Оно внутри меня

Сегодня понедельник и Ульяна должна идти в школу, но всё зависело от маминого решения. Прошло около часа, после того, как она увидела, что творится с её родной дочерью. Всё это время они обе молчали. Уля ждала, когда мама примет какое-либо решение. И это было до чёртиков страшно. — Нам нужно обратиться к врачу, — виновато вымолвила мама, кивая на собственное предложение. Уля тоже кивнула.  — Сегодня никакой школы. — Лиза решительно направилась в прихожую и стала одеваться. — Собирайся. Уля понимала, что выбор у неё не велик. Рано или поздно она всё равно бы оказалась на больничной койке. Так хоть какая-то маячила надежда на горизонте.

***

Уже через час они прибыли в Институт Исследования ДНК им. Бродова по направлению, которое им выписал участковый педиатр. По дороге мама позвонила классной руководительнице и предупредила, что Ульяны на уроках не будет по семейным обстоятельствам. Институт Исследования ДНК им. Бродова — это огромное светло-бежевого цвета четырёхэтажное здание. С виду напоминающий загородный пансионат для душевнобольных. Собственно он и находился в двух километрах от города, соседствуя рядом с кирпичными коттеджами за высокими заборами. По сравнению с районной больницей в Институте кроме рабочего персонала никого не было. Поэтому Ульяне и её маме не пришлось высиживать очередь. Их сразу направили в нужный кабинет на приём. И вот уже минут десять доктор Филипп Рабинович водил белой штуковиной по животу и грудной клетке Ульяны. — Говорите в теле появляются какие-то шишки? — задумчиво спросил он, вглядываясь в небольшой монитор перед собой. Уля кивнула. — Когда это происходит, ты испытываешь боль? — продолжал расспрашивать врач. — Да. — немного подумав, ответила Ульяна, лежа на кушетке в полуголом виде. Мама сидела рядом и всё время держала дочь за руку. — Когда это началось? — Чуть больше месяца назад. — Уля хотела добавить: «После того, как я нарушила завет отца», но промолчала. — Опиши, что конкретно ты чувствуешь, когда это происходит с тобой? — врач перешёл к просмотру рёбер пациентки. — Когда оно было с горошину — больно совсем не было. Даже наоборот… — Уля подумала, какое словно подходит и добавила, — Приятно. — Оно увеличилось в размерах? — не отвлекаясь от смотрения в монитор, продолжал доктор. Он добавил прозрачного крема на живот Ульяны и размазал его белым агрегатом по другому боку. — Да… — И какие теперь ощущения? Одной рукой Уля дотронулась до своего лба, будто проверяя у самой себя температуру: — Боль такая словно ломаются кости. — на этом её голос задрожал и ей захотелось плакать. Она почувствовала, как мама сильнее сжала её руку. Врач лишь продолжал водит устройством по телу, изучая Ульянин организм, при этом делая какие-то пометки на бумаге. Прошло ещё долгих десять минут прежде чем Филипп Рабинович наконец-то посмотрел на мать пациентки. На его лице читалась тревога и ужас. — У вашей дочери многочисленные переломы. — серьёзно изрёк он. Лиза непроизвольно ахнула, когда врач распечатал несколько снимков и показал их матери. — Тебе сейчас больно? — доктор аккуратно начал надавливать двумя пальцами на Ульянины рёбра. Она отрицательно помотала головой. — Невероятно. — удивлённо выдохнул он. — Я сталкиваюсь с таким впервые. Мама в ужасе разглядывала распечатанные снимки, хватаясь за сердце. И доктор кое-как успел подхватить её, когда она полетела на пол без чувств. Поднеся ей под нос баночку с нашатырным спиртом и выждав несколько минут, Рабинович продолжил: — Смотрите. Это трещины. — показывал он на снимках, где запечатлены