Оно внутри меня

Медсестра Галина как обычно разносила по палатам таблетки после обеденного перерыва. Другие медсёстры это делали вечером, но Галина считала, что лучше управиться со всей нудной работой днём, а вечерком можно поглядеть телек. Она заглянула в палату, где должна лежать девушка с огнестрельным ранением, но никого не обнаружила. Решила, что оставит обезболивающее на тумбе, как она в принципе делает всегда, когда пациент отлучается на процедуры или в туалет. Она прошла лишь половину пути, когда заметила нечто огромное, лежащее на полу возле койки. Сначала она подумала будто видит мешок, набитый чем-то вроде камней, но когда поняла, что видит синюшнее лицо покрытое волосами, торчащие в разные стороны руки и ноги, то на неё напал неописуемый испуг. Она многое повидала за свою жизнь и за то время, что проработала в хирургическом отделении. Были и отрубленные, откусанные, отмороженные конечности. Разбитые в всмятку лица. Мозговые травмы. Открытые переломы. Но такое она лицезрела впервые. И крича благим матом, она выбежала из палаты. В этот день дежурил Разумов. Он сразу услышал крики медсестры и первым выбежал в коридор. Он не мог разобрать, что пытается объяснить ему перепуганная женщина. Разобрал только: «Монстр! Монстр! Огромный монстр!» Как только до его разума дошло, что к чему он тут же бросился в палату номер тринадцать. И уже через несколько минут Ульяну отвезли в операционную.

***

Уля пришла в себя. Вокруг всё белым бело. Белые халаты перемещались то туда, то сюда. Гремели инструменты. Она почувствовала, как один из докторов поставил укол ей в спину, потом в руку, потом в попу и снова в спину. Существо брыкнулось и… обмякло. Уля догадалась — они его усыпили. И Уля тоже скорее всего скоро провалится в сон. Её зрение уже поплыло. Подошёл другой врач в белом халате. Он водил чем-то холодным по её спине и это было даже приятно. Она практически отключилась, но фраза доктора Разумова долетела да неё эхом и отразилась в сознании, как будильник самый громкий во всём мире. «Господи Иисусе! Этого не может быть!» — Что там? — прохрипела Уля. — Я… Я не уверен точно, — голос и вправду неуверенный, но воодушевлённый и возбуждённый, — Но, я вижу… кажется это… собака? Вот тут Улю побороло усыпляющее вещество. …собака? Лиза приехала, чтобы забрать дочь домой, но в палате не обнаружила и материнское сердце тут же почувствовало неладное. Если на то пошло она вообще никого не обнаружила. Весь медицинский персонал словно испарился. Хорошо, что один из пациентов подсказал, что все в операционной. Всё это время младшая дочь семенила за матерью. Она тоже поняла, что происходит, что-то нехорошее. Им не пришлось врываться в операционную. Разумов вышел оттуда снимая резиновые перчатки и отправляя их в урну. — Доктор, что случилось? — бросилась к нему, перепуганная мать. — Пока сложно сказать. — он быстрым шагом направился в свой кабинет. — Я ввёл им анестезию. — благо его кабинет располагался в двух шагах и вскоре он вернулся и протянул Лизе чистый лист. — Им? — Вы не ослышались. В вашей дочери жила и развивалось животное, похожее на собаку. — Господи… — Лиза схватилась за Никину руку, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Пишите, что вы согласны на операцию. Медсестра подскажет вам, как правильно. И времени совсем немного. — он отошел в сторону, приложив мобильный к уху, с кем-то разговаривал, время от времени бросая взгляд на резко побледневшую женщину и испуганного подроста.

