За кадром

На съёмочной площадке сериала "Склифосовский" после начавшейся ещё затемно, явно затянувшейся "утренней" смены был наконец объявлен обед. Уже несколько дней проходили выездные съёмки вне павильонов, поэтому на время перерыва актёры направились к своим гримвагенам, чтобы немного отдохнуть. Исполнительница главной роли Марины Нарочинской Мария Куликова также поспешила скрыться от палящего солнца и кажущегося каким-то вязким и липким всеобъемлющего зноя в стенах своего вагончика. Женщина уже практически добралась до спасительной двери, ей оставалось всего лишь пройти каких-нибудь пару метров, когда кто-то резко схватил её за руку и дёрнул назад с такой силой, что она развернулась на 180 градусов. Хотя все это заняло какие-то доли секунды, почему-то поводов сомневаться в том, кто сейчас предстанет перед её глазами, у Маши абсолютно не было. И вправду тем, кто так безжалостно покусился на её свободное время и благодаря кому оттягивалась такая долгожданная встреча с кондиционером или хотя бы с прохладной водой, был не кто иной, как Максим Аверин. "Господи, что опять не так?" - пронеслось в голове у Куликовой за мгновение до того, как она оказалась прижатой к стене собственного вагончика. Глаза Аверина светились яростью, одной рукой он прижимал женщину за плечо, другой сам опирался на стенку, таким образом нависая над актрисой. - Какого черта ты строишь глазки абсолютно всем мужикам на площадке? Какого черта ты флиртуешь с этим Жигуновым? - пытаясь сдержать гнев, но плохо с этим справляясь и постепенно переходя на крик, спросил мужчина. - Чего ты так орёшь? Мы тут не одни вообще-то! - устало ответила Куликова и, усмехнувшись, цитируя одну из фраз своей героини, добавила, - Это же мой новый "романтический партнёр"! Как же она бесила его сейчас своим мнимым спокойствием, усмешками, желанием поскорее закончить такой важный для обоих разговор! Он не выдержал и схватил её за щеки, сжав их так, чтоб она не смогла отвернуться. - Перестань! Перестань со мной играть в эти игры! Я же вижу, как они все на тебя смотрят. Да они же тебя раздевают глазами, а ты этим искренне наслаждаешься! - прорычал мужчина. И ещё через мгновение добавил: - Ведёшь себя, как ш..., - остатки сознания не дали совершить последний шаг в бездну, в этот момент мужчина осекся и сказал уже тише и менее уверенно, - как легкомысленная дурочка. - Пусти, мне больно, - вскрикнула женщина. Только сейчас он понял, что настолько разъярился, что абсолютно перестал контролировать себя, и ещё немного и он бы её ударил. Даже мысль об этом ужаснула Максима, и он тут же ослабил хватку, давая Маше возможность вырваться. Кожу тут же обожгла звонкая пощёчина за сказанные в порыве ярости слова, которые он никогда и ни при каких обстоятельствах не должен был произносить в сторону женщины, тем более так горячо любимой. Отбежав на безопасное расстояние, уже взявшись за ручку двери, Маша сверкнула глазами и с какой-то едва слышимой ноткой сквозящей через все слова ненависти чётко проговорила: - Не смей со мной так разговаривать! Никто не давал тебе права обвинять меня невесть в чём и тем более обзывать! - она старалась держаться твёрдо и уверено, но на самом деле в груди отвратительно жгло от обиды, а к глазам подступали слезы. Куликова нервно дёрнула ручку двери и наконец попала в царство тишины и спокойствия, где, ещё около двадцати минут назад ей казалось, она сможет почувствовать безумную радость. Но вместо этого, лишь переступив порог, женщина бросилась к раковине, уперлась в твёрдую поверхность руками и дала волю душившим её слезам. "Да как он может! Как он может даже думать так обо мне?!" - подумала Маша, стараясь успокоить бешено пульсирующую боль в груди. Услышав звук захлопнувшейся двери, Максим как будто окончательно опомнился. "Боже, что я натворил..." - про себя с ужасом проговорил мужчина. Он ладонью провёл по лицу, стараясь смахнуть остатки накатившего гнева. "Дурак, идиот, маразматик!" - он не знал, какие слова подобрать, чтоб только описать то, каким он себя выставил, обращаясь с ней так, - "Мог бы, набил бы себе морду за такое!" Аверин в два шага преодолел несчастные два метра, отделявшие его от входа. Взялся за ручку и замер в какой-то нерешительности. Он должен был вымолить у Маши прощение. И точка. Войдя в помещение, он аккуратно закрыл дверь, и тут же взгляд его остановился на стоявшей к нему спиной в углу комнаты женщине. Плечи её содрогались от едва слышных рыданий, которые так и рвались наружу. Она не слышала и не видела ничего вокруг, настолько ей было больно и обидно. Максим тихо, стараясь раньше времени не испугать Куликову, подошёл к ней и обхватил её хрупкую фигурку руками, больше сейчас походящими на