а Миша колотил по ней же. Даня набрал номер Руслана, но никто не отвечал. Понимая, что их попытки тщетны Давыдов обернулся к друзьям: -Что будем делать? — Возможно он просто в душе и не слышит, — ответил Даня убирая телефон в карман. — Надеемся на лучшее… — печально произнес Миша, но тут же подскочил, как ошпаренный, — У меня же ключ от его квартиры есть, он мне как-то давал его, а я решил копию для розыгрыша сдел… — Блин, Миша, ты что молчал, давай открывай! — чуть ли не хором сказали Стас И Даня. Спустя пол минуты они уже стояли в прихожей Усачева. Тут было достаточно уютно, но царил ужасный бардак. Впрочем, как и в других комнатах. Ребята тихо обходили квартиру. Оставалась последняя комната. Парни были готовы увидеть там что угодно, кроме этого. Напротив огромного окна лежала небольшая табуретка, над которой Даня подбежал к висящему телу и пощупал пульс, сердце еще билось, значит надежда была. Глядя на стоящих в проёме Стаса и Мишу, Попреречный крикнул: -Помогите снять его. Он еще живой, пульс есть. В словах Дани была дрожь, как и в его руках.Парни тут же кинулись ему помогать. После того, как они смогли снять Руслана и уложить на диван стоящий неподалеку, Стас позвонил в скорую и ребята пытались привести его в чувства. Дышал он очень тихо, а пульс был и вовсе еле уловимый. Нашатырь, где-то раздобытый Мишей не помогал, как и холодная вода. Приехала скорая, Руслана забрали врачи, ворча о том, что к дому не подъехать, из-за стоящих вплотную машин. Даня вызвался ехать с Усачевым, а Миша и Стас начали осматривать комнату: ужасный бардак, скрученные провода валяющиеся посреди, а на столе сборник Есенина открытый на странице с предсмертным стихотворением: «До свиданья, друг мой, до свиданья…». *** POV Руслан Странное чувство, будто спал очень долго, а проснулся уже уставшим, затекшими ногами и руками, а еще ужасно больной шеей. И самое главное, в больнице. Я не помню как оказался в ней. Может это просто глюки от удушья? Или это ад, где меня будут пытать за «оскорбление чувств верующих». Да и в конце-концов, самоубийц в рай не берут. Вроде. Я был подключен к какому-то аппарату поддержания жизни, вокруг была чистая светлая комната. Внезапно в помещение вошли, а точнее ввалились Даня, Стас и Миша. Если тут и друзья, то это может жизнь перед глазами пролетать, но я не лежал в больнице с чем-то настолько тяжелым, что нужна аппаратура. Вбежав в комнату, Парни кинулись ко мне со словами: «Ты живой! Ты все-таки выжил!». А я просто ничего не понимал. Если я выжил, то как? Кто меня спас? Я начал различать фразы, которые тараторил Даня. Это было что-то вроде «Мы когда тебя увидели…», «Хорошо, что у Миши ключ…», «Вот просто, еще на 5 секунд бы заде…». — Стоп, стоп, — прекратил я его поток мыслей своим безумно хриплым голосом, — что вообще?.. как вы узнали об этом? Даня только открыл рот, что бы снова заговорить, но Стас жестом остановил его и спокойно, размеренно, сказал: -Мы хотели с тобой поговорить, пришли к твоему дому, но ты не открывал. У Миши оказалась копия твоих ключей. Мы вошли… — латыш замялся, — почему ты это сделал? Не успел я ответить, чего мне собственно не хотелось, как Миша со словами «Да, кстати!» положил мне на кровать томик стихов Есенина, который я оставил на столе. Все трое уставились на меня с немым вопросом. Как ответить я не знал, поэтому просто сослался на головную боль и усталость, чтобы ребята вышли из палаты. И вот у меня появился отдых и время подумать над своей жизнью и поведением.