рёбра Ульяны, на которых и в самом деле виднелись поперечные чёрные полосы. — Верхние, вообще раздробленны на части. — на следующем снимке что-то непонятное. — Человек с такими переломами… не может жить. Перевернись, пожалуйста, на живот. — попросил врач, хоть это и звучало абсурдно, учитывая нынешнее состояние больной. Уля послушно перевернулась. Рабинович выдавил из большого белого тюбика прозрачный крем на спину и вновь принялся водить белым агрегатом. — Позвоночник сломан в четырёх местах. — на этот раз он не молчал, сразу поясняя, что видит на экране. — Господи Иисусе… — Что там, доктор? — мама буквально прильнула к монитору. — Весь поясничный отдел раздроблен. — теперь и сам врач выглядел напуганным. — Что с тобой случилось? Кто это сделал с тобой? Уля не знала стоит ли вообще что-либо рассказывать. Ведь вполне реально, что её могут принять за сумасшедшую. — Я упала со второго этажа… — тихо вымолвила она. Повисла долгая-при долгая пауза. Врач наконец-то убрал белую штуковину. Долго и хмуро молчал. Уля впервые видела, как доктор (неважно какой) усердно думает. Наконец-то когда он заговорил его голос совершенно изменился, потускнел что ли: — Единственное, что я могу посоветовать, это в ближайшее время лечь на госпитализацию. Мы сможем провести более тщательное исследование и… В случае чего, она будет всегда под присмотром. — произнёс Рабинович. Мама отчаянно посмотрела на Улю, которая уже уселась на кушетке и принялась обтираться полотенцем. — Да, конечно. — приняла решение мама, после полуминутного раздумия. — Езжайте домой и соберите всё необходимое. А завтра мы ждём вас обратно. Мама и Ульяна вышли из Института. Уля попросила довезти её до школы. Ей нужно было поговорить с Игорем и передать кому-нибудь своё новогоднее выступление (об этом просила классная руководительница по телефону, когда мама звонила чтобы отпросить дочь). Лиза привезла дочь, когда начался уже первый урок второй смены и в школе стояла тишина на всех этажах. Сама мама забрала с собой Нику и они вдвоём отправились в магазин, чтобы купить Ульяне всё необходимое для госпитализации; тапки, халат, постельное белье и прочее. Их класс сейчас был на уроке физкультуры и по времени через четырнадцать минут должна была начаться перемена. Уля поднялась до кабинета русского и литературы. Классная руководительница понимающе выслушала свою ученицу. — Ну что, ладно, тогда с номером что-нибудь я придумаю, а ты выздоравливай. — учительница доброжелательно похлопала её по плечу и вернулась обратно в кабинет, продолжая вести урок. Теперь Ульяне оставалось дождаться перемены и повидаться с Игорем. Она не знала зачем ей это нужно, но попытаться стоило. Она собиралась спросить его, станет ли он её избранником, как напутствовала Евлампия. Может это и впрямь сработает и всё наладится. — Так, так, так. — неприятный мурлычущий голос заставил Улю резко обернуться. За спиной шла Ахимова. Она приближалась к ней, как тигр. — Какие люди. — Слушай, Даша, сейчас вообще не до тебя, правда. — попыталась пояснить Ульяна, не желая вести с ней никаких бесед. Она направлялась в сторону лестничного пролёта. — А я-то думаю, когда смогу набить тебе морду, — с всё тем же мурлыкающим тоном произнесла Ахимова и перегородила путь Ульяне. На ней была одета спортивная форма. Уля остановилась, не зная, как ей поступить дальше. — Дай пройти. — Я тебя предупреждала? — Ахимова уверенно начала наступать на Улю, толкая в плечи. — По-хорошему отвали, а! — Уля пыталась отбросить её руки в сторону, при этом отступая назад. Не нужно ей было приезжать