медвежьи лапы. Рыдания тут же прекратились. Маша вздрогнула, резко дернулась и со злостью в движениях скинула его руки со своих плечей, одновременно с этим поворачиваясь к нему лицом. -Не трогай меня! И вообще пошёл вон! Я не хочу тебя видеть! - крикнула женщина. - Маша, Машенька, пожалуйста, выслушай меня! - Слушай, ты уж определись, то "шлюха", то "Машенька"... - устало, закатив при этом глаза и как-то грустно усмехнувшись, ответила Куликова. - Я был не прав... - от напряжения голос Максима осип. - Мне не интересно. Убирайся! Сейчас же! - Я не уйду, пока мы не поговорим! - уже более уверенно. Маша тяжело вздохнула и отошла в другой угол, где поверхность мебели для мини-кухоньки была побольше, что позволило Куликовой облокотиться на неё. - Я не думал, что творю! - неуверенный шаг по направлению к женщине. - Абсолютно не слышал себя, не понимал, какими словами бросаюсь! - ещё один шаг. - Не осознавал, что делаю тебе больно! - и ещё один. Он находился в опасной близости от неё. Ещё миллиметр, и стена безразличия, только что так умело выстроенная женщиной, рухнет. И вдруг у него как будто закончилось терпение. Он в один шаг сократил расстояние между ними и обнял её, запуская руки в белокурые кудряшки и вдыхая их аромат. Аромат, который всегда ассоциировался только с ней. Начал покрывать лицо поцелуями, попутно шепча: - Маруся, маленькая моя девочка, прости, прости, прости... Я дурак, кретин! Я знаю, что обидел тебя... - Обидел, - коротко ответила она, все ещё стараясь сохранять самообладание и не поддаваться урагану эмоций, который мог в ней разжечь лишь одним прикосновением этот мужчина. - Ты не понимаешь. Я не могу смотреть на то, как ты мило ему улыбаешься. Как он носит тебя на руках, и вы целуетесь в кадре! - он отступил на шаг назад и смотрел на неё исподлобья почерневшими не то от страха остаться непрощённым, не то от манящей близости Марии глазами. - Ключевые слова "в кадре", - слегка улыбнувшись, сказала женщина и вдруг остановилась. Всмотрелась в его глаза и, не скрывая удовольствия, игриво спросила: - Неужели наш известный ловелас Аверин только что признался, что ревнует? - Я не просто ревную. Я схожу с ума, сгораю от ревности! - честно ответил мужчина, будто немного стыдясь этой "слабости". - Ну и дурак! - уже не стараясь сдержать смешок, сказала Маша, - Люди как-то встречаются, влюбляются, женятся на актрисах, замуж за актёров выходят, да? - при этом она пощёлкала перед ним пальцами, словно стараясь вернуть его в реальность, и продолжила: - А потом смотрят на них на съёмках или на экранах. И, представляешь, ну все они работают с партнерами и партнершами! - Смешно тебе? А мне не смешно! Это глупо, я знаю. Я как никто должен понимать, что это все не всерьёз. И понимаю, что некоторые, даже не имеющие отношения к кино, спокойно относятся к тому, что происходит на экране. Я мозгом понимаю, что это бред. Но не могу я себя пересилить, - тут он решил выдержать паузу и подошёл ещё ближе. Он понимал, что она уже простила его. Ну или почти простила. - Я хочу, чтобы ты была только моей. Только моей! - ещё раз сделал акцент на последних словах. В этот момент что-то в её глазах изменилось. Смешинка пропала, а на смену ей пришла серьёзность. Она всматривалась в глубину его глаз и старалась понять, правду ли он говорит. Максим первым не выдержал этого немого диалога. Он резко подхватил её и посадил на столик, облокотившись на который все это время стояла Маша. Она даже не успела ойкнуть, когда почувствовала, что мужчина накрыл её губы своими. Поцелуй был глубоким, страстным и в то же время полным нежности. Она не могла больше строить из себя неприступную и обиженную, поэтому на этот долгожданный поцелуй она ответила, тем самым только распаляя Аверина. Она обхватила его ногами, давая ему возможность перенести себя на кресло. Максим понимал, что времени до окончания перерыва остаётся катастрофически мало, поэтому сейчас ничего не будет. Но он был готов просто вот так целовать её до потери сознания от нехватки воздуха в легких. А потом терпеть до вечера, когда не будет никаких временных рамок, чтобы она отдалась ему вся без остатка. Сейчас ему было важно то, что она его простила. Они продолжали целоваться, и Максим никак не хотел отпускать женщину. Он не мог ею надышаться, не мог оторваться от её губ вкуса сладкой карамели. Она наслаждалась этой невинной близостью не меньше. Ей льстило то, что она могла заставить его неистово желать её одним своим движением. Маше нравилось, что Максим так трепетно относится к ней, и сейчас, когда хочет вымолить прощение за брошенные в порыве ярости слова, он не позволяет себе ничего большего. Только сводит её с ума этими требовательными поцелуями.

