***
До полночи оставалось совсем ничего, и я решил выйти на террасу подышать «свежим» воздухом. Зимнее звездное небо было по своему прекрасным. Снег все так же скрипел под ногами, и на улице заметно похолодало, так, что я еле смог прикурить. Выдыхая, я даже не мог понять чего больше пара или сигаретного дыма. — Ты что делаешь? Где-то над моей головой раздался звонкий детский голос. От неожиданности я даже выронил свою сигарету, подняв голову, я увидел на дереве девочку. Она была одета в голубое летнее платье с меховой накидкой такого же цвета. Серебреные волосы в цвет снега были собраны в два высоких хвостика, а всю прическу украшала тиара с зеленым камнем. Девочка была босой и сурово смотрела на меня своими большими карими глазами. — Годка, — радостно и растерянно прошептал я, наклоняясь за недокуренной сигаретой. — Брось каку! — вновь крикнула девочка, уже спрыгнув с дерева. Я вопросительно посмотрел на неё. — Курить плохо! Не поднимай! — настаивала Годка. — Хорошо, уговорила, — сказал я поднимаясь. — Как ты? Я тебя так давно не видел? И тебе не холодно-то в таком наряде? — Нет! — резко отрезала она. — Не холодно. И почему ты куришь? Это вредно! — Ну, понимаешь, — неуверенно начал я, почесывая затылок. — Это для каждого своё. Я как-то и сам не заметил, что курить начал в девятнадцать лет. Когда учеба в университете стала приносить лишь стрессы. А бросить… А бросить так и не смог. Потом начались проблемы на работе, общество, очередные мелкие стрессовые ситуации. — Да. Я знаю, что звучу жалко, но каждый справляется со стрессом, как может. Можешь меня за это осуждать или даже ненавидеть, но я человек. Я и сам периодически не знаю, зачем я что-то делаю. Кто-то берет себя в руки и бросает, а кто-то нет. Ну, а в старости уже все равно, — произнес я, оперевшись на быльце террасы и непринуждённо глядя в суровые глаза девочки. — Все равно это отвратительно. Но ты прав. Ты — человек! — подтвердила Годка. — Вы люди сами не знаете чего хотите, — она подошла ко мне и начала что-то выводить на снегу. — И еще очень любите укорачивать и без того короткую жизнь, — она оторвала руку от места, где красовалась надписи «YOLO». — «You Only Live Once.». «Живёшь один раз.», — расшифровал я. — И что ты хотела этим сказать? — Многое, — девочка опустила грустные глаза. — В каком смысле «многое»? — Подумай сам, я тебе не Google, — этими словами она протянула мне письмо. Обычное бумажное письмо с марками, но без адресов. — Что это? — недоумевающе спросил я вертя его в руках. — Это письмо от твоей подружки, Лилит. — Что? Как?! Где?! Что?! — воскликнул я, глядя на собеседницу квадратными глазами. — Где Лилит? — Я не знаю! — испугано пискнула Годка, отпрыгнув от меня на пару метров. — Санта просто попросил передать! — Стоп. Кто? — с еще большим непонимание, спросил я. — Ну Санта-Клаус. Такой дедушка с бородой… — Стоп. Он тоже существует? — произнес я, сжав быльце террасы. — Конечно, существует, — произнесла Годка, как-будто-то это была так же очевидно, как и дышать. — Пасхальный кролик, Купидон, Мавки, Дриады, Русалки, Ауры и многие другие. — Так, ладно, теперь не буду купаться в местном пруду у бабушки в деревне. — Это еще почему? — спросила девочка, наклонив голову в бок. — А вдруг меня русалка на дно утащит, — с улыбкой ответил я глядя на собеседницу. — Уж больно ты её нужен, — сурово произнесла та, скрестив руки на груди. — Эй, Годка ты там еще долго? — раздался откуда-то детский голос. — Нет! — прокричала девочка. — Можешь спуститься, наконец-то познакомитесь поближе. Внезапно подул сильный ветер и передо мной материализовался мальчишка. На вид ему было лет 10, одет в рваные джинсы и поношенные ботинки. На шее гордо развивался полосатый шарф, прикрывая темную толстовку с короткими рукавами, на голове был капюшон с медвежьими ушками, из-под которого выглядывали растрепанные каштановых волос и одна зелёная прядь. — Доброго времени суток, моё имя Ветер, — произнес мальчуган, неумело поклонившись. — Это я заметил, что ты направлялся к этому дому и провел Годку, что бы она смогла отдать письмо и помочь старику, — гордо выговорил он, указывая на себя большими пальцами. А его глаза засияли всеми цветами радуги. — Воображала, — прошипела Годка, закатив глаза. — Эй, Дилан, ты где? — послышался голос Джона. — Нам пора, — произнесли дети в унисон и исчезли, лишь поток ветра донес до меня фразу, «с наступающим». — О, вот ты где! — радостно воскликнул мой друг, протягивая бокал шампанского. — Пошли скорей. Сейчас уже начнут бить куранты! — Да? Неужели я пробыл здесь так долго. — Судя по всему да, — тут его взгляд пал на мою правую руку, в которой я держал конверт. — А это что такое? — Письмо от Санты, — шутливо ответил я. — Мой двадцати восьми летний друг всё еще верит в сказки? — Иногда, человеку просто необходимо верить в сказку, — ухмыльнулся я. — Пусть будет так! С Новым годом, дружище! — И тебя!***
Первое января. Семь часов вечера. Я сижу у окна в своем доме, укутавшись в плед и попивая свеже сваренный латте. Динкельберн уселся на моей макушки и наблюдал за снегопадом. Снег серебрился от света фонарей, мороз разрисовал все окна, снежинки в темпе медленного вальса падали на землю. Улицы были пусты, лишь снегири порхали с ветки на ветку. Вдали блестели магазинные вывески, ёлки отражались в оконечных стеклах домов, всё выглядела таким праздничным, ярким и атмосферным, что я просидел у окна не один час. На подоконнике, рядом с печеньем лежал открытый конверт — подарок, одного, очень дорогому моему сердцу, человека.