Гений

Тёплый апрельский день, конец учебного года. В классе было довольно тепло, солнечно и стоял привычный для младшей школы шум. Все помещение заливало светом, и казалось, что ничего ужасного не могло произойти. Учительницы не было, ведь звонок ещё не прозвенел, и дети вовсю обсуждали только что прошедший урок трудов. — Ты никчёмный, ничего не можешь правильно сделать. Что, собака твоя пожевала это? — смеялась Эсми с невысокого блондинистого мальчика, молча сжимавшего кулаки. Она стояла в центре класса, и от её слов настала мертвая тишина. Девочка брезгливо бросила на стол поделку, принесенную на урок принцем. Все начали слушать умницу-отличницу класса, всегда получавшую лишь хорошие отметки. К тому же, девочка уже в этом возрасте была очень красива, и все хотели сидеть с ней. Все, кроме него — мальчика, которого она высмеивала. Он хотел её ударить, нагрубить в ответ, но не мог. Не то воспитание. Ведь он аристократ, а значит не может так делать. Скорее уж сразу убить, но ему было велено этого не делать в школе. Хотя, мог и ударить или послать куда подальше, как это делает Капитан, если его сейчас эта чертова брюнетка доведёт! Но она замолчала и, надменно развернувшись, ушла в другую сторону. А к тому же, он и сам видел, что в отличие от других поделку сделал не очень. Простенькое кривое деревце из пластика. Ствол из бутылки из-под пива, украденной у Скуало, и листья, сделанные бутылкой из-под спрайта. Второй класс, а им уже задают плавить из бутылок из-под поделки. Впрочем, кто из детей на самом сделал её сам? Другим детям помогали родители, но Бельфегор, воспитывающийся в поместье Варии, делал все лишь сам. Некому помогать ему, ведь даже Луссурия слишком занят домашними заботами, красотой, тренировками и заданиями, что обращает на него внимания. А Скуало, занявший место босса, пока Занзаса нет, вечно на нервах, кричал и злился. Принц все делал сам и никогда не просил о помощи. Он ведь принц, он убил свою семью. Он вообще считал, что не имеет права теперь просить о помощи, раз уж убил тех, кто готов был её предоставить в любой момент. Да и вообще, низко это — просить о помощи. Он считал, что всего сможет добиться сам. Принц просто молчал завёл руки за спину, не желая показывать обожженные пальцы. Его руки были все в ожогах и ссадинах, ибо, мелкий, он ещё не умел правильно обращаться со спичками, свечками и даже просто разрезать правильно пластмассу ни ножницами, ни своими обожаемыми стилетами. Это ведь не то же самое, что резать и потрошить людей. Кожа, мышцы и органы куда податливее, а кости блондин принципиально не ломал, считая, что это портит красоту его произведения искусства. Красоту выпотрошенного человека с органами и кишками наружу. Мальчик не желал показывать это окружающим, показывать, что он много сил потратил на эту «никчемную ерунду», не желал показывать, что вообще уделял много внимания и урокам, и этой поделке в частности. — Ши-ши-ши, разумеется, не очень, это ведь я так, на скорую руку склепал. Делать мне больше нечего — пластмассу плавить, — нагло и самодовольно ухмыльнулся Бельфегор и пожал плечами. Казалось со стороны, что его вовсе не задели слова Эсмиральды. В очередной раз он порадовался длинным волосам, скрывавшим слезы, затмевающие глаза. Как же это ему напоминало мертвого уже брата. Хотелось её убить и обнять одновременно. Ему не хватало этого. Не хватало Расиэля, всегда говорившего, насколько он ничтожен. Просто блондин уже привык к этому и не мог пока привыкнуть к нормальному отношению к нему Скуало и Луссурии. Он привык, что его унижают, а он бьет в ответ. Но сейчас он не мог ударить Эсми. Сказывалось королевское воспитание. Он мог её, зато, убить, ведь об этом никто ничего не говорил. Но и убивать нельзя в школе никого. А к тому же, это были слезы обиды. Ведь он сделал поделку сам, а не родители ему сделали, ведь он единственный в классе — мальчишка был уверен в этом — сделал её собственными руками, трудясь не один вечер. В комнате принца ведь до сих пор ещё даже стоит едкий запах дыма от сгоревшей пластмассы. Несправедливо. Ведь он старался сделать все, как можно лучше. И мальчик сомневался, что собственными руками у кого-то получилось бы лучше. Появилось желание убивать, тем более, после насмешливого взгляда этой чертовой Эсми, круглой отличницы и местной красотки, с которой хотели сидеть все ребята. А Бельфегор же привычно сел за последнюю парту, вальяжно закинув ноги на стул мальчика, сидевшего перед ним. С ним никто не хотел сидеть — ещё бы, странный мальчишка, неплохо знавший все предметы, но чем-то пугающий, а к тому же, сидеть с тем, кто позволяет себе в таком тоне говорить с Эсмеральдой.