***

Анжелика прибыла в больницу через пятнадцать минут, благо жила недалеко. За это время Разумов успел подготовиться к операции. В коридоре её встретили три пары взволнованных глаз, людей, которых она видела впервые. Женщина средних лет, которая кажется вглядывалась в любого проходящего с надеждой, девочку лет двенадцать, похожую на эту самую женщину, то бишь на свою мать. И мужчину, совершенно не похожего на предыдущую парочку. Он и сидел отдельно от остальных, выглядел совершенно потерянным. Уварова даже успела подумать, что наверняка он какой-нибудь учитель или на крайний случай, бухгалтер, но привлекательный. Когда она зашла в операционную, Разумов и ещё двое других его помощника уже были готовы. Они переоблачились в специальную одноразовую одежду. Сама Уварова не была готова к тому, что её ожидает на операционном столе. — Что это за хрень? — она обошла вокруг, как ей сначала показалось, огромной кучи человеческого тела, прикрытой белой материей. То что ей показывал Разумов на своём телефоне накануне никак не походило на то, что сейчас лежало на столе. В коридоре медсестра прицепилась к Лизе с заявлением. Она тщетно пыталась объяснить, как правильно его оформить. Но Лиза просто не могла сообразить, что нужно писать. Ручка то и дело выпадала из руки. Глаза застилали слёзы. Большую часть текста пришлось заполнять самой медсестре. Уля открыла глаза. Вокруг до сих пор всё белёсое, как в раю. Белые халаты сменились голубыми. На неё словно давила тонна лишнего веса. Она не могла пошевелиться. Было тяжело даже дышать. В нос ударили множества запахов. В основном одни лекарства, но сквозь пелену удушающих средств, Уля учуяла до боли знакомые. Где-то совсем недалеко — мама, Ника и… Юрий Олегович… — Мам… — простонала она, заставляя вздрогнуть всех присутствующих. — Ты же сказал, что ввёл анестезию? — Уварова бросила нервный взгляд на Разумова, который уже приготовился резать горб, держа в одной руке скальпель. — Всё хорошо. — произнёс он Ульяне, не снимая с себя противомикробной маски. — Скоро мы вытащим его из тебя. — Позовите маму, пожалуйста. — умоляюще простонала она. Некоторое мгновение Разумов предпринимал решение в своей голове и понял, что ничего не изменится, если он выполнит эту маленькую просьбу. Он попросил жестом одну из своих помощниц. Та быстро выбежала в коридор. И уже через несколько секунд Лиза и Ника вошли в операционную. Мама сразу заплакала, громко всхлипывая и прикрывая рот ладонью. — Доченька моя, — сквозь слёзы вымолвила она, припадая на колени, возле операционного стола. Кто-то накинул на неё белый халат и на Нику тоже, которая боялась и шагу ступить, буквально остолбенев от увиденного ужаса. Так и оставшись стоять возле дверей. — Мама. — Ульяна улыбнулась, хотя ей стоило это неимоверных усилий. Всё тело горело, а на голову словно давила без устали сильная невидимая рука. — Прости меня. — Нет. Доченька. Всё будет хорошо. Ты выберешься. Ты сможешь. — захлёбываясь в слезах протараторила Лиза, прижимая горячую кисть дочери к своей влажной холодной щеке. — Мама, — говорить становилось всё тяжелее. Губы и рот совсем пересохли. — Что? — Скажи им… Чтобы они не… Не делали операцию… — Уля попыталась облизнуть пересохшие губы, но язык стал, как наждачка. В этот самый момент в операционную влетела медсестра Галина: — Степан Сергеевич, там какие-то люди! С телевидения, министерства или из департамента. Я не знаю… — виновато выпалила она. Разумов сразу смекнул что к чему и бросив гневный взгляд на Анжелику, вышел вон. Галина выбежала следом. На доктора сразу налетели двое. Один с камерой на плече, другая с микрофоном в руке и похожая на актрису Дрю Бэрримор*. Она тут же осыпала его кучей вопросов. Чуть поодаль стояли ещё четыре человека все в костюмах и выглядели словно не из мира сего. Трое мужчин и одна женщина лет пятидесяти, но Разумов наверняка был уверен, что главная среди них именно она. — Я прошу всех удалиться! — очень громко произнёс он, отодвигая от своего рта надоедливый микрофон. — Правда ли, что девочка похожа на Квазимодо? ** — не унималась интервьюер. — Здравствуйте, меня зовут Анна Абросимова. — женщина в костюме мгновенно выросла перед доктором. Трое её коллеги буквально оттащили оператора и Дрю. Анна, обладала гипнотическим взором, поэтому на некоторое время ей удалось заговорить Разумова, — Мы из Департамента Здравоохранения. Вы же понимаете. Такие единичные случаи… Юра сидел и не знал куда себя деть. Ему позвонила мама Ульяны и просила срочно приехать. И вот он здесь. Но что он должен сделать? Какой от него прок? — Юрий Олегович? Он поднял глаза. Лиза смотрела на него уставшим заплаканным взглядом. Он понял, что теперь его очередь. Ульяна ждёт его. Он вошел в операционную. Вокруг творился какой-то хаос. Все бегали. Кто-то что-то кричал. Но для него весь мир остановился, когда он увидел Ульяну. Его сердце больно сжалось. Кое-как он смог заставить себя дышать. Ноги отказывались идти, но он должен был. — Вы пришли. — тихо произнесла Ульяна и улыбнулась. Взгляд сонный. Глаза полуприкрыты. — Конечно