в школу. С Игорем можно было поговорить и потом, но уже поздно о чём-либо сожалеть. — Я тебя предупреждала? — на этот раз Ахимова позволила себе ударить Улю кулаком в плечо. Не сказать, что больно, скорее обидно. И внутри у Ули начало всё закипать. Ей захотелось оторвать ей голову. А Дарья продолжала наступать и наносить удар за ударом в плечи и в грудь Ульяны. Её рот беззвучно открывался и произносил всякие гадости, но Уля этого не слышала. Всё вокруг заглушило её громкое сердцебиение. Она не расслышала даже звонок с урока. А Ахимова похоже не собиралась отступать, её не волновало, что кто-то может увидеть их разборку. Хотя ребята, которые выходили из кабинетов, сразу обращали на девушек внимание. Ахимова выглядела агрессивной, злой, но при этом довольной. Она сделала непоправимую ошибку — ударила Улю по лицу. Щёку обдало горячим жаром. От виска до рта протянулись три красные полосы от ногтей Ахимовой. И теперь она стала просто счастливой, но не на долго. Уля ринулась вперёд и вцепилась ей в горло. Ею обуяла злость. Она не хотела и не собиралась её душить, нет. Она хотела выдрать ей куски плоти. И сама не заметила, как ногти превратились в звериные когти. Настоящие звериные когти, проткнувшие мягкую кожу Ахимовой, так же легко, как полиэтилен. Уля зарычала. Лицо Ахимовой исказилось в гримасе ужаса, боли и страха. Рот открылся в безмолвном крике. Лицо стало багровым из-за недостатка кислорода. Из ран на шее побежала алая кровь. Ахимова схватилась за руки Ульяны, стараясь отодрать её от себя. А Уле захотелось разбить её башку об стенку. Она чувствовала нездоровый прилив энергии и если её кто-нибудь сейчас не остановит, то кто-то очень сильно пострадает. Но никто из собравшихся вокруг, чтобы посмотреть зрелищное событие, не спешил спасать Ахимову. Никто скорее всего и не понял, что происходило. А всё близилось к тому, что Ульяна могла убить несчастную глупую дурочку. У неё хватило бы на это сил. Славу Богу, чьи-то сильные руки обхватили её за талию и оттащили назад. Ахимова испуганно схватилась за кровоточащую шею. Закашлялась. Что с ней происходило потом, Уля не видела, её тут же обступили другие ученики. Кажется, кто-то закричал: «Вызовите скорую!» Тот кто отодрал её от Ахимовой, теперь завёл в кабинет и запер дверь на ключ. Уля удивлённо таращилась на свои руки, запачканные в Дашкиной крови. Как? Как она смогла проткнуть шею этой стервы? — Господи, Ульяна. С тобой всё в порядке? Уля озадаченно уставилась на учителя по физике. Это именно он всего несколько секунд назад, сам того не подозревая, спас жизнь Ахимовой. И теперь осматривал Ульяну со всех сторон, будто ей причинили какой-то вред. — Я…Я… — Уля не могла произнести что-либо. Она пребывала в шоковом состоянии. По лицу покатились градины слёз. Её начало трясти. Учитель обнял её и прижал к себе так сильно, что любой другой просто задохнулся бы. — Всё. Всё. Тихо. — убаюкивающим голосом произнёс он. Улю трясло. Но в его объятиях она начала успокаиваться. — Тихо… — Я… Я не хотела… — заикаясь произнесла Ульяна. — Она сама. — Тшшш… — он погладил её по голове. — Тшшш… — он и сам до жути перепугался, когда одна из учениц седьмого класса забежала в кабинет и крикнула: «Там драка!». Он уже предчувствовал, что это как-то связанно с Ульяной, а когда увидел всё своими глазами его охватил холод. Он продолжал держать её в объятиях, чувствуя как намокает рубашка от её горячих слёз. Он продолжал прижимать её к себе, не обращая внимание на собственное возбуждение. Он продолжал гладить её по голове и шептать, что всё будет хорошо.