***
(Отступление). Повесив трубку телефонного аппарата, подключенного к устройству дальней связи, Один поставил локти на столешницу рабочего стола и сцепил пальцы рук в замок перед мордой. Только что он отдал приказ Тореро, отступать к Бастиону, не вступая в противостояние с пони, летательные машины которых уже засекли над Зебрикой. Однако, зная бывшего министра обороны, он был почти уверен, что его слова в лучшем случае интерпретируют не так, а то и вовсе проигнорируют. В кабинете царила тишина, нарушаемая разве что тиканьем наручных часов, а мысли снова и снова возвращались к Республике, в данный момент бурлящей из-за смены власти. Кто же встал во главе страны, пока что было неизвестно, но агенты докладывали, будто видели как к башне совета прибыли Лимон Хард и какая-то чейнджлинг. "Задница Дискорда! Мир катится в бездну и всем все равно". Стукнув кулаком по столу, Один откинулся на спинку кресла и задумался о своей семье. Помочь жене или детям, он был не в состоянии, да и если уж быть откровенным с собой, не слишком и стремился это делать. "Жена – распутница, а дети… Мои ли это дети? И ведь корова всерьез думала, что я не в курсе ее похождений… Да мне пришлось взять на должность начальника охраны бойца, который был бы в ее вкусе, чтобы избежать распространения слухов и сплетен по всему Таурену". – Эта жизнь определенно не удалась. – Проворчал однорогий минотавр. – И ведь винить кроме себя, абсолютно некого. От самокопаний, министра отвлек стук в дверь. – Открыто. – Приняв более собранный вид, Один навис над столом, строгим взглядом впившись в посетителя. Худощавый, (что странно для военной заставы), минотавр в форме младшего лейтенанта, замер у входа лишь переступив через порог. Он был высок, из-за чего худоба особенно сильно бросалась в глаза, а черты морды будто расплывались, не позволяя на ней сфокусироваться. "Переутомился. Нужно хотя бы пару часов поспать". – Что у тебя? – Поторопил солдата министр. – Господин комендант. – Встав по стойке "смирно", боец отчеканил чуть хриплым, но звонким голосом. – Срочное донесение от управляющего продуктовыми складами. "Беда не приходит одна… Они любят ходить компанией". – Давай сюда, раз срочное. – Вытянув правую руку с раскрытой ладонью, потребовал Один. Быстро подойдя к столу, воин вложил в ладонь командующего тонкую бумажную папку и снова замер. Подобное его поведение уже начинало всерьез раздражать. – Что еще? – Однорогий минотавр нахмурился, настроение у него и без того было не слишком радостным, а тут еще солдат вел себя как-то странно. – По воле огненной крови! – С фанатичным блеском в глазах, воскликнул посетитель, раскинув в стороны худощавые руки. В следующую секунду помещение затопила оранжевая вспышка, а взорвавшееся тело убийцы, расплескалось брызгами жидкого пламени. Защитные артефакты сдержали ревущее пламя всего пять секунд, за которые у Одина в голове пронеслись сотни воспоминаний, самым счастливым из которых была свадьба. "Я никудышный муж и отвратительный отец...".***
"Жалкое зрелище". Сжимая и разжимая кулак своей новой левой руки, Тореро стоял на самоходной платформе, с которой пришлось снять испорченные орудия, погрызенные крылатыми муравьями. Перед ним, построившись в ровные шеренги, стояли жалкие остатки еще недавно огромной, могущественной и великой армии Республики. Сейчас же в лучшем случае десять процентов воинов были готовы идти в атаку, ну а остальные выжившие отделались если не увечьями, то испорченной амуницией. – Командующий, мы должны отступить к Бастиону. – В очередной раз повторил офицер в форме СБ Республики. – Таков приказ коменданта города. – Отступить значит? – Негромко, но отчетливо пророкотал Тореро. – Значит, мы должны забыть о всех тех, кто погиб во время войны, приближая нашу победу? Значит мы должны забыть о соратниках, павших рядом с этим предками проклятым городом? Значит мы должны простить всю ту кровь, которая была пролита в боях? – Сэр… – Хотел было возразить офицер, но был прерван властным жестом искусственной руки, (ранее принадлежавшей "железному гвардейцу"). – Сыны Республики! – Эти два слова, произнесенные тоном полным трепета и гордости, пронеслись над рядами солдат, заставляя их вскинуть головы, чтобы посмотреть на своего командира. – Вместе с вами мы сражались плечом к плечу, прошли от восточных берегов до столицы Зебрики, сокрушили врагов, о которых даже в легендах не упомяналось… Мы – легенды новой эпохи! Между бойцами начались перешептывания. Кто-то недоумевал, кто-то радовался, кто-то злился, но большинство продолжало ожидать. – Сейчас, когда полосатые ублюдки использовали все что у них есть, нам осталось лишь протянуть руки и забрать победу. – Голос командующего налился силой. – Мы должны забрать победу, за которую наши боевые братья, заплатили своими жизнями и здоровьем… Победу, на которую надеются наши сестры, любимые, дети и родители, оставшиеся на родине… Победу, за которую я отдал свои тело и жизнь, и с радостью отдам душу. На последних словах, Тореро снял маску шлема, позволяя солдатам увидеть пустую глазницу и кое-как залатанное лицо. – Вы видите мою руку? – Сжав кулак, командующий вскинул к пасмурному небу протез. – Вы ее не видите, потому что это не моя рука! Все мое тело – это оружие, созданное ради одной единственной цели: победы в войне. Я пошел на это, без страха и сомнений… Готовы ли вы, забыть все что с нами произошло и трусливо сбежать на родину, чтобы всю оставшуюся жизнь прятать глаза от прямого взгляда собеседника? Готовы ли вы, предать своих друзей и товарищей, память павших соратников и надежду Республики, ради ощущения стыда, который будет сжирать вас изнутри год за годом, заставляя мучиться вопросом о том, что было бы, если бы вы остались?! Над рядами бойцов повисла тишина. Тысячи закованных в броню рук, лихорадочно сжимали рукояти оружия. – Приказ коменданта… – Офицер СБ потянулся за оружием, но был сбит с ног ударом кулака искусственной руки, а затем его стащили с платформы и прижали к земле двое бойцов, по настоящему верных Тореро. – Сейчас я, возьму свой топор, и пойду в наступление. – Чеканя слова, камнями падающие на чашу весов сомнений, заявил командующий. – Меня не остановят ни жалкие остатки зебр, ни пришедшие им на помощь трусливые пони. Если придется, в это последнее наступление я пойду один… И пусть враги вздрогнут, почувствовав на себе наш последний удар! К небу взметнулись сотни кулаков, и с каждой секундой их становилось все больше. Рев глоток воинов Республики, оглушал не хуже раскатов грома... – Мы докажем, что минотавры – не травоядные коровы, а хищные звери! – Даже без микрофона, голос Тореро разносился на сотни метров вокруг, эхом звуча над рядами бойцов. – Мы – хищники! Мы – дикая стая… И мы идем на охоту! Перед битвой волчью кровь, пьешь из древней чаши, Поднимаем черный стяг и вступаем в бой! Силой недр земли храним,гордый и бесстрашный, Против тысячи один, на земле чужой! – Тореро! Тореро! Тореро! Пусть последним будет яростный прыжок! Хватит силы для рывка! Смерть и слава, погибает минотавр... Разрывая ревом… Разрывая ревом небеса! (Ария). (Конец отступления).