я пришёл. — он приземлился на колени возле операционного стола, чтобы их лица казались на одном уровне. — Юра, хотя бы вы убедите её, что операцию необходимо сделать. —  попросила Лиза, прижимая к груди младшую дочь. Ника тоже начала плакать. Её подростковая психика не могла выдержать всё это. Она почувствовала, как в правой руке чуть ниже предплечья, что-то зачесалось и прикрыла это место ладошкой. С этим она разберётся потом. — Почему ты не хочешь? Врачи помогут тебе. — Юра бережно взял Ульяну за руку, ужасаясь тому насколько она горяча. — Потому что я умру. — одними губами произнесла Уля. Ей хотелось плакать, но вся жидкость в её теле словно испарилась. Она потратила остатки сил на то чтобы ответно сжать его руку. Чтобы в последний раз ощутить нежность его тепла. — Но… — взрослый мужчина начал плакать. Его пугали её слова. Он совсем этого не желал. Внезапно в операционной потух свет, кроме тех ламп, которые работали от генератора на случай перебоя с электричеством. Где-то в коридоре раздался душераздирающий женский крик, заставляющий всех присутствующих покрыться мурашками. — Они идут. — спокойно произнесла Ульяна. Силы к ней будто начали возвращаться. Приближение чего-то ужасного ощутили все кто находился в палате и с опаской уставились на дверь. Снова душераздирающий крик. Дверь распахнулась и в операционную вошёл ничего не понимающий Разумов. — Что произошло? Следом влетела перепуганная медсестра: — Там! Там! Там! — всё что вырывалась из её рта. Разумов осторожно выглянул в коридор, который освещали только аварийные лампы. Они слабо освещали длинное помещение, но увидеть непрошенных гостей не составило никакого труда. Весь коридор, начиная от самого входа, заполонили лесные волки. Всех мастей и пород. И они приближались. Впереди всех бежал самый большой — вожак стаи. От них исходил какой-то неземной голубоватый свет. Разумов отступил назад. Все происходящее ему казалось сном. Когда он опомнился и бросился вперед, чтобы захлопнуть дверь. Неведомая сила отбросила его в сторону. Он отлетел, ударившись о стену и опрокинув телом столик с инструментами для операции. И, кажется, потерял сознание. В любом случае, лежал он без каких-либо признаков жизни. Но никто на помощь к нему не спешил. Все испуганно отошли, отстраняясь как можно дольше от двери. В операционную вбежали несколько волков, включая вожака стаи. Юрий Олегович поднялся на ноги, но не ушёл и не отпустил руку Ульяны. Что происходило дальше было совершенно никому не понятно. Со стороны это выглядело так; вожак стаи подошёл к Ульяне и какое-то время они молча смотрели в глаза друг другу. Но на самом деле они общались. Общались точно так же, как и Уля могла общаться с Юрием Олеговичем. Другие волки покорно ждали, присев на задние лапы. — Вам нужно всем уйти. — наконец-то изрекла Уля. Спорить никто не хотел. Первыми палату покинули врачи, следом мама и Ника, и только Юрий Олегович никак не мог решиться оставить её одну с этими существами. Лизе пришлось вернуться и потянуть его за руку. Сама она осталась, чтобы задать самый главный, решающий всё вопрос: — Ты уверенна? — с болью и тоской спросила она. — Я не умру, мама, — снова измученная улыбка, но всё же улыбка, — Я стану волком, как и папа. Мама заплакала. Юрий Олегович увёл её в коридор, бережно обнимая за плечи. Он вернулся, снова припадая к любимой на колени. И пусть его сожрут заживо эти неведомые светящиеся голубым светом существа. Он поцеловал пересохшие губы, прижимая её ладонь к своей груди. — Я люблю тебя. Люблю, слышишь, — он снова впился в её уста, не желая терять её. — Ты только живи… Уля сразу же ощутила необычайную лёгкость. Словно кто-то пришёл и выдрал давно ноющий зуб, словно кто-то омыл её святой водой. — Спасибо, — прошептала она, закрывая от наслаждения глаза. Муки закончились. Я тоже люблю тебя. Время пришло. Горячая кисть выпала из его рук. Волки стали заполонять операционную и вскоре было уже не проступить и шагу. Юра ушёл вслед за всеми. К тому времени в себя пришёл и Разумов. Он держась за голову вышел из операционной. Дверь захлопнулась, как только забежал последний волк. Какое-то время все ошарашенно смотрели друг на друга. Кто-то кому-то звонил. Оператор снимал всех присутствующих. Журналистка что-то говорила на камеру, но это никого не волновало. Вскоре больница озарилась светом. Юра первым забежал в операционную, его обдало холодным воздухом, и он… не увидел никого. Ни волков, ни Ульяны. На столе осталась лишь немного крови и его посетила ужасающая мысль: «Они съели её». Но его взору предстала молодая волчица, стоящая на подоконнике в распахнутом настежь окне. Мама и Ника врезались в спину Юрию Олеговичу. Они завороженно уставились на прекрасное создание объятое голубым свечением. Это была она. Ульяна. Её обворожительные глаза нельзя было перепутать не с чьими другими. Волчица оглядела их. Каждый смог уловить её послание в своей голове. Через мгновение она спрыгнула вниз. Юра, Лиза и Ника бросились к окну, наблюдая за тем, как она бежит по снегу, отдаляясь от них всё дальше и дальше.