***

— Какая красота! Да ты просто гений! — воскликнула темноволосая восьмиклассница. Эсмиральда. Она уже успела и позабыть странного мальчонку, которого высмеивала в младшей школе. Теперь перед ней стоял невысокий тощий мальчишка с невероятно привлекательной и таинственной внешностью. Ровная спина, широкая ухмылка и небрежные движения. Все это выдавало в нем аристократа. Снова им пришлось делать в школе поделки. А ведь Бельфегор только вернулся в эту школу. После того, как он добился того, чтоб Скуало позволил ему учиться дома, он шесть лет не возвращался в это чертово место. Да и зачем? Точнее, приходил только на экзамены в конце каждого года, но сдавал из и дельно. Настоящее имя принца не знал никто, и в школе он был обычным Симоне Фабуччи. Распространённое имя, которое запросто можно было забыть. Ведь нельзя же мафиози, пусть и юному, раскрывать свою личность. Его уже успели позабыть одноклассники в этой школе, и появление нового ученика не вызвало у них взрыва эмоций. Разве что, на него с интересом поглядывали девочки, ведь вырос он довольно привлекательным. Но принц вернулся не ради этого, он вернулся показать всем, что далеко не никчёмный. Эти слова той девчонки Эсмиральды очень сильно его тогда задели. И ради того, чтобы увидеть её раскаяние, слезы и обиду, принц был готов на многое. Убить её было бы намного проще, но ведь не так интересно, верно? Она просто умрет, пусть в агонии. В руках у девочки сейчас был невероятной красоты лебедь, сделанный из бутылки из-под минералки. Варийцу эта вещь удалась на славу. Бельфегор ухмыльнулся, ведь как и тогда, шесть лет назад, им задали сделать подобную поделку. Он вновь обжег пальцы, вновь злился и психовал. Принц ненавидел делать что-либо из бутылок с тех самых пор. Пластик для него вообще самая ненавистная вещь. Но в этот раз Ассасин Варии не мог себе позволить опуститься лицом грязь. Он уже успел преуспеть по всем предметам, работая самостоятельно дома, и теперь ему нужно было сделать эту поделку. Несколько ночей не спал мальчишка, желая сделать её как можно лучше. Животное можно было выбрать самому. Мармон предлагал за чисто символическую плату сделать ему иллюзию сделанной вещи, но принц отказался. Ведь обман — это плохо, а к тому же, это было просто делом чести. В комнате Бельфегора находиться было невозможно даже при постоянно распахнутом окне. Оно полностью пропахло дымом и в эти дни каждые несколько минут звенела пожарная сигнализация. Скуало грозился, что ещё раз — и он лично выпотрошит принца, поэтому к помощи иллюзиониста все же прибегнуть пришлось, чтобы хотя бы скрыть этот дым, и сигнализация не звенела, раздражая вспыльчивого капитана. Принц потратил почти все деньги, полученные с миссий, на бутылки с водой, колой, спрайтом и прочим, экспериментировал с тем, какое животное выбрать, накупил множество свечей и зажигалок. Сколько ночей не спал юный убийца, он не хотел даже и вспоминать. Все руки в мозолях, что теперь, на уроках, ему приходилось писать, сцепив зубы. Ожог, мозоли, даже кровь. Казалось бы, для человека, управляющегося с острыми ножами, это не должно быть помехой, но все же принц не привык настолько сильно трудиться и буквально стирать руки в кровь. Не привык стараться, чтобы сделать какую-то чёртову фигурку из бутылки, обжигаться огнём и не привык стараться не для результата, а для реакции других. Просто хотелось утереть нос девчонке, посмевшей назвать его, принца, ничтожеством. Это стало скорее навязчивой идеей, нежели благой целью. Бел не сказал и о том, что его комната больше напоминает теперь свалку — множество пустых и разрезанных пластмассовых бутылок самых разных цветов, догоревшие свечки и воск на полу, на столе и подоконнике, лампа, заляпанная краской и воском и много испорченных фигурок. Многие из них получились также невероятно красивыми, но принц был все недоволен. Там были и белочка, и акула, и тигр, и даже лягушка. И много не получившихся котов, собак и прочих. Не стоит им, простым смертным, знать, что принц старался. Не стоит им знать, что он потратил на это много времени. Но одно слово. Гений. Именно это его так взбесило. Они не знают, что он потратил на это столько времени. Они считают, будто бы ему это далось легко, будто бы делать подобную ерунду — талант с детства. Бельфегор ненавидел, когда его называли гением, ведь для того, чтобы добиться успеха, он потратил не один час, убил не один день, да, и следы всегда оставались на его руках, в комнате — везде. Эта Эсми, высмеивавшая его в детстве, теперь снова оскорбляет, называя гением и даже не задумываясь над тем, сколько он времени потратил ради этого результата. Она считает, что ем далось все запросто, что ему можно не стараться, ведь он «гений». — Ши-ши-ши, разумеется, это великолепно, ведь это же я, — нагло ухмыльнулся он, сказав свою коронную фразу. Он немного её исправил, ибо не стоило никому знать его происхождение. Но если в Варии каждый знал, что за ней стоят дни тяжелых трудов и тренировок, то здесь её воспринимают исключительно как хвастовство. Но Принц-Потрошитель не торопился их в этом разубеждать. Он ждал выпускного, того вечера, когда сможет их всех выпотрошить, взглянуть в глаза и показать свою истинную сущность. Глаза принца видят лишь раз — перед тем, как блондин занесёт руку для последнего, рокового удара. И Бельфегор ждал. Ждал, когда сможет нанести этот роковой удар самовлюбленной девчонке Эсми. Влюбить её в себя оказалось проще простого: всего-то четыре дня заняло. Показаться очень умным и галантным, доказать свой ум, показать аристократическое происхождение, а остальное сделала его ангельская внешность. Широкая улыбка, когда он не ухмыляется, шелковистые волосы, отливающие золотом, невысокий рост и хрупкое телосложение. Он и правда выглядел просто невероятно красиво, а к тому же, был крутым и не давал себя обижать старшеклассникам. А что ещё надо, чтобы в него влюбилась самая популярная девочка школы? Ровным счётом ничего. Тем более, если принц собрался заполучить её в свои руки.