***

Она сидела у него на коленях, положив голову ему на плечо. Он, зарывшись носом в её волосы, аккуратно водил большим пальцем по контурам лица, гладя скулы, щеки, лоб. - Моя хорошая, - проговорил Максим, протягивая каждый слог, стараясь сделать ударение и на первом, и на втором слове. - Слушай, у меня иногда такое странное чувство, как будто я не понимаю, мы в кадре или за кадром, - мило улыбаясь, но при этом с серьёзностью в голосе сказала Куликова. - В смысле? - с искренним непониманием спросил Аверин. - Я говорю, ты иногда настолько сильно мне Брагина напоминаешь своим поведением. Ну, знаешь, эмоциональностью, горячностью, - она как-то немного помедлила и со смехом добавила, - и необузданной стррррастью! - А ты мне Нарочинскую, с её упертостью и противным характером, - состроив смешную рожу, передразнил её мужчина. Она оторвала голову от его плеча и кинула на него удивленный взгляд полный недовольства. - Да шучу я, шучу. Ну чего ты? - при этом он прикоснулся своим носом к её и провёл им дорожку до её лба. Она опять удобно устроилась на его плече и, картинно вздохнув сказала: - Угораздило же меня влюбиться в такого дурака и ревнивца... - Дааа, дурака... Что? Как ты сказала? Влюбиться? - не то, чтобы он был удивлён, скорее хотел услышать это ещё раз. Она по-другому села к нему на колени. Так, чтобы они могли смотреть друг друга в глаза. Обхватила его лицо руками и шепотом, будто их кто-то ещё мог услышать, но чётко произнесла: - Влю-би-лась. Он притянул её ближе к себе за шею, украл у неё ещё один поцелуй и сказал: - Господи, Машка, ты такая красивая...и добрая...и понимающая! Ну за что мне такое сокровище? Ответом ему были лишь отведённые от смущения глаза. - Пожалуйста, забудь все, что я тебе там наговорил. Я дурак. Нельзя было так делать. Это очень сложно, но, пожалуйста, давай попробуем забыть? Я тебя правда очень люблю. - Зачем ты напомнил? Все так хорошо было! - ей хотелось с ним поиграть, она чувствовала свою власть над ним сейчас. В его глазах читалось искреннее раскаяние. Максим уже вздернулся было, чтобы ещё что-то сказать, но в этот момент услышал: - Я тоже тебя люблю. И через секунду: - Но с Жигуновым и остальными "партнёрами" придётся смириться. Потому что работать я люблю не меньше, - она уперлась пальчиком ему в грудь, - просто помни, что все это просто игра, просто работа на камеру. - Я буду стараться. Они собирались ещё немного посидеть вот так в тишине, наслаждаясь друг другом. Но перерыв уже давно подошёл к концу, а эту влюблённую парочку уже во всю искали ассистенты. - Ну что, пошли? Только соберись и не ревнуй меня больше ко всем подряд, ясно? - уточнила Маша. - Ладно-ладно, пошли, нас уже обыскались. И помни, сейчас тебе просто повезло, что перерыв короткий. Вечером я приеду к тебе и просто поцелуями ты не обойдёшься. - Ой-ой-ой, прям напугал! - парировала Куликова. Уже когда они подошли к двери, Маша развернулась и подарила ему нежный поцелуй. - Люблю, - прошептал Максим.

***

И уже потом будет очередная изматывающая, но от этого не менее прекрасная и яркая смена. А ещё чуть позже, уже после съёмок, он приедет к ней и всю ночь будет извиняться ещё сотни раз и доказывать ей, что любит только её и больше ему никто не нужен.