***

— А что же случилось с Акуловым? Разумов снова завис. Уже четвёртый раз за последний час. Лида уважительно ожидала продолжения от престарелого старика. Она вела колонку в журнале «Неизведанное» и всё чаще задумывалась над тем, а не прибавить ли к названию «Неизведанное и утомляющее». — Он пропал. — наконец-то ответил когда-то бывший доктор, первоклассный хирург. — Тоже стал волком? — Я думаю, что да. Я продолжал исследование. Положил на это всю свою жизнь. — старик в инвалидном кресле громко откашлялся, — А в итоге оказался здесь. В психушке. — он отхаркнул в стеклянную баночку зелённую слизь. И Лиду, чуть не стошнило. — Что насчёт Акулова? — напомнила ему журналистка. Снова этот старый хрыч переходил на тему о своей личной жизни. — Не знаю… Мать Ульяны принесла мне много журналов своего мужа. — Вы что-нибудь нашли в них интересное? Разумов покачал головой, сдерживая в себе вновь подступающий кашель. — Только мифы. Древние шаманы говорили так: Они живут волком век и столько же человеком. Потом всё повторяется. Снова длинная пауза. Лида молодая амбициозная журналистка и для неё молчание — невероятное испытание на прочность. — Знаю одно, — спустя две минуты вновь заговорил Разумов, — Мамаша это скрыла, но и её младшая дочь, тоже стала волком. Лида с радостью покинула дом для душевных больных, придумывая, как проучить своего главного редактора, который отправил её сюда. Он всегда засылал её в самые наискучнейшие места. Но сегодняшнее интервью отдавало маразмом и самым тяжёлым психическим расстройством. Где доказательства, что Разумов всё это не выдумал? Она уже собиралась запрыгнуть в свою машину и укатить подальше от этого мрачного места, укрытое от всего мира за высоким забором. Но её кто-то окликнул по имени. Она удивлённо обернулась. Её взору предстала миловидная женщина лет пятидесяти с невероятно длинными кудрявыми волосами, но покрытыми сединой. Возле её ног трусила большая собака. — Мы знакомы? — вежливо поинтересовалась Лидия. — Никогда не возвращайся домой одним и тем же путём, — загадочно произнесла женщина, похожая на индианку, — Иначе они придут за тобой. Лида, раскрыв рот от удивления, таращилась вслед, уходящей вдаль по дороге незнакомой женщине и псу неизвестной породы.