***

— Симоне, да у тебя талант! Сколько времени ты на это потратил? — с восторгом спросила Эсмиральда, повиснув на шее скучающего Принца-Потрошителя. Выпускной класс. Скучно. Они снова делают эти чертовы пластмассовые поделки, но в этот раз блондин зашёл намного дальше и сделал целую небольшую планетку из бутылок разного цвета. Правда, в том лишь разница, что лишь принц оказался в этом году выпускником. Остальные его одноклассники все лишь оканчивали среднюю школу. За лето пройти программу нескольких лет. Да запросто. На то ведь он и гений. Как же хранитель Урагана Варии ненавидел это слово. Гений. Он трудился, сильно трудился, чтобы его назвали гением и считали, будто бы все ему даётся просто так?! А в этот раз он потратил намного меньше времени на эту пластиковую ерунду. Ещё тогда, в восьмом классе, он набил руку и научился делать это все быстро, понял, что как загибать, как не обжечься. В этот раз на все он потратил меньше двух часов. Даже скучно как-то, пришлось ещё отчёт писать для босса по миссии, что выполнял на выходных. У принца появилось на удивление много свободного времени. Времени, которое он мог посвятить сам себе и продумываемую жестоких способов убить Эсми. Хотя, и это уже вряд ли. Боевой Капитан строго-настрого запретил ему это делать. Нельзя убивать гражданских просто так, иначе к Вонголе — и к Варии в частности — появятся вопросы у полиции, и тогда им простой взяткой не откупиться будет. Скуало был единственным, кого принц слышал безоговорочно, ощущая к нему уважение. В конце концов, Босса не было, но они собирались к концу мая его вызволить. И принц не сомневался, что это у них получится. А пока — Эсмеральда. — Ши-ши-ши, всего-то пару минут, — хмыкнул Бел. Конечно, он преуменьшил. Но если им приятно считать его гением, то пусть так и будет. За эти два года, что он терпел школу, Эсми, ходившую за ним по пятам, прочих придурков-одноклассников, прозвище «Гений» так и завязалось за ним, ведь со стороны и правда казалось, что он не прилагает никаких усилий для того, чтобы добиться, чего ему хочется. Получает всегда лишь высший балл, пишет любой тест лучше, чем новые одноклассники, которые не проходили программу трёх лет экстерном просто потому, что им было нечего делать. — Ты невероятен, Симоне! Как и всегда, — мягко улыбнулась брюнетка и потянулась за поцелуем. Она всегда пыталась заставить принца поцеловать её, простую смертную. Она всегда сравнивала себя с ним, говоря, что они идеальная пара. Гениальный Бельфегор и умница-красавица Эсмиральда. Пфф. Какой вздор! Впрочем, принц никогда не оказывал ей такой чести, говоря, что они ещё слишком незрелые для отношений. Он её ненавидел. Ненавидел, но для своей мести должен был терпеть её сейчас. В ночь выпускного вечера, куда он её пригласил, он покажет ей, кем же был на самом деле. К счастью, сохранилось несколько фотографий, на которых принц был ещё только во втором классе. Где он с классом, рядом Эсми, высмеивавшеф его те несколько недель, что он учился там. Ведь тогда он ещё только начинал учиться жить самостоятельно. Ему не помогла бы мама, отец или даже ненавистный брат. Тогда, во время операции Колыбели, учеба его заботила меньше всего на свете, хотя принц и должен был идеальным. Но тогда он не мог сделать этого физически. Зато теперь. Теперь он мог в полной мере показать свою так называемую гениальность. А ведь пусть. Пусть так, пусть его считают гением, которому все даётся легко. Ведь это ещё лучше — так он ещё идеальнее.

***

— Его называют гением в Варии! Он стратег, говорят, не провалил ни единой миссии, — тихо проговорил Реборн чёртову Саваде во время их с Хаято боя. Гокудера ещё не пришёл, но принц уже успел в душе разозлиться. Хотя теперь ему пятнадцать лет, месяц назад он покончил с самодовольством Эсми, они вытащили изо льда Босса. Теперь он прекрасно умел владеть собой, прекрасно знал, как не показать ни единой эмоции на лице, а сохранять лишь привычную маньяческую ухмылку. — Ши-ши-ши, и не зря меня считают гением, — тихо проговорил Бельфегор себе под нос так, чтобы его услышал лишь эспер Мармон. Невольно нахлынули воспоминания. И почему-то на ум приходила и именно та ситуация — это происшествие с Эсмиральдой, затянувшееся на долгие года. Он явственно вспомнил, как с упоением на выпускном вечере заявил ей: «Помнишь то блондинистое ничтожество? Мальчишку, который о твоим словам не мог сделать ничего. Ши-ши, разумеется, за две недели ты, как и все, не успела запомнить ни его, ни его имя. А, оказывается, я — то самое недоразумение», — широко оскалился Бельфегор. В этот момент так безумно хотелось её убить, показать стилет, достать все её внутренности. Так хотелось просто доказать всем, что безнаказанно оскорблять принца — пусть даже в детстве и заслуженно — не смеет никто. Она выглядела разбитой. Красавица, накрашена, в невероятном платье и со слезами на глазах. Её вид мог бы тронуть любого, даже самого черствого заставил бы упрекнуть Варийца, но его это не растрогало. Вместо слов утешения, он лишь разразился громким смехом и, с бокалом вина, ушёл в другую сторону. Выпускной на этом для него закончился. Не было смысла задерживаться. Он ведь и в школе все эти два чертовых года торчал лишь из-за этого. Но он тогда слышал прощальные крики Эсми: «Симоне! Симоне!» И до сих пор в ушах у него стоял её голос каждый раз, когда его называли гением. Но он не Симоне. Это даже не его имя. И вспоминая эту ситуацию, принц сейчас не мог не ухмыляться. Гений, значит? Чтобы освоить искусство метания ножей, ему пришлось пролить больше собственной крови, чем чужой. Руки, плечи, локти — все было в порезах и шрамах, когда он ещё только учился обращаться с холодным оружием. В саду, в зале для тренировок, когда он только учился, все было обломано, а он не знал, что делать. Метать ножи тогда мальчишка ещё не умел. Только мог всадить его в спину или выпотрошить человека. А что уж говорить про рукопашный бой и пистолеты? Эти искусства мальчишка до сих пор не усвоил, но однажды и в этом превзойдёт Занзаса и Луссурию. По крайней мере, он на это надеялся. — Ши-ши, неужели ваш хвалённый хранитель струсил? — самодовольно спросил он, ухмыляясь, и глядя на взволнованного Саваду. Но тут же Гокудера прибежал и остановился прямо за спиной своего босса, как и всегда, презрительно глядя на него. Что ж, принц не позволит этому взгляду задержаться и оставит победу за собой. Ведь он же гений. Бельфегор все ещё ненавидел это слово, но считал, что звание «гения» нужно оправдывать. Пусть никто не оценит его трудов, пусть будут считать, что все ему даётся легко, и он просто самовлюблённый и самоуверенный мальчишка. Пусть. Это ведь показное, лишь образ, который он поддерживал годами. Так к чему его разрушать? Тем более, что он сам знает, что ему стоило трудов добиться всего того, чем обладает сейчас. Он сам знает цену себе. И блондин ещё не раз докажет себе и другим, что на самом деле может все. Но не потому, что гений. А лишь потому, что принцы не сдаются. Принцы всегда добиваются желаемого, даже если этого добиться можно лишь тяжёлым трудом. Но пусть всем кажется, что ему все достаётся легко. Пусть завидуют и верят этому идеальному образу идеального Принца-Потрошителя.